Субмарины уходят в вечность - Страница 17

– Правильно сформулировано.

– Однако меня больше интересует состояние фюрера, – все же недовольно проворчал командир «Валькирии», – чем энергетика приглянувшегося вам матроса.

– Меня – тоже. Именно поэтому после пятнадцати минут его пребывания в каюте снова выведите фюрера сюда, на палубу. Хотя бы минут на десять. Он должен осознать, что из этой стальной гробницы выход возможен. Из этой и сегодня – еще возможен.

– Фюрер настолько боится замкнутого пространства?

– Он боится своих снов, в которых его все чаще живьем закапывают в могилу.

– Он вам в этом сознавался?!

– Если бы сознался, я бы сочла, что он готов к длительному переходу через Атлантику, и не настаивала бы на этой многочасовой прогулке на субмарине.

– Позвольте, а за себя вы не опасаетесь?

– Не больше чем вы теперь опасаетесь за себя, фрегаттен-капитан, в своем сиротском одиночестве, после ночи, проведенной на гибельных руинах родного дома.

На отразившееся на лице Роланда удивление Мария внимания не обращала. Добравшись в сопровождении штабсобер-ефрейтора до отведенной им с Манфредом подводной кельи, она увидела, как лжефюрер затравленно мечется по неожиданно просторной каюте, словно опасается, что сейчас его здесь закроют и, оставив субмарину, навсегда забудут.

– Присядьте, фюрер.

– Что? – замер он посреди каюты.

– Я сказала: присядьте, мой фюрер.

– Хотя бы вы… не называйте меня фюрером. Во всяком случае, пока мы наедине. И вообще, я имею право быть самим собой.

– Кем это, позвольте узнать?

– Манфредом Зомбартом.

Улыбка, которой плеснула ему в лицо Мария Воттэ, очень напоминала полусадистскую улыбку Скорцени.

– А кому вы здесь нужны в облике этого, как его там, Манфреда Зомбарта?! Кому вы, мразь, нужны?! Вы думаете, что вас приглашают сюда, отдают вам честь, приветствуют фюрерским приветствием, выставляют личную охрану и даже приставляют к вам одну из самых красивых и властных женщин рейха только потому, что вы – Манфред Зомбарт?! А что вы, тля казарменная, сделали для того, чтобы ваше имя значило для кого-либо в Германии хотя бы тысячную частицу того, что значит для всех нас, германцев, имя Адольф Гитлер?

– Но вы должны понять… – испуганно смотрел на нее Имперская Тень, сидя на небольшом стульчике и ухватившись рукой за краешек стола.

– Все, что я должна знать, я давно знаю без вас, – отрубила Воттэ. – Встать. Я сказала: встать! Вы хотите представать передо мной Зомбартом? – спросила она, наблюдая, как Имперская Тень медленно приподнимается со своего места в углу каюты, между столиком и лежанкой. А как только он поднялся, хищно произнесла: – Тебе очень хочется побыть здесь Зомбартом? Ну так будь им! – и отвесила такую мощную оплеуху, что Манфред вновь рухнул на стул.

– Как?! Вы решили позволить себе даже такое?!

– Неужели ты, мразь, считаешь, – буквально прорычала Мария, угрожающе склоняясь над ним, – что я снизошла бы до того, чтобы соблазнять в «Божественной купели» некоего казарменного придурка Зомбарта, если бы Скорцени не попросил провести вечер с неким кретином, из которого он пытается лепить если не фюрера, то хотя бы паршивого лжефюрера? Именно так: паршивого лжефюрера!

– Еще одно слово, и я пристрелю тебя!

– Одним из тех холостых патронов, которыми мы тебя снабдили? Послушай, может, мне плюнуть на данное Скорцени слово, выйти и объявить матросам, что в каюте их субмарины оказался человек, подло выдающий себя за фюрера?! Чтобы они тотчас же растерзали тебя?!

Зомбарт силился что-то ответить, но так и не смог.

Понаблюдав в течение этой паузы, как бледнеет и без того бледное лицо Зомбарта, провидица едва слышно навеяла ему:

– У тебя есть один способ спасти свою шкуру: это мужественно перенести прогулку на субмарине. Чтобы я получила право сообщить Скорцени, что ты готов к переходу через Атлантику. Иначе тебя попросту вздернут. Война завершается. Гитлер покидать рейхсканцелярию не намерен, да его и не очень-то хотят выпускать оттуда.

