Стылая Топь. Эспеджо (СИ) - Страница 2

Вечерние сумерки постепенно сменились густой темнотой ночи, а мы с каким-то непонятным упрямством продолжали мерить шагами по-прежнему утоптанную грунтовку. Впрочем, темп движения заметно снизился, и мы уже, скорее, брели, иногда спотыкаясь на ровном месте и вполголоса матерясь.

Под ногами еле слышно шуршал песок, а обрушившаяся с тёмно-фиолетового неба тишина словно усиливала каждый звук, каждый шорох, каждый еле слышный хруст. Мы шли вперёд, даже не глядя на высящиеся по сторонам чёрные ели, лапы которых сплелись в плотную колючую изгородь. Ночной воздух был полон запахов хвои, прелых листьев и почему-то болотной стоячей воды. Я хотел было поинтересоваться у Антохи, не было ли на карте в окрестностях Стылой Топи болота, но промолчал, подумав, что название деревни говорит само за себя.

С неба падали серебристые и почему-то зеленоватые отсветы, благодаря которым мы не натыкались друг на друга, а дорога словно отсвечивала неживым бледным сиянием. Было ощущение, что мы шагаем по лунной тропе, как герои какой-нибудь сказки или мрачной мистической истории.

— Ещё полчаса, и я упаду прямо там, где буду в тот момент стоять, — голос Катрин раздался так неожиданно, что я вздрогнул и в очередной раз споткнулся. Но слова смогли разрушить давящую тишину, и почему-то сразу стало проще и легче дышать.

— Согласен, — проскрипел Фишер, который в принципе не слишком любил длительные пешие переходы, предпочитая велосипед или сплав по воде. — У меня ощущение, что мы скоро дойдём до экватора, а потом и до полюса… как нефиг делать…

— До Южного или до Северного? — голос Киры был усталым, но не прокомментировать реплику Фишера она, разумеется, не могла.

— А тебе не всё равно? — видимо, Фишер так устал, что даже в перепалку вступил с неохотой. — Мне, например, уже вообще без разницы.

— А пингвины на каком водятся? — зачем-то спросила Диана.

— Вроде на Южном, — отозвался Антон, — а тебе зачем?

— Тогда давайте пойдём на Южный, всегда хотела посмотреть на пингвинов и понять, похожи они на тех, что в «Мадагаскаре», или нет.

— Которые «улыбаемся и машем»? — уточнил Фишер. — Думаешь, они и тебе помашут и покажут дорогу к цивилизации?

— Я бы не отказалась, потому что, если честно, уже задолбалась тащиться по этой живописной дороге в никуда.

Тут Диана, судя по всему, резко затормозила, потому что я чуть не врезался в идущего передо мной Фишера.

— Опаньки…

Я не обратил внимания на то, кто это сказал, так как вместе со всеми ошарашенно смотрел на добротный высокий частокол, в который упёрлась дорога.

— Что за хрень? — как-то даже растерянно спросил непонятно у кого Фишер. — Его же не было… Антох, ведь не было же, скажи…

— Однозначно, я как раз подумал, что придётся ночевать на обочине, так как впереди были только лес и дорога…

— Я пойду пошшупаю, бывает ешшо оптический обман здрения, — процитировала старый мультик про волшебное кольцо Кира и с явным облегчением сбросила рюкзак.

— Кир, не надо, а, — Катрин неожиданно схватила её за рукав, — ну его на фиг, забор этот, не ходи, ну, пожалуйста!

— Да ты чего? — Кира изумлённо вытаращилась на непонятно почему встревоженную подругу. — Это ж просто забор!

— Просто заборы не появляются ниоткуда, — даже в темноте было видно, как побледнела Катрин и как неестественно заблестели её глаза, — и потом, вас никого ничего не смущает? Помимо того, что забор вообще тут возник?

— Нет, а что? — Фишер пожал плечами. — Возник, и отлично, значит, не наврала Антохина карта.

— А ничего, что дорога утыкается в забор, а калитки или ворот не наблюдается?

— Да твою ж мать, — сплюнул Фишер, скидывая рюкзак и усаживаясь прямо на траву, — да что ж всё через задницу-то в этот раз? Даже забор — и тот с придурью!

