Судьба, свобода и душа. В чем смысл жизни? - Страница 24

На самом деле, это мечта каждой женщины — быть вечно шестнадцатилетней. Это невозможно здесь, зато возможно «там»… После шестнадцати женщины становятся старше очень неохотно: они отмечают день рожденья раз в три-четыре года. Они желают увековечить свою красоту. Здесь это невозможно. Даже со всеми научными новшествами, инструментами, зельями и пластической хирургией — это невозможно. Людям приходится стареть. В раю — в индуистском, христианском, иудейском — это чудо свершается! Бог приготовил для вас прекрасный райский сад, обнесенный высокими стенами. Он ждет. Если вы будете добродетельными, если вы будете его слушать, вы будете щедро вознаграждены; если вы не будете слушаться, вас ждет ад. Таким образом, «Я» существует здесь как центр желания, а Бог — как центр исполнения желания.

Будда говорит, что нет ни того, ни другого, так что избавьтесь от них; не существует ни Бога, ни «Я». Посмотрите на реальность, не погрязайте в желаниях. Отбросьте фантазии, отбросьте сновидения и посмотрите на то, что есть. И он говорит, что есть только этот преходящий мир процессов — этот поток мира, этот водоворот реальности… Все преходяще и изменчиво, нет ничего постоянного.

Вот почему он настаивает, что «Я» нет, а вы пытаетесь сделать какую-то часть себя постоянной. Вы говорите: «Тело меняется — ладно, мир меняется — хорошо, отношения меняются, разрушаются — пусть так, но „Я“ — вечно. Да, этот видимый мир меняется, но невидимый Бог — вечен». Вы так отчаянно желаете чего-то вечного и постоянного, что начинаете в это верить. Вы жаждете, чтобы было нечто вечное.

Будда говорит, что нет ничего вечного. Все преходяще, все течет, все меняется. Поймите это, и само это понимание освободит вас.

Помните: когда другие говорят об освобождении, они говорят об освобождении «Я». Когда Будда говорит об освобождении, он говорит об освобождении от «Я». Это крайне радикальная точка зрения. Не вы будете освобождены, освобождение произойдет от вас.

Единственная свобода, которую Будда считает истинной, — это свобода от «Я». В противном случае ваш ум будет продолжать играть в игры. Он будет рисовать новые желания на новых холстах. Ничего не изменится. Вы можете сменить холсты. Вы можете уйти с базарной площади и сидеть в храме, но суть не изменится, ваш ум будет проецировать те же желания на небесах и в раю.

Посмотрите на ум. Посмотрите на его желания. Наблюдайте и будьте осознанными. Мне придется снова и снова оговариваться, потому что я говорю не на буддийском языке. Когда Будда говорит, что надо стать осознанными, он имеет в виду, что вы должны быть осознанностью.

Да, вы больше никогда не родитесь, но если вы проникнетесь идеей, что вы есть, вы останетесь в континууме. Если вы избавитесь от идеи «Я», континуум исчезнет, вы испаритесь.

Это и есть нирвана. Точно так же как вы выключаете лампу, и свет прекращается, исчезает, вы отключаете желающий ум, и все несчастья, все переселения души, все страдания прекращаются. Внезапно вас нет.

Но это не значит, что ничего нет, иначе между атеистом и Буддой не было бы никакого различия. Между ними огромная разница. Будда говорит, что вы исчезаете, и впервые вступает в свои права реальность. Но он не дает ей названия, потому что это невозможно: назвать ее — значит, исказить. Он указывает способ, при помощи которого это можно пережить на своем собственном опыте. Он не плетет и не ткет вокруг нее философию.

Все происходит само собой, но искатель должен быть бдительным, чтобы не опоздать на поезд.

Поезд приходит сам по себе, но вы должны быть бдительны. Вокруг вас столько всего происходит; двадцать четыре час в сутки, в состоянии бодрствования или сна, вы должны наблюдать за происходящим. И когда вы станете более осознанными, вы удивитесь — происходить будет то же самое, что и прежде, но смысл происходящего изменится, оно обретет иное значение.

