Суд в подземелье (Отрывок) - Страница 1

Вальтер Скотт

Суд в подземелье (Отрывок)

Повесть

Перевод В. Жуковского

I

Уж день прохладно вечерел,

И свод лазоревый алел;

На нем сверкали облака;

Дыханьем свежим ветерка

Был воздух сладко растворен;

Играя, вея, морщил он

Пурпурно-блещущий залив;

И, белый парус распустив,

Заливом тем ладья плыла;

Из Витби инокинь несла,

По легким прыгая зыбям,

Она к Кутбертовым брегам.

Летит веселая ладья;

Покрыта палуба ея

Большим узорчатым ковром;

Резной высокий стул на нем

С подушкой бархатной стоит;

И мать-игуменья сидит

На стуле в помыслах святых;

С ней пять монахинь молодых.

II

Впервой покинув душный плен

Печальных монастырских стен,

Как птички в вольной вышине,

По гладкой палубе оне

Играют, резвятся, шалят...

Все веселит их, как ребят:

Той шаткий парус страшен был,

Когда им ветер шевелил

И он, надувшися, гремел;

Крестилась та, когда белел,

Катясь к ладье, кипучий вал,

Ее ловил и подымал

На свой изгибистый хребет;

Ту веселил зеленый цвет

Морской чудесной глубины;

Когда ж из пенистой волны,

Как черная незапно тень,

Пред ней выскакивал тюлень,

Бросалась с криком прочь она

И долго, трепетна, бледна,

Читала шепотом псалом;

У той был резвым ветерком

Покров развеян головной,

Густою шелковой струей

Лились на плечи волоса,

И груди тайная краса

Мелькала ярко меж власов,

И девственный поймать покров

Ее заботилась рука,

А взор стерег исподтишка,

Не любовался ль кто за ней

Заветной прелестью грудей.

III

Игуменья порою той

Вкушала с важностью покой,

В подушках нежась пуховых,

И на монахинь молодых

Смотрела с ласковым лицом.

Она вступила в божий дом

Во цвете первых детских лет,

Не оглянулася на свет

И, жизнь навеки затворя

В безмолвии монастыря,

По слуху знала издали

О треволнениях земли,

О том, что радость, что любовь

Смущают ум, волнуют кровь

И с непроснувшейся душой

Достигла старости святой,

Сердечных смут не испытав;

Тяжелый инокинь устав

Смиренно, строго сохранять,

Души спасения искать

Блаженной Гильды по следам,

Служить ее честным мощам,

И день и ночь в молитве быть,

И день и ночь огонь хранить

Лампад, горящих у икон:

В таких заботах проведен

Был век ее. Богатый вклад

На обновление оград

Монастыря дала она;

Часовня Гильды убрана

Была на славу от нее:

Сияло пышное шитье

Там на покрове гробовом,

И, обложенный жемчугом,

Был вылит гроб из серебра;

И много делала добра

Она убогим и больным,

И возвращался пилигрим

От стен ее монастыря,

Хваля небесного царя.

Имела важный вид она,

Была худа, была бледна;

Был величав высокий рост;

Лицо являло строгий пост,

И покаянье тмило взор.

Хотя в ней с самых давних пор

Была лишь к иночеству страсть,

Хоть строго данную ей власть

В монастыре она блюла,

Но для смиренных сестр была

Она лишь ласковая мать:

Свободно было им дышать

В своей келейной тишине,

И мать-игуменью оне

Любили детски всей душой.

Куда ж той позднею порой

Через залив плыла она?

Была в Линдфарн приглашена

Она с игуменьей другой;

И там их ждал аббат святой

Кутбертова монастыря,

Чтобы, собором сотворя

Кровавый суд, проклятье дать

Отступнице, дерзнувшей снять

С себя монашества обет

И, сатане продав за свет

Все блага кельи и креста,

Забыть Спасителя Христа.

IV

Ладья вдоль берега летит,

И берег весь назад бежит;

Мелькают мимо их очей

В сиянье западных лучей:

Там замок на скале крутой

И бездна пены под скалой

От расшибаемых валов;

Там башня, сторож берегов,

Густым одетая плющом;

Там холм, увенчанный селом;

Там золото цветущих нив;

Там зеленеющий залив

В тени зеленых берегов;

Там божий храм, среди дерев

Блестящий яркой белизной.

И остров, наконец, святой

С Кутбертовым монастырем,

Облитый вечера огнем,

Громадою багряных скал

Из вод вдали пред ними встал,

И, приближаясь, тихо рос,

И вдруг над их главой вознес

Свой брег крутой со всех сторон.

И остров и не остров он;

Два раза в день морской отлив,

Песок подводный обнажив,

Противный брег сливает с ним:

Тогда поклонник пилигрим

На богомолье по пескам

Пешком идет в Кутбертов храм;

Два раза в день морской прилив,

Его от тверди отделив,

Стирает силою воды

С песка поклонников следы.

Нес ветер к берегу ладью;

На самом берега краю

Стоял Кутбертов древний дом,

И волны пенились кругом.

V

Стоит то здание давно;

Саксонов памятник, оно

Меж скал крутых крутой скалой

Восходит грозно над водой;

Все стены страшной толщины

Из грубых камней сложены;

Зубцы, как горы, на стенах;

На низких тягостных столбах

Лежит огромный храма свод;

Кругом идет широкий ход,

Являя бесконечный ряд

Сплетенных ветвями аркад;

И крепки башни на углах

Стоят, как стражи на часах.

Вотще их крепость превозмочь

Пыталась вражеская мочь

Жестоких нехристей датчан;

Вотще волнами океан

Всечасно их разит, дробит;

Святое здание стоит

Недвижимо с давнишних пор;

Морских разбойников напор,

Набеги хлада, бурь, валов

И силу грозную годов

Перетерпев, как в старину,

Оно морскую глубину

Своей громадою гнетет;

Лишь кое-где растреснул свод,

Да в нише лик разбит святой,

Да мох растет везде седой,

Да стен углы отточены

Упорным трением волны.

VI

В ладье монахини плывут;

Приближась к берегу, поют

Святую Гильды песнь оне;

Их голос в поздней тишине,

Как бы сходящий с вышины,

Слиясь с гармонией волны,

По небу звонко пробежал;

И с брега хор им отвечал,

И вышел из святых ворот

С хоругвями, крестами ход

Навстречу инокинь честных;

И возвестил явленье их

Колоколов согласный звон,

И был он звучно повторен

Отзывом ближних, дальних скал