Судья и палач (СИ) - Страница 1

Я шла по улице к своему мотоциклу, на ходу застегивая куртку. Несмотря на середину августа, ветерок задувал совсем не летний. Заметив на соседней линии мужчину в пятнистом камуфляже, я невольно вспомнила безумное дело Снайпера. До сих пор удивляюсь тому, кем на самом деле оказался стрелок. Мир тесен…

Мысли плавно перетекли с недавно законченного расследования на новые проблемы. А их уже набралось немало. Одно то, что ребята из ФСБ так и не отказались от бредовой идеи перетащить меня в свою управу, доставляло немало хлопот. Не далее, как вчера мне пришлось выслушать получасовую лекцию в кабинете начальника. Полковник Бурун никак не комментировал слова молодого капитана, расписывавшего мне прелести службы в своем ведомстве, но, если бы люди могли убивать взглядом, от посетителя осталась бы кучка пепла. Я тихонько хмыкнула, припомнив выражение почти детской обиды на гладком личике этого ФСБешника, когда, поблагодарив за доверие, я вежливо отказалась от его лестного предложения. Мол, меня и в убойном отделе неплохо кормят. Дмитрий Константинович, которого подчиненные за глаза прозвали Бурундук, потом недоуменно спросил, какого ляда ФСБ так на мне переклинило. Если бы я сама знала. Поневоле начнешь вспоминать публикации в жёлтых газетенках о тайных отделах бывшего КГБ.

Впрочем, мой любимый мужчина по дотошности вполне может дать фору этим вербовщикам. Навязчивая идея как можно быстрее отвести меня в ЗАГС, похоже, вытеснила из его головы все прочие мысли. Николай только смеется и советует не обращать внимания. Но как воплотить совет в жизнь, я не понимаю. Любая беседа с майором, если она не касается работы, в обязательном порядке теперь заканчивается намеком, просьбой, требованием, пожеланием (нужное подчеркнуть) назначить, наконец, дату свадьбы. А так как мы работаем в одном кабинете, то разговоры о том, что колдунья из УГРО, как они оба меня называют, должна сменить фамилию Полозкова на Реброва, происходят ежедневно. В принципе, я и не против, самой надоело жить монашкой. Но Макс мечтает о детях, о нормальной семье… Как объяснить любимому, что «красавицу-дочку и умницу-сыночка» ему от такой жены не дождаться? Дети у нас, магиков, рождаются редко, и, в основном, в единственном экземпляре, когда родителям стукнет лет по сто пятьдесят… До этого возраста мне целая человеческая жизнь, а то и две.

А еще мне не давала покоя странная записка, найденная в рюкзаке. «А вам не надоело заниматься ерундой, лаэрра?» Кто мог написать мне эти слова на орийском языке? Ведь до сих пор я была уверена, что в мире Земля, кроме меня, магиков нет… Но таинственный земляк больше не напоминал о себе, и повседневные дела отодвинули загадку на второй план.

Я тряхнула головой, надевая шлем, и завела мотоцикл. Ория, моя Родина, где магия столь же привычна, как воздух и вода, осталась в прошлом. За шесть лет я привыкла оглядываться по сторонам, прежде чем колдовать, и вполне успешно схожу за местную. Пути назад нет. А теперь порой ловлю себя на мысли, что не очень-то и хочу обратно. «Нас и здесь неплохо кормят», — усмехнулась я, вклиниваясь в плотный поток машин на дороге.

Середина августа. Среда

Говорят, что Санкт-Петербург — лучший город в мире. Так считают петербуржцы. И, правда. В солнечную погоду занятие по душе себе найдет любой, от профессора до парочки влюбленных идиотов. Одна беда, солнце культурная столица видит от силы полтора десятка дней в году. Но и в остальные дни это лучшее место на планете… для того, чтобы тихо сдохнуть от депрессии. Вот и сегодня классический «питерастический» климат показал себя во всей красе. Промозглый моросящий дождь окрасил августовский вечер в серые тона. Холодный, далеко не летний ветер пробирал до костей.

