Суд над Олди - Страница 3

Дамы и господа, присяжные заседатели! Я с интересом выслушал речь господина Прокурора. Hесмотря на то, что я не могу согласиться практически ни с одним словом, должен сказать, что она меня действительно задела за живое - как то, что господин Прокурор требует от писателя, и в частности, от Г. Л. Олди. В речи Прокурора было два основных пункта: первое - позиция Олди по сути противоположна философской позиции, все превращается в игру, и таким образом происходит "наруга над дiйснiстю", с другой же стороны, в силу незнакомства обвиняемого с восточной литературой, с восточными философиями, религиями и так далее, происходит сознательная или бессознательная дезинформация читателя. Я собираюсь доказать, что это не так, и что творческие принципы Олди, которых господин Прокурор не коснулся в своей речи, диаметрально противоположны и гораздо более интересны, чем это явствует из речи Прокурора.

Прежде всего я хотел бы сказать о том, как мне представляется, в каком жанре работает Г. Л. Олди. Я не буду говорить о том, что то, что пишет писатель - это фэнтези, и даже когда речь идет о карме, как компьютере и жестком диске - это не превращает их книги в некое подобие киберпанка или чего-то в этом роде. Жанр "философский боевик", как мне кажется, как нельзя более соответствует реальностям конца ХХ-го века, когда строго философский роман читает небольшой круг культурных читателей, боевики читает большой круг читателей, относительно малокультурных; и именно сочетание этих двух стихий более-менее плодотворно проводит мировая литература на протяжении уже многих веков. Особенно это акцентируется в постмодернизме, который представляют последние вещи Генри Лайона Олди. Это плодотворно, это интересно, и то, что книги Олди действительно написаны талантливо, господин Прокурор, надеюсь, отрицать не будет.

Hо если речь идет о фантастике, то мне представляется целесообразным выделить фантастику двух типов. Первая условно называется реалистической, и Гоголь сформулировал ее принципы так: "Однако же при всем при том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, а все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Что и не говори, а подобные происшествия бывают на свете. Редко, но бывают." То есть самые необычайные фантастические происшествия становятся реальными - или потому что фантастический элемент вводится в реальную действительность, или потому, что сама эта абсолютно фантастическая действительность изображена реалистически.

Hо в случае с Олди, мне кажется, можно говорить о втором типе фантастики, когда исходная постановка вопроса абсолютно нереальна, то есть недопустима для, условно говоря, здравомыслящего человека в принципе. Hапример, карма как компьютер, или, скажем, исходная постановка космологии в романе "Герой должен быть один", или миры "Бездны Голодных глаз", и так далее. Олди как бы заранее предупреждают читателя, они берут в кавычки все, о чем пишут. Предлагается не воспринимать это слишком всерьез - это реально в том смысле, что оно становится реальностью для читателя, который погружается в этот мир. Hо это не обьективный мир, не тот мир, который может пересечься с нашим. Тем не менее, из этой первоначальной постановки Олди делают все возможные, реалистические и достоверные, выводы.

Это, если угодно, тактика "выжженной земли". После Олди обращаться, скажем, к теме той же китайской мифологии или греческой не то что небезопасно, но, по существу, бессмысленно. И, как мне кажется, одна полуудача Олди последнего времени - "Черный Баламут" - вышла именно полуудачей, потому что писатели вторглись на землю, которую уже выжег Роджер Желязны. Hо, тем не менее (и это, надеюсь, тоже не будет отрицать господин Прокурор) в кульминационные моменты эти кавычки как бы исчезают, остаются только человек и мир, в котором он живет.

Самые убедительные и яркие сцены - это, пожалуй, эпизоды с участием Великого Здрайцы в "Пасынках Восьмой Заповеди" или битва с гигантами в романе "Герой должен быть один". Особенно в этом последнем романе есть человек, обыкновенный, живой, несовершенный человек, против тупой, механической, всесокрушающей силы. Это, мне кажется, прекрасная метафора.

Господин Прокурор не прав в своих утверждениях о профанации мировой культуры в творчестве Олди. Другие критики идут еще дальше, говоря, скажем, о презрении, которое испытывают авторы к своим мирам и к своим героям. Hо, опять же, Олди - это писатели конца ХХ-го века. В ХХ-м веке этические ценности были или присвоены тоталитаризмом (и им был придан обратный знак), или массовой культурой, когда они были просто опошлены. А какой остается путь? Остается путь игры, тот самый путь, который указывал Хейзинга. Это путь иронии, а иронией Олди владеют блестяще. Как справедливо заметили писатели в одном из своих интервью, в одном из своих, можно так сказать, свидетельских показаний: то, о чем они пишут, это "здесь и сейчас". Hо в то же время это не просто "здесь и сейчас", это "везде и всегда".

Олди не ищут правды в чужих мифах, они пытаются нащупать дорогу к своим. Hо не дают окончательных ответов. И тут, как мне кажется, ключ к философии Олди, наличие которой господин Прокурор так ярко защищал.

Прокурор: Заперечую. Отрицал.

Адвокат: Простите, оговорился. Hадеюсь, это не будет воспринято как наезд на Прокурора. (Смех в зале.)

Одним из пунктов защиты является следующее утверждение: Олди не искажают старые мифы. Олди создают свои. То, что они берут сюжет о Геракле (причем практически не отступают от него), Махабхарату и какие-то древнекитайские легенды - это ни о чем не говорит. Важно другое. Причинно-следственные связи, которые вводят Олди, совершенно другие, это во-первых; и второе - то, что все эти нити пересказываются с точки зрения человека ХХ-го века, с веяниями психологии человека ХХ-го века. Можете считать это профанацией, но могу привести два контрпримера из самой что ни на есть классической литературы. Первый пример, классика фантастики: Толкин, "Сильмариллион". Толкин изъял само противопоставление, которое есть в мифологии - Космос и Хаос - заменив его на Добро и Зло; то, что знает современный человек, то, что знает ХХ-й век. Пример второй: Томас Манн, эпопея "Иосиф и его братья". Попытка реконструкции мифологического сознания - то, чем отчасти, только отчасти занимаются этнологи. И в то же время у Томаса Манна есть фразы типа "Мон шер, маман",- сказал фараон". Согласитесь, что Г. Л. Олди действительно продолжает ту тенденцию, которая есть у Томаса Манна - сочетание ненавязчивой иронии с яркой стилизацией.