Субмарины уходят в вечность - Страница 13

Детали того, как именно это самоумерщвление Гитлера повлияло на него, провидица выяснять не стала. Приказав ему замереть и ни о чем не думать, она прижала голову Великого Зомби к своей груди и, закрыв глаза, по-змеиному изогнувшись, тоже впала в некое состояние транса. Однако ничего такого, что бы выдавало в этих ее действиях сексуальную страсть, отыскать сейчас было невозможно. Тем более что в это время она уже отчетливо возрождала в своих футуристических видениях какой-то огромный грот, море, что-то странное, не похожее ни на корабль, ни на обычную лодку…

«Неужели субмарина?!» Точно, она! Похожую на эту, явившуюся ей в видениях, подлодку Мария могла видеть в кинохронике о военном флоте и Денице!

А вот и они с Зомбартом… «С Зомбартом?! Вдвоем с Великим Зомби?!»

Они идут тускло освещенным чревом субмарины. Двухметрового роста верзила в морской форме сжимает ее в своих объятиях и отрывает от пола! Ну, этого она могла бы и не видеть! А вот мертвецки бледное лицо Зомбарта, мечущегося по каюте без иллюминаторов, – это уже важно.

Еще одно видение. Берег моря или океана. Горы, густые леса, которые она видит словно бы с птичьего полета, какой-то южный, явно латиноамериканский, город… И некий внутренний голос, подсказывающий ей: «Аргентина. Это Аргентина».

…Манфред Зомбарт уже безмятежно спал в отведенной ему гостевой комнатке, когда в комнатушке, занимаемой самой Марией Воттэ, появилась хозяйка замка Хельга фон Штубер.

– Вы довольны Божественной купелью? – без всяких вступительных слов поинтересовалась она.

Это была по-германски бедрастая русоволосая женщина, с толстоватой, но все еще четко очерченной талией и грубоватым баварским лицом, в чертах которого не было ничего отталкивающего, но еще меньше просматривалось в нем что-либо такое, что могло бы по-настоящему привлекать мужчин, не говоря уже о женщинах.

– Довольна, – обронила Мария, не желая обсуждать с ней милые подробности их «термальной» любви с Манфредом Лжефюрером.

В эти минуты она осмысливала всю ту информацию, которую удалось заполучить во время сексуальной пытки в купели, и менее всего желала, чтобы ее отвлекали от этого занятия. Понемногу наслаждалась вином, курила и… осмысливала.

– А мне кажется, что никакого удовольствия вы не получили. Если не возражаете, поздно вечером мы отправимся туда вдвоем. Это действительно нужно делать поздно вечером, поскольку днем чары Божественной купели дремлют.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Но я зашла к вам не по этому поводу. Только что звонил адъютант Скорцени.

– Так, и что он вам поведал? – мгновенно вырвалась из состояния мысленной апатичности провидица.

– Через пять минут с вами будет говорить сам оберштурмбаннфюрер, – о Скорцени Хельга всегда говорила с искренним уважением и, похоже, даже побаивалась его. – Разговор предстоит важный. Он просил вас ждать у телефона.

Уже много раз она понуждала Вилли Штубера, чтобы он каким-то образом затащил в замок этого своего грозного шефа, однако всякий раз слышала в ответ: «А не может ли твоя коллекция “купельных мужчин” обойтись без черепа Скорцени?» И единственное, что ей оставалось в данной ситуации, – это в очередной раз объяснять Вилли, что коллекционирует она вовсе не черепа, а нечто совершенно другое. Но, щадя его, Вилли, самолюбие, по отношению к Скорцени обещает быть милостивой.

– Вы уже успели побывать в Божественной купели? – сразу же поинтересовался обер-диверсант.

– Чем бы я еще здесь занималась… без вас, Скорцени? – и, не позволяя ему опомниться, сразу же пошла в наступление, тут же поинтересовавшись: – Почему вы не предупредили меня, что собираетесь перебрасывать его в Аргентину?

– Потому что не обязан этого делать, – не стал церемониться с ней человек со шрамами. – Но с Зомбартом я об этом путешествии тоже пока что речи не вел. И то, что вы упомянули Аргентину, свидетельствует, что, в конце концов, вами был взят и этот альпийский редут.

