Сумеречная зона - Страница 8

И только тут до меня доперло. Он ведь гад все время под меня косил. Нет, Дикой, он, конечно, сам по себе Дикой, и нрава его дикого у него не отнимешь, но местами я и раньше ловил его на том, что он то ли подражать мне пытается, то передразнивает, хотя скорее первое, потому что до клоунады Дикому как до луны, тыщу верст и все лесом. Он сидит себе свой знаменитый ножичек полирует и…

— Так вот все и было… А теперь кто в СПб пойдет и кому повезет, тот сразу себе обрезанье и в халифаты. Там-то и жизнь хороша и жить хорошо… Только вот мало кто чего полезного теперь находит. Вещички что разным богатеям принадлежали, да наверху лежали все наш брат или военные потырили, а если найдешь дверь куда, то ни повод, что в хорошее место та дверь приведет и что не закроется раз и навсегда, пока ты по иному измерению лазишь, сокровища выискиваешь.

— Ну, так кому-то все таки везет, — иначе и нас не было бы, и в СПб никто не ходил бы.

— А то, как же, — согласно кивнул Болтун. — Кому-то везет. Только вот мы неудачники. Ничего не нашли, зато теперь своими же торгуем…

— Эй-ей-ей! — вскочил Гера, схватился за нож, весь трясется. Смотреть жалко. — Ты на кого гнида намекаешь, — он нож вытащил, к Болтуну шагнул, ножичком играет: мол порежу сейчас тебя, гада ползучего. — Ты кого решил защищать? Дружка мутанта или этого чокнутого? — тут он на меня головой качнул. Я тут от злобы так и взвыл. Эй, если б не связанные руки, я б ему показал, кто тут «гнида» и что бывает, когда своих воякам сдаешь.

— Ладно, — неожиданно встрял в разговор Дикой, он даже не стал вставать, а так же сидел и спокойненько клинок свой полировал. — Болтуне прав, а ты, Гера, полегче, а то живо с Угрюмым местами махнешься. За тобой, мил человек тоже делов много числится… А ты, человек Божий, — это он уже к Болтуну повернулся. — Ты поменьше варежку не по делу разевай. Тебя зачем Эдичка попросил лясы точить. Для того, чтоб нас рассказом занять и чтоб мы тут с большой любви друг друга не порешили. А вот рот не по делу открывать и порожняк нести тебя Эдичка не просил. Так что банкуй, но меру знай.

Болтун только кивнул. А потом застыл, сказать ничего толком не может, все на нож Дикого коситься. А потом возьми и ляпни:

— Не праведно оно все таки своих сдавать.

— Хорошо, можешь от своей доли отказаться, болтун хренов.

— Ну а если б кого другого этот Дед окучил?

— Кого окучил, того бы и сдали, — отрезал Дикой. — Хоть меня, хоть Геру.

— Ну раз так…

Я и глазом моргнуть не успел, как Болтун выхватил из костра горящее полено да со всего раза по балде Геру треснул. Тот видно не ждал такого угощения, потому как стоял, как и упал, разве что не мордой в костер. А жаль… Я, конечно, не злой человек… Но жаль, конкретно.

И только дошло почему искатели по одиночке в СПб бродят, потому что искатель искателю не друг, не товарищ и не брат. Тут каждый за себя, каждый свою добычу или выгоду ищет. Каждый готов везунчика к стенке пришпилить.

Встал болтун над телом с дымящимся поленом в руке и уставился на Гвоздя и Дикого, а тем плевать похоже.

— Что ж, Геру тоже вояки не жалуют.

— И то верно, — согласился Гвоздь. — А потом автомат свой хвать. На Дикого наставил. — Пойду я, пожалуй, — говорит.

— А что так? — Дикой аж привстал от удивления.

— Пойду я, — повторил Гвоздь. — Мне за товарищей своих деньги получать не с руки будет. А что они гадами оказались и перегрызлись, так за то им военные серебряников насыпят. А мне такие деньги не нужны, тем более, что я тоже в этой компании окажусь, стоит только зазеваться, — тут он в нашу сторону дулом повел.

Зря повел. Дикой не зря со своим ножичком не расставался. Метнул он его. Точно метнул.

Гвоздь задохнулся, автомат выронил, за ручку торчащую из груди ухватился. Рот его широко открылся, будто хотел он большое «о» сказать, только не сказал ничего, а так в огонь и рухнул. И сразу мясом паленым потянуло, а Дикой к Болтуну повернулся.

— Сколько мы милок с тобой нынче заработали…

— Я… я… я… — со своего место я отлично видел, что болтуна дрожь била, потому как и он и я поняли, что Дикой это все заранее подстроил. Когда собираются вместе герои, вроде нас, грех на них не заработать. То — то я думал, с чего это он с такой легкостью меня Гере отдал? Ведь хоть волк волку волк, но под пули хачиков вместе шли. А так… Если кто его спросит, так он все на Хасима спишет. Эдичка свою долю получит и молчать будет. Только вот Болтун… Не даром он Болтуном зовется. И понял я тогда, что Болтун не жилец, и Болтун сам это понял. Испугался. На Дикого смотрит, а у самого от страха поджилки трясутся, и не бежать, ни шагнуть в сторону не может.

Я уж хотел было крикнуть предупредить, только вот не стал. Уж лучше в плен к военным, чем на нож Дикого. Стою, смотрю. Дикой встал, подошел к трупу Гвоздя, присел над ним.

— И как ты думаешь Болтун сколько они за труп Гвоздя дадут. Нет, конечно за живого больше бы отсыпали. Но за труп… Две сотни монет дадут, как думаешь?

И рывком ножик из груди мертвеца он вынул. Да ты чего брат молчишь, и, шагнув к Болтуну, он его свободной рукой по плечу похлопал. Вдруг Болтун странно дернулся, всем телом, и начал медленно на землю оседать, а Дикой отступил и пару раз провел плоскостью ножа по камуфляжу Дикого. Нож вытирал гадина, а потом Болтуна оттолкнул, так что тот на землю грохнулся, причем у самых моих ног грохнулся. Дикой на свое место у костра вернулся и вновь давай свой нож полировать.

Я взгляд опустил, а Болтун еще жив. Он мой взгляд поймал и замер со ртом приоткрытым, и вид у него такой словно о чем попросить меня, только вот сил нет. Так, наверно поросенок на хозяина смотрит, когда ему горло режут. А лицо у него жалостливое, жалостливое и удивленное.

Я не мог ему в глаза смотреть, взгляд отвел, а когда снова посмотрел, он уже был мертв.

Вояки сажали свою вертушку на шоссе — оно и понятно, у лагеря бандитов садиться было негде. Кроме той площадки, где уже один вертолет догорал, места не было. Хотя, конечно, они хитрые, с них станется. Могли какую гадость придумать, только в этот раз они хорошо подготовились. Да и вертолет был не простым, а десантным, в нем человек сто поместиться, а то и больше.

Только лучше обо всем по порядку…

Значит Дикой Болтуна кончил, а я в тот миг больше всего о веревках думал, потому как нужно было от них избавляться и ноги делать. В свете последних разговоров я понял только одно, никто с нами церемониться не собирается, и все случившееся не плохая шутка а реальность, хуже некуда. Подергался я еще, пытаясь руки освободить. Нет, не судьба. Тогда я стал о другом думать. Давно еще один человек, славный был старик: сгинул где-то возле Петропавловки. То ли мир себе подходящий нашел и решил больше не возвращаться в наш гадюшник, тио ли убил его кто… Так вот в свое время он научил меня двум вещам: если мерзнешь, начинай медленно, ноги напрягая, с пятки на носок перекатывать вес своего тела. Греет, не то слово. А вот если тебе выждать надо, то лучше чем стихи про себя повторять, не спеша, с выражением. Так глядишь, то ли успеешь, то ли время скоротаешь. Тут как получиться.

Только вот в сложившейся ситуации стихи мне в голову не шли. Ну, никак не шли. Все, что угодно в голове вертится, кроме стихов. Вот так я все время и промучился, и хотя тянулось оно как резина. Однако всему даже самому неприятному ожиданию конец приходит. Точно так и в этот раз вышло. Но всему даже напряженному ожиданию приходит конец.

Вот ветви расступились, и из зарослей лесных к костру высыпалось с десяток вояк в камуфляже, а с ними офицер и Эдичка. Ну, у вояк выправка стандартная всем нам автоматы в носы понатыкали. Только дернись. А куда дергаться-то? Я привязанный, Дед — тоже, Гера до сих пор в отключке. Вот только Дикий, при виде нацеленных на него автоматов дернулся было — привычка она привычка и есть, но в последний момент себя в руки взял нож положил, застыл словно истукан каменный.