– Действительно не хотят?

– Речь сейчас идет о вас… мой фюрер, а не о Гитлере. И поскольку он остается, чтобы свести счеты с жизнью в своем бункерном кабинете, то вы, мой фюрер, – с каким-то особым сарказмом произносила Мария это «мой фюрер», – никому больше не нужны. По крайней мере, здесь, в Германии.

Понимая, что дальше накалять страсти бессмысленно, да и опасно, Воттэ выдержала небольшую примирительную паузу и уже совершенно иным, спокойным тоном сказала:

– Сейчас я приглашу командира, и вы отправитесь с ним осматривать субмарину. Кстати, насколько меня информировали, это не обычная боевая субмарина. Она принадлежит к секретному соединению субмарин «Фюрер-конвоя» и отличается особо крупными размерами. Здесь есть так называемые каюты для рейхс-гостей, в одной из которых мы сейчас находимся и которых на обычных субмаринах нет. Позывной субмарины – «Валькирия», именно так моряки и называют ее между собой. Вам эти познания пригодятся для поддержания разговора с фрегаттен-капитаном. И помните: вы – фюрер! Эти люди обожествляют или, по крайней мере, обязаны обожествлять вас. Вы должны заставить их обожествлять своего, то есть вами сотворяемого, фюрера.

Она сняла трубку внутреннего телефона и попросила связать ее с командиром.

– Фюрер хочет видеть вас, фрегаттен-капитан, – жестко произнесла она. – Он хотел бы ознакомиться с устройством субмарины. И скомандуйте, чтобы ваша субмарина выходила в море. Погружалась, или как там у вас это называется, и выходила.

– Как чувствует себя фюрер?

– Это самая большая субмарина в вашем соединении, фрегаттен-капитан? – абсолютно не отреагировала на его вопрос прорицательница.

– Нет, недавно спущены на воду три субмарины новейшего образца. На одной из них есть специальная каюта для очень высоких рейхсгостей, поэтому в настоящее плавание фюрер, очевидно, выйдет на ней. Моя субмарина была избрана случайно, просто новейшие субмарины сейчас в океане.

Когда фрегаттен-капитан прибыл, Мария сказала, что она не станет утомлять их своим присутствием и вопросами, и доверительно сообщила, что тридцати минут ей вполне хватит для того, чтобы штабсобер-ефрейтор Карцаг посвятил ее в особенности моряцкой жизни.

Встретившись с ней взглядом, фрегаттен-капитан понимающе ухмыльнулся и кивнул.

– Карцаг получит соответствующие наставления, – молвил он, взглядом давая понять Марии, что и сам не прочь был бы оказаться на месте этого мощного везунчика. Зомбарт в это время рассматривал имевшийся в каюте спасательный жилет. Он тоже прекрасно понимал намерения провидицы. – Мы с фюрером вернемся не ранее чем через час. Я бы очень просил вас, мой фюрер, после осмотра субмарины оказать мне величайшую честь и пообедать в командирской каюте.

– Если только ваше длительное отсутствие, фрегаттен-капитан, не скажется на действиях команды «Валькирии», – сурово предупредил его Великий Зомби.

– У меня достаточно опытный старший офицер, мой фюрер.

Пока они обменивались репликами, унтерштурмфюрер внимательно следила за выражением лица Роланда, все пытаясь понять: догадывается он о том, что перед ним не фюрер, а его двойник, или не догадывается?

«Если и догадывается, – молвила себе, когда мужчины оставили ее в каюте одну, – то неплохо изображает простачка, прекрасно понимая, что за появлением здесь двойника фюрера тоже скрывается какая-то политическая игра».

Как только Карцаг вошел, Мария, не давая ему возможности опомниться и окончательно оробеть, храбро сомкнула руки на его шее:

– Если я скажу, что у меня в жизни никогда не было в постели моряка, – этого намека вам хватит? Или понадобится еще какой-то, более утонченный?

Январь 1945 года. Германия. Баварские Альпы. Охотничий замок Вальхкофен на берегу озера Вальхензее.

Уснули они только под утро, при этом Скорцени был уверен, что в сладострастные утренние часы он окажется предоставленным самому себе: вдали от столицы, от начальства и вождей; в обнимку с прекрасной женщиной – пусть и не такой уж любимой, но все же щедро подаренной ему судьбой на этом заснеженном предфронтовом предгорье.