Сумма стратегии - Страница 171

Уже сегодня афро-азиатская этнокультурная плита разделена на два геополитических континента: Средиземноморской, включающей страны Магриба, Левант, Турцию и исламские территории в Европе, и Индоокеанскую, собранную из стран Африканского рога, «черной Африки», Передней, Средней и Центральной Азии, Пакистана и Бангладеш. «Средиземноморской» ислам ориентирован на экспансию в Европу и может быть реализован в виде двух конкурентных политических проектов – Халифата и Империи.

Первый проект связан с самоопределением арабской нации, восходит к Абу Бакру и VII столетию. Соответствующая организационная структура отличается подвижностью, веротерпимостью, некоторой рыхлостью. Современным прототипом подобного политического образования может считаться Организация Исламская конференция со штаб-квартирой в Джидде.

Второй проект менее проявлен. Его историческим прототипом является Оттоманская империя, идеологией – пантюркизм. Необходимо иметь в виду, что мировое Турецкое государство дожило до Первой Мировой войны, в которой было уничтожено восстанием арабов под руководством Т. Лоуренса. М. Кемаль, воспользовавшись тяжелейшим национальным поражением, вестернизировал Турцию сверху, превратив ее в светскую республику. Общий «ренессанс» Ислама, причем его наиболее фундаменталистских страт, привел к пробуждению у турок национального самосознания в форме пантюркизма и младотурецкой политики. В настоящее время турецкие элиты и отчасти армия вестернизированы, в то время как массы населения потенциально настроены профундаменталистски. Пытаясь разрешить проблему накапливающейся в народе исламской пассионарности, турецкое руководство очень много поставило на проект вхождения Турции в ЕС. Это определяет дату вероятного резкого изменения идентичности Турции, причем революционный процесс может пойти как при приеме страны в ЕС, так и при отказе.

В случае быстрой фундаментализации Турции, а смена идентичности пройдет даже быстрее, чем это было при М. Кемале, возникнет альтернативный тюркский исламский проект, в котором организующей структурой будет жесткая тоталитарная нетерпимая Османская империя. Отметим, что в связи с распадом СССР и исламизацией Азербайджана в Турции озвучен политический проект «Великого Туркестана от Средиземного моря до Каспийского».

Поскольку оба проекта претендуют на одни и те же ресурсы, военное столкновение между ними, в том числе – на территории Европы и Ближнего Востока, вполне вероятно.

«Индоокеанский» ислам нацелен на экспансию в сторону Южной Африки, островов Индийского океана, России и, возможно, Австралии. Его проектность менее выражена, хотя стратификация на субплиты проявлена вполне отчетливо. На сегодня между двумя исламскими геополитическими континентами существенных противоречий нет, а общая культурная и экономическая «рамка» содействует взаимному развитию. В перспективе ситуация может измениться. Необходимо иметь в виду, что исламская этнокультурная плита в настоящее время породила ряд политических структур, внедренных в иные плиты («архипелаг»): Турецкий Кипр, Албания, Босния и Герцеговина (в Европе), Малайзия, Индонезия, Бруней (в Австралазии), Суринам и Гайана (в Южной Америке). Каждый из этих «островов» может стать потенциальным театром военного конфликта.

Азиатско-Тихоокеанский регион потенциально является наиболее вероятным театром военных действий. На юге региона активно развивается одна из ведущих форм исламского геокультурного проектирования (исламский постмодерн). В языке этно-культурных плит это означает, что в Малайзии формируется новая общность, которой может быть присвоен статус протоплиты. Поскольку геополитическое положение как Австралии, так и Индокитая неустойчиво, возможно включение этих общностей и в Малазийский «исламский постмодерн», и в Китайский неоиндустриальный проект. Природные богатства региона (олово, нефть и газ, уран) делают его весьма соблазнительной возможной «добычей».

Что же касается севера АТР, то есть района, непосредственно граничащего с российским Дальним Востоком, то именно там складывается самая сложная геополитическая обстановка. Между любой парой представленных в регионе национальных государств имеются нерешенные исторические и территориальные споры:

• Россия – Япония: отсутствует мирный договор, Япония активно претендует на Курильские острова (уже не только на Южные Курилы), которые Россия не намерена отдавать;

• Япония – Китай: исторические претензии по поводу нескольких крупных войн, «война учебников», проблема энергоносителей;

• обе Кореи – Япония: исторические претензии по поводу «оккупации», проблема энергоносителей;

• Северная Корея – Южная Корея: неразрешенный гражданский конфликт, уже вылившийся в крупномасштабную войну;

• Япония – Тайвань: взаимные претензии по статусу экономической зоны;

• Китай – Тайвань: исторические претензии на всю территорию острова.

Важнейшим фактором, дестабилизирующим положение на Дальнем Востоке, является военный и демографический упадок России. Имея восточнее Иркутска менее 12 миллионов человек населения, Россия тем не менее продолжает контролировать огромные ресурсы и территории, в которых нуждается Японский постиндустриальный и Китайский неоиндустриальный проекты.

Демографический подъем в «черной Африке», находящейся между архаической и традиционной стадиями развития, с неизбежностью приведет к гуманитарной катастрофе и «войне всех против всех». Аналогичным образом, вероятно, будет складываться ситуация в Бирме и Бангладеш.

Рис. 81.

Психологическая подготовка к будущей войне

Население будут психологически готовить к войне, в том числе – к войне с ограниченным использованием ядерного оружия. Такая подготовка будет вестись средствами пропаганды, задействует ресурсы кино, литературы, не исключая «женских романов», компьютерных игр, не говоря уже о лагерях переподготовки и кадровой армии.

Население, и прежде всего, молодежь, различными способами будут тренировать к осмысленным действиям при срыве мобилизации, нарушении связи и управления, применении противником террористических и психологических методов ведения войны.

Тактическое ядерное оружие и действия АТ-групп – это, прежде всего, инструмент создания паники. Следовательно, население научится спокойно реагировать на подобные события: одним из признаков совершения страной постиндустриального перехода является ситуация, когда реакцией «улицы» на третий тактический ядерный удар является пожатие плечами и вопрос: интересно, чем мы им так не угодили?

Очень широкое распространение получат психологические методы борьбы с Т-группами: использование бесконтактных широкополосных полиграфов, семантические детекторы «свой – чужой» и т.п.

Психологическая подготовка и защита населения будут, по-видимому, организованы не в индустриальной, а в когнитивной парадигме, то есть не как «гражданская оборона», а через инсталляцию соответствующих психотехник «двойного назначения» путем системы массового тренинга.

Следует исходить из того, что как в военное, так и в мирное время сторонами будут применяться легкие наркотические средства – эйфорики и депрессанты. К этому население также должно быть готово.

Вероятно, в области информационного, психологического, психотронного оружия в ближайшее десятилетие произойдет переход от архаичного «рынка производителя», который имеет место быть сегодня, к нормальному «рынку потребителя». Это означает, в частности, смерть классической пропаганды 1920-1980-х годов как операции над идентичностью. Начнется работа с общественным бессознательным, со слоем архетипов, где, собственно, и происходит формирование ценностной системы.

Необходимо иметь в виду, что традиционная фаза развития создала концепцию справедливого общества и в общем и целом воплотила ее в современном политическом исламе. Индустриальная фаза также выработала аналогичный инструмент – марксизм как политическая доктрина, социализм как политическая практика. Но сегодня в европейском сознании имеет место не только кризис трансценденции, но и кризис понятия справедливости. Можно сказать, что индустриальная справедливость мертва, традиционная справедливость не воспринимается современным европейским миросознанием, между тем когнитивная «справедливость» до сих пор не построена.