Сумасшедшая шахта - Страница 36

– Это Борька торопиться ящик увидеть! – догадался Николай, наблюдая за тем, как кабели стремительной струйкой вливаются в воду. – Даже камеру свою не пожалел!

Мы уселись спина к спине на ящик и стали ждать. Через десять минут подошла клеть с Борькой и Шурой и, осторожно втащив в нее ящик, мы поехали наверх.

На-гора нас ожидало все население шахты. Радостные сверх всякой меры, мы выгрузили ящик из клети и, взявшись вчетвером (Я с Колей с одной стороны, Шура с Борисом – с другой), понесли его в контору. Но не пронесли мы его и десяти метров, как сзади раздался жесткий и спокойный приказ... Ольги:

– Стой! Бросай ящик и руки вверх!!!

Мы все враз обернулись и увидели стоящих рядом Ольгу и Елкина. У них были каменные лица и у каждого в руках чернели по два нацеленных в нас пистолета...

– Ты что, свихнулась? – участливо спросил я девушку. – Попку нашлепать или просто в угол?

– Заткнись, папаша! – коротко ответила она и тут же, сразу с обоих рук пальнула нам под ноги.

– Не ерепеньтесь. Положьте ящик и к стене идите! – шмыгая носом, посоветовал нам полный жизнью Елкин.

Безмолвные и растерянные, мы столпились у ближайшей стены. Презрительно нас оглядев и, видимо, вспомнив телевизионные репортажи о захватах бандитов на московских рынках, Ольга злорадно усмехнулась и приказала:

– Руки на стену, ноги отставить и раздвинуть!

Мы, ошарашено оглядываясь друг на друга, выполнили приказ. А что нам было делать? Судя по виду Ольги, она не шутила. Но стояли у стены мы не долго. Когда Елкин подогнал "Уазик", Ольга поняла, что вдвоем с напарником они ящика не погрузят. И приказала нам это сделать.

Через несколько минут мы растерянно провожали глазами все наши мечты о светлом и безбедном будущем...

– Она и доллары из восстающего прихватила... – чуть ли не со слезами на глазах проговорил Борис, когда "Уазик" скрылся за поворотом. – Вот стерва!!! Сучка... Встречу где-нибудь прибью...

– Встретишь... – внимательно посмотрев на него, сказал Шурик. – Встретишь, никуда не денется... Пошлите, господа хорошие, хавать.

В кают-компании мы расселись по своим местам. Судя по унылым лицам моих товарищей, они воочию представляли себе свое безрадостное возвращение домой с пустыми карманами, чемоданами и кошельками...

– На билеты-то нам хватит? – подрагивающим голосом спросил Коля, стараясь не глядеть мне в глаза.

– Нет. У меня рублей шестьсот всего... Ну, может быть, лимон, – ответил я. – Юдолинские доллары и деньги Шалого я в рюкзак к остальным сунул...

– Куплю я вам билеты, не беспокойтесь! – сказал Шура и мягко улыбнулся. – Отправим вас по первому разряду... С розами и Советским шампанским...

– Ну, ну... И ногами вперед под музыку, естественно? – усмехнулся я, принимая от Инессы тарелку живописнейшего борща. Поставив ее перед собой, я уставился в предводителя сумасшедших и спросил:

– Слушай Шурик... Мы после обеда уезжаем... Давай, напоследок ты нам все, наконец, расскажешь...

– Что расскажу? – спросил Шура, сосредоточенно размешивая сметану в борще.

– Мне эти записки покоя не дают... Не верю я, что их Хачик писал. Вот, хоть убей – не верю... И друзья мои не верят...

– А кто же их писал?

– Ты, Шура, ты! Давай колись!

Шура задумался, склонив голову набок и уставившись в колени сидевшей рядом Ирины Ивановны... Подумав с минуту, он вздохнул и начал быстро есть... Съев почти полтарелки, он отер губы ладонью, поднял на меня сиявшие дружелюбием глаза и, насмотревшись, мягко сказал:

– Ты же сам говорил...

– Что говорил?

– Что не интересно тебе деньги в банке чистеньком получать... Что хотел бы сначала за ними побегать, попотеть, побояться немного, в морду кому-нибудь дать... Вот я, по доброте своей душевной и устроил вам представление с догонялками и отнималками... Но я только Юдолинского брата пригласил и Ирину Ивановну с Петром Ильичом, да еще для хохмы ради вас из Кавалерова похитил... Как же без похищения. Ну, еще кое-что по мелочи... Клещики, там, сауна, русская рулетка... А Шалому не я записку писал... Не я...