Капитан Корбов вышел из здания уголовного розыска и, бросив короткий взгляд на низкое забитое свинцовыми тучами небо, огляделся в поисках своей машины. Замотавшись, он совершенно забыл, что в очередной раз остался без колес: коробка передач накрылась медным тазом. Вспомнив об этом, Николай выругался и, подняв воротник ветровки, побежал к метро. Ровно на половине пути моросящий дождь превратился в ливень. За несколько минут тонкая куртка промокла насквозь. Поминая последними словами достойное завершение отвратительного дня, оперативник втиснулся в переполненный вагон.

Неудачи, действительно, преследовали мужчину с самого утра. Сначала сдох жигуленок, из-за чего капитан опоздал на планерку у начальника. Получив заслуженный втык, он попал, наконец, на рабочее место, включил компьютер и увидел «синий экран смерти». План мероприятий, который оперативник вдохновенно наваял вчера, убив несколько часов, оказался вне досягаемости. Спешно вызванный сисадмин наговорил кучу непонятных слов, но реанимировать умную машину не смог и, пообещав завтра привести супер-спеца, смылся. Потом пришлось ехать на труп, обнаруженный на заброшенной стройке. Над телом хорошенько поработали бродячие собаки и стоявшая всю последнюю неделю жара. Представшая глазам оперативников картина, не говоря уже о запахе, были соответствующими. Вернувшись в контору перед самым концом рабочего дня, капитан умудрился опрокинуть на новые джинсы кружку горячего кофе, что не добавило ему хорошего настроения.

Потеряв в метро остатки оптимизма, Николай, наконец, добрался до своего дома. Но едва ключ оказался в замочной скважине, затрезвонил мобильный.

— Корбов, ты где? — донесся из мембраны голос начальника убойного отдела.

— Уже дома, Дмитрий Константинович, — предчувствуя очередную гадость, мрачно отозвался оперативник.

— Отлично. На твоей линии, девятнадцатый номер. Полозкова сказала, что будет на месте минут через пятнадцать.

— А что там, товарищ полковник?

— Огромный торт, а в нем стриптизерша! — хохотнул начальник. — Бабка в подвале на трупак наткнулась. Дежурная машина занята. Так что ноги в руки, Коля.

Николай выругался и побежал вниз по лестнице.

Середина августа. Четверг

Максим Ребров, майор полиции из убойного отдела, приехал на работу ранним утром. До начала рабочего дня оставались еще полтора часа, но, выезжая из дома позже, он гарантировано попадал в пробку и тогда уже опаздывал минимум на час. Кое-как пригладив растрепаные ветром волосы, мужчина налил себе кофе и раскрыл ежедневник. В этот момент распахнулась дверь, и вошел полковник Бурун.

Макс поднялся.

— Сиди, сиди, — ворчливо остановил его начальник. — Не в школе, чтоб вскакивать. Про вчерашние трупы слыхал уже?

— Трупы? — уточнил майор. — Коля вчера на стройку ездил, там какую-то расчлененку нашли. Еще что-то было?

— Вечером в подвале недалеко от дома Николая обнаружили тело. Так что по обоим подключайся. Там Коля с девчонкой числятся. Ну, и ты теперь. Но это детали, — полковник на мгновенье умолк, подбирая слова. — Максим, скажи, ты, Корбов и Полозкова во что-то опять вляпались за последние пару недель?

— В каком смысле? — не понял оперативник.

— В прямом. ФСБ из кожи вон лезет, чтоб наше юное дарование к себе перетащить. Не совсем обычное отношение к недавней студентке. А вчера вечером курьер привез две бумаги с большими печатями. Одна тебе, вторая Корбову. Побеседовать с вами желает некий полковник Хмарин. Кто такой и чем занимается, я даже по своим каналам выяснить не смог. Засекреченный не хуже ядерного кода. Вопрос: куда вашу безголовую троицу занесло, что вами такие люди интересуются?

— Никуда, Дмитрий Константинович, — удивленно отозвался Макс. — У нас после дела Снайпера ничего серьезного не было. Сплошная бытовуха.

— А в свободное от работы время?

— А свободного от работы времени только на сон и еду хватает, — хмыкнул майор. — И, то, не всегда.