Судный день Орбитсвиля - Страница 59

— Очень хорошо, но кто же тогда создал Орбитсвиль?

— Орбитсвиль придумали и сотворили существа, стоящие на гораздо более высокой ступени развития, чем человечество. Когда они непосредственно столкнулись с людьми, то назвались ультанами. Это имя столь же им подходит, как и любое другое.

— Но зачем ультаны создали Орбитсвиль?

— Они хотели изменить судьбу Вселенной. Кое-кто из людей уже понял — разум является составной частью материи. И не такой уж несущественной ее частью. В каком-то смысле эта часть даже более значима, чем гравитация. Именно сила притяжения разума замыкает Вселенную. Одна гравитация с этим не справилась бы.

— Я помню ту женщину… Жену Рика Ренарда. Она пыталась рассказать мне что-то подобное.

— Да, но ее больше интересовал побочный эффект — сохранение личности после физической смерти. Истинное значение частиц, известных под названием сапионов состоит в том, что они обладают силой притяжения. Без этой сапионно-гравитонной компоненты расширяющаяся Вселенная продолжала бы расширяться вечно. Один из твоих современников, обладающий поэтическим складом ума, сказал, что именно мыслитель в тиши своего кабинета возвращает самые далекие галактики из объятий ночи.

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к Орбитсвилю.

— Историю Вселенной можно представить, если воспользоваться корявыми терминами, к которым столь склонны ваши ученые, в виде последовательности Больших Взрывов и Больших Сжатий. В момент каждого Большого Взрыва образуются две Вселенные — одна из обычной материи, движущаяся во времени вперед; другая — из антиматерии, движущаяся во времени назад. Обе Вселенные расширяются до своих предельных размеров, а затем начинается сжатие, и, в конце концов, когда стрелка часов проходит полный круг, они соединяются вновь, и все готово к новому Большому Взрыву. Ты, конечно, понимаешь, что термины «материя» и «антиматерия» чисто условны.

— Я не дурак, — обиделся Никлин.

— Тут есть свои сложности, вроде тахионной и антитахионной Вселенных. Я их сейчас касаться не стану.

— Очень мило. Продолжай.

— В момент последнего Большого Взрыва, который, по моим подсчетам, был восемнадцатым в этой Великой Последовательности, образовались две Вселенные, так же, как это происходило и прежде. Но их эволюция не пошла по проторенному пути. Возникла существенная асимметрия — по причинам, не вполне мне еще ясным, во Вселенной Второй Области не развилась разумная жизнь.

В таких обстоятельствах, без сапионного притяжения, Вселенная Второй Области была обречена разлетаться вечно, а без вклада ее материи природа очередного Большого Взрыва будет совершенно иной. И как следствие, нарушится цикл обновления мироздания.

Часть ультанов была недовольна подобной перспективой с философской точки зрения — и они предприняли шаги, чтобы исправить возникшую асимметрию.

— Они построили Орбитсвиль?

— Да.

— Он служил для сбора разума! Тогда это объясняет Большой Скачок, перемещение Орбитсвиля во Вселенную из антиматерии. Когда ультаны все подготовили, они попросту перенесли его!

— Ситуация была несколько сложнее. Другая часть ультанов, также по философским соображениям, выступила против какого-либо вмешательства в естественный ход событий. Но, в основном, ты прав.

— А разве такого перемещения достаточно, чтобы изменить будущее Вселенной? Я не привык мыслить такими масштабами, но влияние одной-единственной сферы кажется мне чересчур уж несопоставимым.

— Была создана не одна сфера, Джим. Чтобы заманить достаточное количество живых существ, ультаны поместили подобные конструкции в каждую галактику Вселенной Первой Области. В каждой галактике, в зависимости от ее размеров, оказалось в различных местах от восьми до сорока сфер, причем именно там, где имелись наиболее благоприятные условия для развития разумной жизни. Тот факт, что ваше племя обнаружило объект, названный вами Орбитсвилем, не был случайностью.

— Но существует по меньшей мере сто миллиардов галактик! — Никлин почувствовал свою ничтожность, осознав масштаб усилий ультанов, решивших повлиять на сам пространственно-временной континуум. — И если умножить это число…

— Не следует погружаться в математические расчеты. Достаточно сказать, что ультаны в своем заблуждении зашли так далеко, что я с моими братьями вынужден был вмешаться.

— Но не слишком ли поздно? Я видел, как Орбитсвиль распался на миллионы планет и как все эти планеты исчезли. Если они разлетелись по всей галактике…

— Это моя работа. Новые планеты действительно разлетелись, но под моим контролем. Они рассыпаны по той галактике Первой Области, где первоначально находился Орбитсвиль.

Где-то в глубине сознания у Никлина оформился новый вопрос, но он метнулся от него в сторону.

— Планеты вернулись назад?

— Да, Джим. Видишь ли, ультаны были не правы, когда пытались навязать свою волю, свою неизбежно ограниченную точку зрения естественному порядку вещей. Асимметрия между Первой и Второй Областями в текущем цикле предвещает большую перемену в мироздании, это верно, но перемены — это орудие эволюции. Переменам нельзя противиться. Развитие должно быть свободным.

— Подвергнутся ли ультаны наказанию?

— Они получат совет, и за ними установят наблюдение, но вреда им никакого не причинят. Я и мои братья, мы являемся частью Жизни, и мы служим Жизни. Этика требует от нас, чтобы мы делали все, что в наших силах, чтобы ни один носитель разума не погиб в результате наших действий.

— Поэтому ты здесь? Поэтому ты говоришь со мной?

— Как я уже сказал, этот диалог происходит исключительно в твоем сознании. Он является твоей личной реакцией на то, что твой разум стал частью моего разума, пока я переношу корабль обратно во Вселенную Первой Области. Ты интерпретируешь происходящее по-своему, переживания других будут иными.

— Ты хочешь сказать, что для них это будет религиозное переживание? Они видят то, что, по их мнению, является Богом?

— Они видят то, во что верят. Так же, как и ты видишь то, во что веришь.

Вопрос, который уже оформился в какой-то части сознания Никлина, вновь настойчиво заявил о себе, и он не смог больше тянуть.

— Мы будем жить?

— Да, Джим. Я выдернул ваш маленький корабль из тела моего мертворожденного брата и поместил его на поверхность чрезвычайно гостеприимного мира в вашей родной галактике. Вы будете жить.

— Спасибо! Спасибо! — У Никлина вдруг возникло безотчетное чувство, что надо спешить. — Значит, время нашей встречи подходит к концу?

— В мысленном измерении нет времени в твоем понимании. С одной точки зрения, перенос осуществляется мгновенно, с другой, он длится сорок миллиардов лет.

— Но диалог подходит к концу.

— Ты почти достиг предела.

— Тогда еще один вопрос. Прошу тебя! Я должен узнать ответ.

По ту сторону полночной равнины тяжелое нечто, казалось, шевельнулось.

— Я слушаю.

— Кто ты?

— Теперь тебе не нужен ответ.

Никлин отчетливо видел движение. Что-то увеличивалось в размерах, росло. Оно готовилось к уходу.

— Ты ЗНАЕШЬ, кто я. Ты ЗНАЕШЬ, разве не так, Джим?

— Да, — прошептал Никлин. Сосуд его разума наполнился до краев. — Я знаю, кто ты.