Мы с товарищами остолбенело уставились в простецкое лицо смущенно улыбавшегося сумасшедшего...

– "Устроил представление"! Трагедию ты нам устроил!!! – прокричал Борис, с трудом проглотив застрявший в горле кусок мяса. – Ну, ты и сукин сын! Давай, хватай его, ребята! У меня руки чешутся его перезомбировать! Тоже мне режиссер! Ату его!

– Погодите, ребята! – сказал Шура, спокойно принимаясь за второе. – Представление ведь еще не кончилось... Все еще впереди...

– Как не кончилось???

– А так. Последний акт только начинается. Слышите? – кивнул сумасшедший в сторону приоткрытого окна.

Мы все, как один, повернули к нему головы и услышали слабый, но отчетливый шум приближавшейся к шахте машины.

– Шалого люди!!! – крикнул Коля и, опрокинув стул, стремглав кинулся к окну.

За ним бросились и мы с Борисом. А Шура не спешил. Он спокойно съел котлеты с картофельным пюре, вымазал с тарелки мякишем остатки подливы, поблагодарил Инессу за вкусный обед и лишь потом присоединился к нам. Как только я почувствовал его за своей спиной, из-за поворота дороги вынырнул... "Уазик"!!! Наш "Уазик" с невозмутимым Елкиным за рулем!

В "Уазике" была и Ольга. Мы обнаружили ее сидящей в кузове рядом с ящиком. Нахохлившаяся, заплаканная, она, ища прощения, ловила наши взгляды... Не обращая на нее внимания, мы бросились к ящику и сняли уже отвинченную крышку. И увидели переложенные сосновой стружкой... кирпичи из красной глины. Первым пришедший в себя Коля сжал кулаки и, сверкая глазами, подался к Ольге.

– Не было там ничего! – закричала девушка, испуганно отодвигаясь в глубь кузова. – Ничего не было! Вот ваши доллары, возьмите!

И, вытащив из-под скамейки рюкзак, бросила мне. Я поймал его, пощупал – внутри действительно были пачки денег. Борис вырвал рюкзак из моих рук и вышел из машины. Мы с Колей вышли вслед за ним и направились к зданию конторы.

– Давай, нажремся что ли? – предложил Коля, хмуро взглянув мне в глаза. – По-моему, самое время нажраться, да поблевать...

– Давай! – пробормотал я в ответ. – Мне эта стерва в душу написала! С ними всегда так – расшевелят бархатными попками и преданными глазками, влюбят до посинения, а потом писают в душу...

– Прости, папочка, прости! – услышал я сзади плачущий голос плетущейся за нами Ольги. – Я больше не буду! Прости...

– Слышишь? – ткнул меня Коля локтем в бок. – Похоже, она не дописала...

И, довольный своей шуткой, расхохотался.

– Ты должен, должен меня простить! – продолжала канючить Ольга. – А если не простишь я... я...

– Что – я!!? – почувствовав в словах девушки угрозу, обернулся я к ней.

– Не забывай – я знаю все о тебе, твоем сыне и... теще!!! – кинула мне в лицо Ольга.

– Может, замочим ее? – деловито предложил Коля, поняв, что речь идет о серьезном. – Сейчас я вполне способен...

– Да ну ее в задницу! – отмахнулся я. – Если ее мочить, то со всеми бабами вместе – они все такие. Я лучше разжалую ее из дочек в рядовые женщины...

– Давай, разжалуй! – мгновенно расцвела Ольга и, бросившись мне на грудь, начала целовать мои щетинистые щеки.

Сначала я отстранялся, но губы девушки были такими нежными и чувственными, что я не выдержал, обнял ее за талию и начал целовать все, что было не прикрыто ее летней кофточкой...

– Иди, приведи себя в порядок! – нацеловавшись вволю, приказал я и пошел за друзьями, не пожелавшими наблюдать любовную сцену, только что умело поставленную Ольгой.

В кают-компании мы сразу взяли быка за рога. Попросив Инессу выдать нам все наличное спиртное, мы уселись за стол. Как только Инесса явилась с подносом, уставленном пятью или шестью полупустыми бутылками, мы составили из их содержимого коктейль и, мгновенно проглотив его, уставились друг на друга...