– Но я увидела и кое-что иное: впервые попав на субмарину, он придет в ужас, поскольку боится замкнутого пространства. Советую устроить ему экскурсию с обкаткой, иначе в многодневном плавании он может не выдержать.

– Значит, и субмарину вы тоже увидели?

– Одну из тех, которые прячете где-то в скалах.

– Вот этого вы уже видеть не могли! – резко предупредил ее Скорцени. – Ибо это вам видеть не положено. И в море выйдете вместе с Зомбартом, в виде наказания – и вам, и ему. С вами он постарается выглядеть мужественнее.

– Как буду выглядеть я, вам безразлично?

Скорцени выдержал паузу и камнедробильно пробасил:

– Мне и самому уже хотелось бы вспомнить, как именно вы выглядите. Особенно в Божественной купели. Но к этому разговору мы еще вернемся. На морскую базу вас доставят самолетом завтра утром.

В своем домашнем кабинете при разговоре Марии со Скорцени баронесса не присутствовала. Но когда провидица вышла из него, то увидела, что Хельга уже ждет ее у входа в гостиную – в халате и с полотенцем на плече.

– Так сколько лет было мальчишке-кузену Вилли Штуберу, когда вы впервые принялись соблазнять его в Божественной купели, баронесса?

– Не помню, – машинально ответила Хельга. – А что? И потом, откуда вам это известно? Я никогда и ни с кем на эту тему… – запнулась она на полуслове, вдруг вспомнив, кто стоит перед ней.

– Мне так показалось, что вам было тогда лет шестнадцать, а ему – не более тринадцати. Хотите сказать, что ошибаюсь?

– Одно могу сказать: я многое отдала бы, чтобы вернуться в те блаженственные минуты, – вскинула баронесса подбородок, и, насмешливо взглянув на Марию, скрылась в гостиной.

– Да не волнуйтесь вы, я не собиралась вас осуждать! – крикнула ей вслед Мария. – Это меня подвело сугубо женское любопытство.

…На традиционное вечернее купание Великий Зомби, конечно же, дальновидно предпочел не явиться, предоставив трем молодым женщинам возможность развлекаться на троне любви и на плите возлежания так, как им заблагорассудится. И за это эсэс-лесбиянки были очень признательны ему.

Январь 1945 года. Антарктида. Столица Внутреннего Мира Акрос. Резиденция Духовного Хранителя Священных Истин Атланта Ария.

Служанка поставила перед мужчинами два высоких хрустальных кубка с коричневатого цвета напитком Шамбалы и удалилась так же неслышно, как и пришла. Когда она ставила эти бокалы, то не поздоровалась и вообще, ни один мускул на лице ее не дрогнул. Как ни один мускул не дрогнул и на лице Атланта Ария. Тем не менее Посланнику вновь, уже в который раз, показалось, что женщины-атлантки еще менее эмоциональны, нежели мужчины. Настоящие заводные куклы – без чувств, без эмоций, без каких-либо страстей и пристрастий.

– И все же вы – землянин. – Посланнику так и не удалось привыкнуть к тому, что о землянах в стране атлантов говорят, как об инопланетянах, причем очень часто «землянин» звучит в устах атланта не только как определение, но и как приговор. – Стоит вам увидеть женщину, как вы тотчас же начинаете думать только о женщинах. Когда я проходил обучение в наземных университетах, меня это всегда поражало: эта страсть, эти любовные стенания…

– Но замечу, что вы уже неоднократно обращались к земным воспоминаниям, хотя, казалось бы… – явно намекнул Посланник на то, что положение Хранителя должно претить подобным экскурсам в годы земной молодости.

– Хранители для того и проходят тайное обучение в наземных университетах, чтобы иметь возможность сравнивать. В том числе и разницу в отношениях к женщинам.

Посланник мог бы объяснить, что лично ему приходится жить между тремя мирами: миром «священного воздержания» Шамбалы, в котором о женщинах вообще не принято ни говорить, ни вспоминать и в котором к сексуальным страстям относятся как к чему-то низменному и недостойному Высшего Посвященного; земным миром любви, измен и сексуальных экзальтаций; и миром арий-атлантов, в котором не существует ни браков, ни ревности, ни любовно-сексуальных табу, однако над всем этим воцаряется интимное хладнокровие, граничащее с сексуальным безразличием.