Сумеречная цивилизация (СИ) - Страница 8

Восторженный народ рукоплескал, захлёбываясь в рёве. Битый кирпич, обломки бетона, разорванные железные пруты вздымались высокими кучами. Несколько стальных искорёженных плит, валявшихся среди бетонных, зияли проёмами - силуэтами Классика.

Председатель, подойдя сбоку к капсуле, с угодливой улыбкой осторожно постучал костяшкой согнутого пальца в её прозрачную стену и оторопел, глянув на обернувшуюся со страшным звериным оскалом физиономию Президента-бога. Мелко кланяясь и гримасничая, Председатель в испуге попятился.

На поле выползли машины и убрали мусор. Прозрачный купол бассейна плавно поднялся, и дюжина огромных пресмыкающихся гадов, умилённо улыбаясь на большого, как буйвол, человека, побежали трусцой на него в наступление, выстраиваясь на ходу, по всем правилам военного искусства, клином, то есть "свиньёй".

Глыбы мышц перекатывались на Классике. Он ринулся по земле, загудевшей под ногами его, навстречу смеющимся гадам. Литератор и гады неотвратимо сближались. А один крокодил, в последнем ряду "свиньи", приотстал, развернулся и с умным видом драпанул без оглядки обратно к водоёму, как видно, от греха подальше, что очень рассмешило народ, и раздались свист и крики:

-Держи, хватай ловкача!

-Ха-ха-ха!..

-Должно быть, зверь совсем не дурак, жить-то хочет!

-Ха-ха-ха!..

-На мыло дезертира, ха-ха-ха!.. - грохотали глотками трибуны.

Крокодил, залетев с разбегу в спасительную воду, скорее ушёл на дно и под возмущённые вопли сволочных жаб зарылся, довольный, в ил.

Президент подозвал Председателя и, когда тот подошёл, зашипел на него:

-Позор! Цирк устроили! Я тебя сам крокодилам скормлю.

Бледнея, Председатель лепетал:

-Я всё улажу... минутку.

Он стал названивать куда-то по телефону, стращал, требовал.

Президент клял всех и призывал небесный свод обрушиться на заклятого врага, Классика, а крокодилам сулил райские кущи, если сожрут писаку. Возглавляющий атаку крокодил широко открыл пасть, что, во-первых - немаловажный факт - существенно облегчало ему дыхание, и, во-вторых, для того, чтобы ему одному завладеть всей добычей и, не делясь с сородичами, уволочь её в водоём, на самое дно, и в приятном одиночестве, смакуя, сожрать.

Вот ещё несколько коротких секунд и...

-Э-э-эхх! - выдохнули трибуны миллионами глоток, и откликнулось громовое эхо с небес: - Эх... эх...эх...

Классик прыгнул и перелетел, кувыркаясь, через крокодилов. Особенно не церемонясь с пресмыкающимися гадами, схватил одного за хвост, да второго тоже и давай их раскручивать и запускать в воздух как бумажных змеев. Остальные гады, видя такое, скорее рвать когти, спасать свои замшелые шкуры, - ну, конечно, кому же, извините, понравится, если тебя схватят за хвосты и могут швырнуть бог весть куда, и будешь тупо летать как дурак, как камень, без цели, без смысла.

Ох, и гонялся же Классик за пресмыкающимися, а у них аж пятки сверкали! Классик без пощады хватал крокодилов за хвосты и швырял в воду, среду обитания их. То-то им, за хвосты, безобразникам, не нравилось: уж огрызались они, глазами сверкали, страшно рычали и выли, зубами, пугая, щёлкали.

Стадион вздыхал, гудел, свистел, разочарованный тем, что Классик так быстро расправился со зверями и остался жив-здоров, не калекой, со всеми руками, ногами. Президент-бог, разъярённый, швырнул чётки на пол и давай топтать их туфлями. Взмокший, буро-малиновый Председатель сыпал опять угрозы в телефон. У Президента нос вытянулся высоко вперёд, стрелой, а рот съехал далеко вниз, на живот, и он с акульей физиономией провизжал в открытое окошко Председателю:

-Ты мне за всё ответишь, поганец!