Роза останется розой, но теперь она будет сиять, окруженная новой энергией, о которой вы раньше даже не подозревали, новой красотой. Кажется, что раньше вы видели только внешнюю сторону розы, теперь вы сможете видеть ее внутренний мир. Раньше вы смотрели на дворец снаружи, теперь вы вошли в его самые сокровенные покои. Вы сотни раз видели Луну, но когда вы смотрите на нее безмолвно, спокойно, медитативно, вы начинаете осознавать красоту, которую вы не осознавали раньше, красоту, которая обычно невидима глазу, красоту, для понимания которой вам необходимо развить внутреннее зрение. И в безмолвии, в покое это видение углубляется.

Однажды произошел очень значимый случай. Один индийский поэт, Рабиндранат Тагор, перевел на английский язык свой маленький сборник стихов «Джитанджали», «Подношение песен». За этот сборник его наградили Нобелевской премией. В Индии эти стихи были доступны читателю в течение пятнадцати лет до этого события. Но пока книга не соответствует международным стандартам языка и не получает международное одобрение, ей очень трудно получить Нобелевскую премию. Рабиндранат был несколько обеспокоен, поскольку сам перевел свои стихи — переводить поэзию всегда очень трудно. Переводить прозу легко, переводить поэзию невероятно трудно, потому что проза принадлежит базарной площади, а поэзия — миру любви, красоты, Луны и звезд.

Перевод поэзии — очень деликатное дело. Причем в каждом языке есть свои нюансы, которые практически невозможно перевести. Поэтому, несмотря на то, что автор сам перевел свои стихи, он сомневался в переводе. Он показал его одному христианскому миссионеру, очень известному человеку того времени, С. Ф. Эндрюсу — очень образованному, культурному, утонченному человеку.

Эндрюс предложил сделать четыре поправки. Он сказал: «Все отлично, но в четырех местах есть грамматические ошибки». Рабиндранат последовал его совету и внес исправления.

Друг Рабиндраната, ирландский поэт Йейтс, организовал в Лондоне собрание английских поэтов, чтобы послушать перевод «Джитанджали». Все очень высоко оценили стихи Рабиндраната, их красота была чем-то совершенно новым в западном мире. Однако Йейтс, который был самым выдающимся поэтом того времени, сказал: «Все отлично, но, кажется, будто в четырех местах кто-то, кто не является поэтом, кое-что изменил».

Рабиндранат не мог поверить своим ушам. Он спросил: «Что это за места?» Йейтс указал на те самые места, которые по совету С. Ф. Эндрюса Рабиндранат изменил. «Что же не так с этими строками?» — поинтересовался Рабиндранат.

Йейтс сказал: «Все в порядке, с грамматической точки зрения все верно. Но с точки зрения поэзии… Человек, который предложил сделать эти исправления, знает грамматику, но ему неведома поэзия. Это человек ума, но не человек сердца. Возникло заграждение, препятствующее потоку, будто река наткнулась на огромный камень».

«Я попросил С. Ф. Эндрюса взглянуть на перевод, это его слова, — сказал Рабиндранат, — сейчас скажу, какие слова у меня здесь были изначально». Когда он вставил свои прежние слова, Йейтс заметил: «Они великолепны, хотя грамматически и неверны. Но грамматика не важна. Когда речь идет о поэзии, грамматика не важна. Напиши, как было, используй свои собственные слова».

Я всегда думал, что есть пути ума, а есть пути сердца, и они не обязательно поддерживают друг друга. Если так случается, что ум не согласен с сердцем, значит, ошибается ум. Неважно, согласен он или нет. Важно, чтобы сердце чувствовало себя как дома: легко, непринужденно, умиротворенно, безмолвно, гармонично.

В нас воспитывают ум, поэтому он очень четко выражает свои идеи. И никто не обращает внимания на сердце. Более того, от него отмахиваются, потому что на базарной площади от него нет никакой пользы, оно бесполезно в мире амбиций, в политике, в бизнесе.

На мой взгляд, все с точностью наоборот: бесполезен ум. Сердце лучше знает.

Все происходит само собой, нужно лишь, чтобы ваше сердце было готово его воспринимать. Все приходит, но если ваше сердце закрыто… Согласно тайным законам жизни, в двери вашего сердца никто даже не постучит.