Суд в подземелье (Отрывок) - Страница 3

Ночного маятника, был;

И бледно, трепетно светил,

Пуская дым, борясь со мглой,

Огонь в лампаде гробовой,

Висевшей тяжко на цепях;

И тускло на сырых стенах,

Покрытых плеснью, как корой,

Свет, поглощенный темнотой,

Туманным отблеском лежал.

Он в подземелье озарял

Явленье страшное тогда.

XIII

Три совершителя суда

Сидели рядом за столом;

Пред ними разложен на нем

Устав бенедиктинцев был;

И, чуть во мгле сияя, лил

Мерцанье бледное ночник

На их со мглой слиянный лик.

Товарищ двум другим судьям,

Игуменья из Витби там

Являлась, и была сперва

Ее открыта голова;

Но скоро скорбь втеснилась ей

Во грудь, и слезы из очей

Невольно жалость извлекла,

И покрывалом облекла

Тогда лицо свое она.

С ней рядом, как мертвец бледна,

С суровой строгостью в чертах,

Обретшая в посте, в мольбах

Бесстрастье хладное одно

(В душе святошеством давно

Прямую святость уморя),

Тильмутского монастыря

Приорша гордая была;

И ряса, черная как мгла,

Лежала на ее плечах;

И жизни не было в очах,

Черневших мутно, без лучей,

Из-под седых ее бровей.

Аббат Кутбертовой святой

Обители, монах седой,

Иссохнувший полумертвец

И уж с давнишних пор слепец,

Меж ними, сгорбившись, сидел;

Потухший взор его глядел

Вперед, ничем не привлечен,

И, грозной думой омрачен,

Ужасен бледный был старик,

Как каменный надгробный лик,

Во храме зримый в час ночной,

Немого праха страж немой.

Пред ними жертва их стоит:

На голове ее лежит

Лицо скрывающий покров;

Видна на белой рясе кровь;

И на столе положены

Свидетели ее вины:

Лампада, четки и кинжал.

По знаку данному, сорвал

Монах с лица ее покров;

И кудри черных волосов

Упали тучей по плечам.

Приорши строгия очам

Был узницы противен вид;

С насмешкой злобною глядит

В лицо преступницы она,

И казнь ее уж решена.

XIV

Но кто же узница была?

Сестра Матильда. Лишь сошла

Та роковая полночь, мглой

Окутавшись как пеленой,

Тильмутская обитель вся

Вдруг замолчала; погася

Лампады в кельях, сестры в них

Все затворились; пуст и тих

Стал монастырь; лишь главный вход

Святых обители ворот

Не заперт и свободен был.

На колокольне час пробил.

Лампаду и кинжал берет

И в платье мертвеца идет

Матильда смело в ворота;

Пред нею ночь и пустота;

Обитель сном глубоким спит;

Над церковью луна стоит

И сыплет на дорогу свет;

И виден на дороге след

В густой пыли копыт и ног;

И слышен ей далекий скок...

Она с волненьем вдаль глядит;

Но там ночной туман лежит;

Все тише, тише слышен скок,

Лишь по дороге ветерок

Полночный ходит да луна

Сияет с неба. Вот она

Минуты две подождала;

Потом с молитвою пошла

Вперед - не встретится ли с ним?

И долго шла путем пустым;

Но все желанной встречи нет.

Вот наконец и дневный свет

И на небе зажглась заря...

И вдруг от стен монастыря

Послышался набатный звон;

Всю огласил окрестность он.

Что ей начать? Куда уйти?

Среди открытого пути,

Окаменев, она стоит;

И страшно колокол гудит;

И вот за ней погоня вслед;

И ей нигде приюта нет;

И вот настигнута она,

И в монастырь увлечена,

И скрыта заживо под спуд;

И ждет ее кровавый суд.

XV

Перед судилищем она

Стоит, почти умерщвлена

Терзаньем близкого конца;

И бледность мертвая лица

Была видней, была страшней

От черноты ее кудрей,

Двойною пышною волной

Обливших лик ее младой.

Оцепенев, стоит она;

Глава на грудь наклонена;

И если б мутный луч в глазах

И содрогание в грудях

Не изменяли ей порой,

За лик бездушный восковой

Могла б быть принята она:

Так бездыханна, так бледна,

С таким безжизненным лицом,

Таким безгласным мертвецом

Она ждала судьбы своей

От непрощающих судей.

И казни страх ей весь открыт:

В стене, как темный гроб, прорыт

Глубокий, низкий, тесный вход;

Тому, кто раз в тот гроб войдет,

Назад не выйти никогда;

Коренья, в черепке вода,

Краюшка хлеба с ночником

Уже готовы в гробе том;

И с дымным факелом в руках,

На заступ опершись, монах,

Палач подземный, перед ним,

Безгласен, мрачен, недвижим,

С покровом на лице стоит;

И грудой на полу лежит

Гробокопательный снаряд:

Кирпич, кирка, известка, млат.

Слепой игумен с места встал,

И руку тощую поднял,

И узницу благословил...

И в землю факел свой вонзил

И к жертве подошел монах;

И уж она в его руках

Трепещет, борется, кричит,

И, сладив с ней, уже тащит,

Бесчувственный на крик и плач,

Ее живую в гроб палач...

XVI

Сто ступеней наверх вели;

Из тайника судьи пошли,

И вид их был свирепо дик;

И глухо жалкий, томный крик

Из глубины их провожал;

И страх шаги их ускорял;

И глуше становился стон;

И наконец... умолкнул он.

И скоро вольный воздух им

Своим дыханием живым

Стесненны груди оживил.

Уж час ночного бденья был,

И в храме пели. И во храм

Они пошли; но им и там

Сквозь набожный поющих лик

Все слышался подземный крик.

Когда ж во храме хор отпел,

Ударить в колокол велел

Аббат душе на упокой...

Протяжный глас в тиши ночной

Раздался - из глубокой мглы

Ему Нортумбрии скалы

Откликнулись; услыша звон,

В Брамбурге селянин сквозь сон

С подушки голову поднял,

Молиться об умершем стал,

Недомолился и заснул;

Им пробужденный, помянул

Усопшего святой чернец,

Варквортской пустыни жилец;

В Шевьотскую залегший сень,

Вскочил испуганный олень,

По ветру ноздри распустил,

И чутко ухом шевелил,

И поглядел по сторонам,

И снова лег... и снова там

Все, что смутил минутный звон,

В глубокий погрузилось сон.

1808

КОММЕНТАРИИ

Суд в подземелье

Отрывок из поэмы "Мармион" (песнь II).

Р. Самарин