Председатель спрятался за толстым, крепким боком своей супруги, и там, в надёжном, тёплом местечке, как мышка притихнув, с завистью размышлял, что ещё пять минут назад Президент был совершеннейшей змеёй, а теперь - вылитая акула. В любого хищника ему раз плюнуть превратиться! Буквально на днях - кто бы только подумал! - у Председателя на глазах Президент, превратившись в доисторическую громилу, тираннозавра, набросился на него и чуть не сожрал. Благо, Председатель успел ускользнуть в щель двери. "А я что? - в который раз перед ним вставал вполне трагический вопрос. - В кого я могу? Так себе, в презренную мелюзгу: мышь, кота, лисицу, ну, поднатужившись, в леопарда".

Да, страшно Председатель завидовал ему, и был крайне возмущён, втайне от всех, деспотизмом Президента, который других земных богов не признавал, разгульной жизни сторонился и безвылазно сидел в своём непреступном логове.

Сам же Председатель, наоборот, неотступно следовал заветам своих предков "идти в народ". Довольно-таки частенько ходил он в народ и любил употреблять "молодой свежачок-с". Войдёт он, бывало, в народную женскую массу и опытным, острым взглядом тут же оценит её прелести, ощупает и объявит свою волю:"Вот ты, да, да, тебе говорю, подойдёшь для меня, молодой свежачок-с, и я тебя употреблю. А вот ты уже далеко не свежачок-с, твой срок годности вышел, употреблять не буду, шла бы ты вон, коряга."

"Как что, так сразу за бабу прятаться,"- презрительно подумал Президент и окатил лютым взглядом акульих глаз выглядывавшего опасливо из-за своей супруги Председателя.

Сладко улыбнувшись, тот просеменил к капсуле и замурлыкал:

-Как глава Правительства смею вас заверить, Президент-бог, о приоритете на суше сухопутных тварей над болотными гадами.

-Что?

-Команда царей, львов, ждёт вдохновенно вашего приказа - уничтожить врага.

Президент взвился на престоле и завопил:

-Так уничтожайте же скорее, а то я жду, жду и никак не могу дождаться прогресса!

-Ах, я прекрасно понимаю, что любому терпению есть предел.

-Проклятая, хитрая ты кошка, твоё законное место в брюхе акулы. Однако с тобой я потом разберусь, один на один, без свидетелей.

Цари зверей лениво огрызались друг на друга. Ворота вольера медленно открывались. Трибуны притихли. Классик, будто к чему-то прислушиваясь, стоял неподвижно.

Львы побежали из вольера на поле: элита звериного общества, голубая, царская кровь, один только вид, одна чего грива стоит! Где свежатины добудут, обожрутся вкуснятиной, будто чревоугодники, а где не побрезгуют и закусят в боях падшими. Но в конце концов, если разобраться по правде, разве жертве может быть какая разница в том, как погибать: в чёрных, гнилых ли зубах безродного оборванца или, - возможно, для кого-то и легче, приятней, - в утончённо блистающих, величественных клыках.

Тактика нападения и захвата у львов всегда одна, как и у всего, впрочем, хищного зверья, очень простая и действующая всегда безотказно: исподтишка, вероломно напасть, завалить, умертвить и сожрать. Так и здесь львы не мудрствуя лукаво поступили, сворой окружили Классика и глаза их горели лютой беспощадностью.

Двое, самых здоровенных, рыкнув злобно на сородичей, как мазохисты исполосовали себя хвостами. Внезапно они бросились на добычу и - пойманные могучими руками за космы грив, яростно извивались в воздухе.

Набросившуюся на него всю свору, Классик раскидал ногами. А два предводителя, что извивались у него в руках, полетели кувырком вслед разбегающимся сородичам. Он выхватил из воздуха, как фокусник, ивовый жидкий прут и, шибко рассерженный за то, что ему оцарапали грудь до крови, стал по полю гоняться за львами и стегать их по задницам. Звери удирали с поджатыми хвостами, а за ними нёслись тяжёлый топот и тонкий посвист прута, рассекавшего воздух.

Рукоплескали трибуны. В небеса летел грохот восторга.

Президент-бог схватился за голову:

-Позор тебе, Классик, окаянный! Побойся меня бога! На следующий раз акул, динозавров на тебя натравлю. - И замахал кулаками на Председателя. - Ух, я тебя, чума, вместе с писакой к динозаврам в пасть!

Председателю, ничего не поделаешь, с траурным видом, скрепя сердце пришлось объявить об очередной победе Классика над хищными зверями и о выходе третьего, заключительного тома романа-эпопеи. Роман из трёх слов (в каждом томе по слову) прогремел на весь мир голосом Классика: