Суд - Страница 8

Асессор оглянулся на Джамилю. Мирный сон, кулачки подтянуты к горлу, автомат валяется на полу – бери кто хочет. Он поднял автомат. А куда его деть?

Подумав, он отнес автомат в спальню и спрятал под кровать с балдахином. Очень мешал револьвер Хадбаллы на поясе. Сунуть бы оружие в какой-нибудь сейф! Реквизировать у Ван Ваттапа сейф! Должны же у него здесь быть сейфы.

«А что, если просто нажать на кнопки открытия затворов? Наверняка вот эти три черные в ряд – кнопки открытия, а та, что под ними, красная, с блин, расколотая пулей, – кнопка общего закрытия. Ага, значит, затворов три. Вдруг хоть один да сработает! Нет, с этим надо подождать. Пусть сначала проснется «студент». Да. Пусть проснется. И надо куда-то перенести Джамилю. Негоже оставлять ее на полу…»

Асессор успел отнести ведро и щетку назад в препараторскую, когда издалека раздался говор и шум шагов. В коридор вошли тощий и О'Ши.

– Что видели? – спросил асессор.

– Тут три затвора, и все закрыты. Возле двух темно, а возле нашего горят красные мигалки и знак «Проезд закрыт» с пасть бегемота. Человечество само по себе – мы сами по себе, – весело ответил О'Ши.

– Где тело?

– Ниже этажом. Там мрак и холод.

– За парня не беспокойтесь, – предупредил асессор вопросы тощего. – Включена программа пробуждения. Он проснется через двое суток. Так сказал Ван Ваттап.

– Я ему не верю. И вы не верьте, – угрюмо сказал тощий.

– Вы можете управлять аппаратурой «двадцатки»? – спросил асессор.

– Нет.

– А Джамиля?

– Навряд ли.

– Тогда придется верить, – жестко сказал асессор. – Или вы собираетесь бежать в «двадцатку» и трясти Дрошу за плечи, пока тот не проснется?

Тощий промолчал. Только сгорбился.

«Натворили вы тут дел!» – хотел сказать асессор, но сдержался и лишь коротко рассказал О'Ши про Ван Ваттапа, шерифа, Нарга и «двадцатку».

– Вам ясно, где мы находимся? – спросил он.

– Нет. А что, это место чем-нибудь знаменито?

– Более или менее. Помните скандал с «Тифоном»?

О'Ши длинно присвистнул.

– Вы уверены?

– Окрестности Томбы. И каков размах! Сам за себя говорит.

– Верно, верно! Стало быть, мы в гостях у обитателей чужой норы. Уютное местечко. А я-то думал, что там, то есть здесь, все демонтировано.

– А зачем разорять перспективное гнездышко? Наверняка военные не навек с ним расстались. И потом, знаете, кое-что легче построить, чем демонтировать, – ответил асессор и обратился к тощему: – Сколько здесь этажей?

– В лифте пульт – на пятнадцать, – ответил тот. – Но ниже седьмого я не бывал. И по-моему, никто не бывал.

– Откуда электроэнергия, вода, воздух?

– Свой атомный реактор. На седьмом этаже. На шестом – вентиляционные камеры и горловина водяной скважины.

– А связь? Где наружные телефоны?

– Не знаю. По-моему, наружных здесь нет.

– Плохо верится, – сказал асессор и указал на Джамилю. – Ее можно где-нибудь уложить по-человечески?

– У нее здесь есть своя комната.

– Перенесите ее туда и приходите обратно.

Тощего не было минут десять. Тем временем О'Ши, по-монтерски заложив руки за спину, разглядывал изуродованные панели щита.

– А что, если просто нажать на кнопки? – наконец сказал он. – Вдруг – трик-трак! – и сезам отворится!

Те же мысли, те же!

– Шанс есть, – сказал асессор. – Но я подождал бы с этим. Нажмем – а тут как займется весь этот винегрет зеленым огнем, как отключится «двадцатка»! Что тогда прикажете делать?

– Ваша правда, асессор, – согласился О'Ши. – Проиграем вашу наживку, а это ни к чему. Да и не ждут нас у выхода с цветами. Скорее наоборот. Но честно говоря, руки чешутся поиграть на черненьких.

Асессор не ответил. Укладывая гильзы рядком на столе, он выждал, пока О'Ши переберет в уме все те куцые возможности, которые перебрал он сам, и, угадав нужный момент, сказал:

– И в связи с этим у меня есть предложение. Черт его знает, как обернутся дела, но я не турист, угодивший в передрягу. Хотелось бы кое-что зафиксировать на бумаге:

– По-ни-маю, – протянул О'Ши. – Глас из бездны. Понимаю умом, но не чувством. Меня тянет обшаривать углы – вдруг да есть никому неведомая лазейка. Не верится мне в гений военных инженеров. Голову даю наотрез, где-нибудь, они дали оплошку, которой нам будет довольно. Они всегда дают оплошку, а то никто никогда не взял бы ни одной крепости.

– Нам хватит времени и на записи, и на поиски. Одно другого не исключает. Что скажете? – обратился асессор к тощему, который, вернувшись, сел и, сосредоточенно рассматривая собственные ладони, молча прислушивался к разговору.

Асессор поймал себя на том, что не может, не напрягаясь, обращаться к тощему как к Луще, и невольно поморщился. Это слабость, а слабости сейчас недозволительны.

– Что скажете, Луща? – поправился он.

Тощий шумно вздохнул и поднял голову.

– Что скажу? Скажу, что вы, наверное, правы.

– Только перед этим нельзя ли мне где-нибудь привести себя в порядок? – отозвался О'Ши. Коротко усмехнулся и добавил: – Давно я не работал пожарником, а в похоронной команде служить и вовсе не доводилось.

Тощий отвел их в ванную комнату при спальне Ван Ваттапа.

– Ого! – одобрил О'Ши ванную. – Как в люксе для важных персон у «Хилтон Интернэшнл»! А ресторана тут нет?

Ресторана не было. Дверь в комнату Джамили была за кухонькой-столовой с электроплитой и холодильником. О'Ши открыл холодильник. Несколько бутылок минеральной воды, флаконы с приправами, три-четыре сиротливых пакетика, банка консервов.

– Тут еще у Нарга есть своя комната, – сказал тощий. – Может, там кое-что найдется. Еду им доставляла Джамиля из пансионата. Всех остальных возили обедать в пансионат на автобусе. Это по туннелю километра два до портала, а дальше лесная дорога. Портал я закрыл еще в пятницу, когда кончился рабочий день.

– Короче, это все, чем мы располагаем? – спросил О'Ши. Тощий пожал плечами.

– Ну, тогда пошли отсюда, – сказал журналист. – Все правильно. Фирма не гарантировала меню. Следовало заботиться заранее. Наивные уедут стройными. Выше нос, туже пояс. Будем вспоминать, каково едали мы в разных городах и что пооставляли на тарелках.

«Многословно. Будем считать, что истерика прошла в легкой контролируемой форме. Фланг не очень прочен, но держится. И то неплохо…»

Договорились так: по экземпляру протокола получат тощий, О'Ши, шериф и асессор, а еще один останется в кабинете, как письмо в бутылке, брошенное в океан. На каждой странице указывается: «Право печатной публикации принадлежит «Независимой пресс-службе». На этом настоял О'Ши. Он хотел сразу же оговорить с тощим и цену, но, как говорится, не встретил понимания. Асессор при этом промолчал, но про себя заметил: это деталь, вряд ли характерная для Бро.

Вопросы задавал асессор, а О'Ши занялся секретарством, освоив пишущую машинку из выдвижного ящика в столе Ван Ваттапа. Чем-то она была так хороша, что журналист мигом пришел в благостное состояние духа.

Вначале тощий перечислил о себе все, что мог. бы сказать подлинный Осип Луща, а на вопрос, чем же он объяснит свое внешнее несходство с отцом «студента», ответил, что об этом после.

Он подробно рассказал, что произошло семь лет назад в Африке. По его словам, на седьмой день работы группы, где-то около пяти часов пополудни, каменистый пятачок на берегу реки, где они стояли лагерем, буквально вскипел у них под ногами. Он сам распластался на брезенте, на котором сортировал образцы. Наверное, это его и спасло. Брезент сработал как плот, и он не утонул в зыбучем камне. Он мгновенно оглох, увидел сквозь тучу пыли, как транспортер проваливается в камень, словно в воду, и потерял сознание.

Очнулся он в джунглях. Увидел людей. Европейцев. Сначала думал, что связан, но потом понял, что не может шевелиться и двигаться, потому что парализован. Говорить он мог, но не слышал ни себя, ни других: в ушах стоял непрерывный оглушительный грохот.