Сумма стратегии - Страница 169

Третий сценарий исходит из логики, что, поскольку ничего сделать все равно нельзя, то ничего делать и не надо. При этом экономический спад будет продолжаться и со временем распространится на весь мир и на все виды производства. Это с гарантией разрушит «общество потребления», ликвидирует все формы пенсионного и социального обеспечения и, по всей видимости, приведет к революционному взрыву. В условиях постиндустриального кризиса массовые беспорядки послужат причиной разрушения экономических и политических организованностей и в конечном итоге обернутся фазовой катастрофой.

Последний сценарий использует войну либо как драйвер выхода экономики из кризиса, либо – как высокотехнологический деструктор накопленных богатств. Такая война не станет концом света, но, вполне вероятно, приведет к той же фазовой катастрофе, что и в предыдущем сценарии, хотя и в несколько иной форме.

Троянская война как символ фазовой катастрофы ^[244]

Сейчас часто выходят из печати тексты, трактующие, интерпретирующие, переигрывающие историю самой известной, самой «знаковой» войны европейского человечества. Троя трактуется как конец «серебряного века», «развод Неба и Земли». В общем-то, не подлежит сомнению, что пожар Илиона стал погребальным костром первой великой цивилизации на территории современной Европы и предвестником дорийских «Темных веков».

История повторяется, и далеко не всегда как фарс. Сейчас велики ожидания не просто войны, а войны «символьной». Мы еще не до конца знаем, какие формы она примет: мирового конфликта, цепочки локальных войн, многосторонней войны, где понятие «противник» и «союзник» размыто до предела, хаотической «насыщающей террористической войны» или что-то совсем уж невообразимого, но полагаем, что эта гипотетическая будущая война будет более азартной и напряженной, чем Первая Мировая, и более содержательной, чем Вторая.

Специфика момента заключается в том, что все большее число социологов, психологов, политиков, публицистов постепенно приходят к выводу, что без войны – и вызываемого ею толчка в развитии «всего» – не обойтись. Иначе говоря, платить по «счету мясника» придется в любом случае, так пусть хоть будет, за что.

Понимание кризисного характера эпохи привело лидеров ряда стран к проектированию постиндустриального перехода. В настоящее время можно говорить о конкуренции ряда проектностей, каждая из которых носит глобальный характер, то есть обладает способностью втягивать чужие ресурсы и смыслы. Столкновение проектностей может привести к войне, которая будет не чем иным, как продолжением глобального проекта иными, а именно насильственными средствами.

И фазовый конфликт, и конфликт цивилизаций, и борьба за ресурсы, и соревнование постиндустриальных проектностей – все приводит к неизбежности и, в определенном смысле, к желательности военного столкновения крупнейших государств, носителей моделей Будущего.

Рутина мирной жизни утверждает истинные цивилизационные ценности, а фейерверк, карнавал войны уничтожает ценности ложные.

Последняя задача не выполнялась давно, и сегодня необходимость в «аксиологической деструкции» общества, права, миропорядка более чем назрела.

Так что войну не всегда нужно предотвращать. Бывают ситуации, когда конфликт между странами носит содержательный, проектный характер. В таком случае нередко «ужасный конец оказывается лучше, чем ужас без конца». В 1941 году Япония напала на США, хотя сознавала, что это решение, скорее всего, является самоубийственным. Но у Японии не было альтернативы. Она должна была либо выиграть битву за Тихий океан, либо проиграть ее, после этого отказаться от чисто военного способа достижения целей, сменить приоритеты и стать той Японией, которую мы знаем: мировым лидером в технологиях. При этом без военного поражения Япония не смогла бы перестроить экономику и национальную психологию.

В настоящее время в мире формируется ряд конфликтов, в том числе с участием России, которые ни по законам логики, ни по законам эстетики не могут быть разрешены путем дипломатических переговоров. Конечно, они не обязательно приведут к открытой «горячей» войне. Но нужно иметь в виду, что такой исход не исключается, тем более что война есть продукт решения только одной стороны, в то время как отсутствие войны возможно лишь при надлежащим образом организованной коммуникации обеих сторон.

Характер будущей войны

Несколько упрощая можно вывести правило, согласно которому каждая последующая война использует все оружие предыдущей плюс некоторое количество инноваций. Поэтому войны будущего окажутся в некоторых отношениях похожими на войны недавнего прошлого.

Война как регулятор агрессивности должна быть достаточно массовой, зрелищной, сюжетной и «человеческой», в том смысле, что основную роль в ней должны будут играть люди, а не техника. И очень существенно, что война должна сопровождаться значительными, но не чрезмерными потерями. В этой связи приходится предположить, что оружие массового поражения будет использоваться, но контролируемо и ограничено. Однако же активно будет использоваться и пехота: характерные сцены предыдущих войн, включая штыковые атаки и уничтожение гранатами прорвавшихся танков, при всей их архаичности, будут воспроизводиться снова и снова.

Связь войны с глобальным проектированием обусловит размах войны. Военные действия будут вестись на суше, в океанах, в воздухе, в околоземном космическом пространстве. Но, может быть, более важным является то, что война захватит символьный мир, пространства знаков, смыслов и брендов. Борьба глобальных проектов будет сопровождаться такой необычной, ранее встречающейся как редкое исключение, формой войны, как уничтожение господствующей онтологии противника, самой основы его государственной, этнической, конфессиональной и личной идентификации. Сегодня мы не можем представить, к каким последствиям приведет такая война, но, во всяком случае, война онтологий будет гораздо более жестокой, нежели война идеологий.

Характер войны как формы фазового кризиса приведет к тому, что одним из значимых результатов войны будет разрушение мировой транспортной инфраструктуры, включая структуру морских перевозок. Поскольку связь также относится к современным инфраструктурам, можно ожидать использования сторонами электромагнитного оружия и иных средств разрушения связи противника. При этом навигационные спутники и спутники связи, располагающиеся на геостационарных орбитах, по-видимому, не будут затронуты. Совершенно невозможно предсказать, насколько сильное воздействие будет оказано на Интернет.

Следует также упомянуть широкое распространение террористических форм войны, в том числе – использование аналитико-террористических групп, состоящих из одноразовых легко заменяемых групп террористов-смертников и аналитического штаба, обеспечивающего стратегическое содержание террора. В примитивной форме, АТ-группы были, вероятно, применены в Беслане и «Норд-Осте», есть все основания связывать с деятельностью подобных структур теракт 11 сентября 2001 года.

Современный этноцентрический характер мира (право народов на самоопределение значит больше, нежели право государства на обеспечение своей целостности) и нарастающее этническое перемешивание мира приведут к назойливому повторению случаев геноцида – вплоть до использования этнически избирательного оружия.

Содержание войны как формы этнической, экономической и популяционной деструкции приведет к разрушению отдельных городов, причем, как это ни странно выглядит, наибольшие шансы подвергнуться уничтожению имеют перенаселенные города «третьего мира», такие как Дакка, Джакарта, Янгун (Рангун), затем города-промышленные центры. Нужно иметь в виду, что при достаточном уровне разрушения коммуникаций уничтожения городов может и «не понадобится».