Я молча подошёл к частоколу и, не прикасаясь, внимательно в него всмотрелся. Толстые брёвна, спиленные явно не один год назад, о чём свидетельствовало то, что они давно потемнели и кое-где потрескались, были вкопаны в землю и заострены сверху. Причём стояли они настолько плотно друг к другу, что между ними не было ни единой щёлочки, сквозь которую можно было бы заглянуть внутрь. Частокол перегораживал дорогу и уходил в еловые заросли в обе стороны. При этом ничего паранормального или сверхъестественного в нём не было, во всяком случае, на первый взгляд. Частокол как частокол… Если бы ещё в нём калитку найти — вообще праздник был бы.

— Может, попробовать перелезть? — задумчиво задирая голову, проговорил Антон. — Сколько тут? Метра два с половиной? Три?

— Три как минимум, так что без специальной приспособы не забраться, — я критически взглянул на ровные и гладкие брёвна, — элементарно не за что уцепиться. Разве что… — тут я почесал в затылке, — сделать петлю, накинуть на заострённую верхушку и подтянуться.

— Ребят, давайте попробуем, — Кира подошла ближе, оглядываясь на Катрин, которая начинала всерьёз беспокоить нас странным поведением: она уселась на свой рюкзак, повернувшись спиной к частоколу, и обхватила себя за плечи, словно замёрзла, хотя ночь выдалась на удивление тёплая. — Убедимся, что там эта самая Стылая Топь и попросимся переночевать. Не прогонят же нас ночью, правда?

Я посмотрел на мощный частокол и хотел сказать, что вряд ли его воздвигли жизнерадостные и гостеприимные люди, но взглянул на уставших друзей и промолчал. Не пустят — переночуем на пятачке возле ограды, не сахарные, не растаем, тем более что ночевать нам порой приходилось и в более спартанских условиях.

— Я не был бы так уверен, но не попробуем — не узнаем, — Антон был настроен более решительно, чем я, — Костян, давай, ты из нас самый опытный в этом деле, так что тебе, как говорится, и карты в руки. Точнее, верёвка. К тому же ты самый молодой и, следовательно, устал меньше остальных.

С этими словами он нырнул куда-то в недра своего безразмерного рюкзака и извлёк моток самой обыкновенной верёвки.

— А репшнура нету? — без особой надежды поинтересовался я, поборов желание сказать что-нибудь язвительное по поводу того, что некоторые, те, которые самые старшие и опытные, накосячили столько, что молодым и не снилось.

— Слушай, это же не Эверест, а всего лишь высокий забор, — Диана, с которой мы в своё время и сблизились на почве любительского скалолазания, сердито посмотрела в мою сторону, но я сделал вид, что в темноте не заметил её бледности и нервного румянца. Джентльмен я или где?

Какое-то время не было слышно ничего кроме моего сопения и негромких вздохов всех остальных.

— Вы все так на меня смотрите, что я чувствую себя одновременно Вельценбахом и Тилльманом, поднимающимися по Фишерванд, — ворчал я, примериваясь к обычной, не альпинистской верёвке и соображая, какой узел правильнее использовать.

— При чём здесь Фишер? — невпопад спросила Кира, но я только рукой махнул, мол, не вникай, всё равно тебе это не надо. Примерившись, закинул петлю на частокол, и она послушно обвилась вокруг одного из брёвен. Для очистки совести я несколько раз сильно дёрнул за неё, но верёвка держалась крепко, петля и не думала развязываться. Подпрыгнув, я ухватился за шнур и уже через несколько секунд смог заглянуть внутрь огороженной территории.

Я подтянулся на руках и постарался устроиться между двумя заострёнными брёвнами, как в седле, перекинув одну ногу на «терра инкогнита».

Я сидел верхом на частоколе — не скажу, что это было очень удобно, но зато обзор открывался прекрасный — и задумчиво рассматривал открывшуюся мне картину.

Не скажу, что ожидал увидеть оживлённую площадь, так как на дворе была уже глубокая ночь, то есть время, когда нормальные люди спят. Но и такое абсолютное отсутствие хоть какого-то движения тоже не выглядело естественным. Не лаяли собаки, не шуршали мыши или крысы, не летали и не ухали ночные птицы, даже комары, кажется, не звенели… Было ощущение, что на территории внутри частокола время и жизнь просто остановились, застыли, как мухи в янтаре.