Студент по обмену, или Принцесса с сюрпризом (СИ) - Страница 11

Лулу постоянно находился на мне: устраивался на плече, спрятавшись под распущенными волосами, или перебирался на колени, когда я сидел в кресле и читал очередной фолиант. Да, зверёк оказался очень интересным. Он мог быстро менять цвет, словно хамелеон, когда в этом случалась необходимость. Иногда сливался с местностью, а я пытался его найти. Так мы с ним играли, но в этой игре всегда побеждал Лулу. Пока он не решал, что пора найтись, я его заметить не мог. Это в очередной раз убеждало в его разумности, но был ли секьюрити по-настоящему разумен или лишь умён и сообразителен, подобно собакам моего прошлого мира, пока не мог для себя окончательно решить.

Прошло три года. За это время с телом произошли заметные изменения в лучшую сторону. Я вытянулся в росте и похудел настолько, что выглядел не хуже младшей сестры, которая прекратила изводить себя голодом и начала есть нормально. Убедив Риси в том, что надо не ограничивать себя до изнеможения, а лишь правильно питаться и не забывать о физической нагрузке, иногда заполучил сестру в компаньонки во время тренировок, но младшенькая по спорту не фанатела, предпочитая подвижные игры вроде местного бадминтона и «догонялок-салочек». Единственное упражнение, к которому она относилась серьёзно — это качание пресса. Как-то в разговоре обмолвился, что успешное течение родов и последующее восстановление красоты тела зависит от упругости мышц живота.

— Откуда тебе это известно? — не уставала удивляться Риси моей осведомлённости.

— Надо книжки серьёзные читать, а не одни только любовные романы о подвигах прекрасных грассов* и могущественных магов, — фыркнул я, слегка покривив душой, ибо подобную информацию найти в имеющихся библиотечных книгах было невозможно.

Я за эти годы перечитал все мало-мальски «научные» трактаты по медицине и прочим дисциплинам, что находились в королевской библиотеке, но их оказалось слишком мало. Книги в подавляющем большинстве представляли собой хроники, повествующие о деяниях правителей, а ещё преобладали записки путешественников, которые больше походили на сказки о приключениях Синдбада-морехода. Именно от них в голове Сины была сплошная каша из правды и вымысла, а я так и не смог пока систематизировать и отделить одно от другого.

Библиотека стала самым любимым местом, потому что там царила тишина, и меня не мучили боли с шумами в голове. С чем они связаны, я не знал, но предполагал, что это скорее результат переутомления. Чем больше народа находилось рядом в помещении, тем более громким становился шум и сильнее утомляемость.

Однажды я засиделся за книгой и не заметил, что уже поздно. Вдруг в голове неожиданно зашумело, а сквозь этот шум и нарастающую головную боль вдруг услышал: «Сина… Сина… Хочу есть… Сеня… Есть хочу! Мягкую, сладкую булочку с молоком. Нууу Арсееений!»

От неожиданности дёрнулся и принялся в панике оглядываться по сторонам. «Всё, у меня, кажется, глюки. Голоса уже мерещатся всякие. Пора закругляться с чтением и спать идти. Но откуда этим голосам известно моё прошлое имя?»

«О! Наконец-то ты меня услышал! Это не глюки. Это я, Лулу».

— Лулу?!

Я с изумлением посмотрел на секьюрити, который проворно переместился с плеча на колени и, не мигая, уставился на меня круглыми глазами, снова улыбаясь во весь рот и радостно виляя хвостом.

«Да, Лулу. И я — девочка, а у тебя проснулся дар!» — с чувством послала мысленный импульс ящерка, да так, что я застонал от боли и потерял сознание.

Оливия Такер благодарно кивнула личному водителю, который подал ей руку, помогая выбраться из машины. Нервно сжала в руках сумочку, чтобы никто не заметил, как дрожали её пальцы. Постояла, собирая волю в кулак, и сделала шаг вперёд к обшарпанной двери. За этой дверью ей сегодня суждено узнать о судьбе несчастной дочери. За этой дверью находился человек, информация о котором передавалась только проверенным людям, и эта информация гласила, что Мириам Родригес видела судьбы людские так же чётко и ясно, как простые смертные — солнце и облака на небе.

Миссис Такер протянула руку и нажала на кнопку звонка. Спустя некоторое время она расслышала шаги. Дверь приоткрылась, противно скрипнув. На Оливию снизу вверх смотрел лохматый черноволосый и темноглазый смуглый мальчик в шортах и футболке, которая была ему велика размера на три.

— Здравствуй. Я к миссис Родригес. Мне назначено, — произнесла женщина.

Мальчик, молча посторонившись, пропустил посетительницу внутрь и закрыл дверь, а затем так же молча указал на другую. Миссис Такер приблизилась к ней и постучала.

— Входите! — услышала в ответ и толкнула дверь от себя.

Она вошла в полутёмную комнату, куда солнечный свет прорывался сквозь опущенные жалюзи единственного окна, и поздоровалась, получив в ответ молчаливый кивок. Обстановка комнаты совершенно не интересовала женщину, её глаза с жадностью рассматривали сидящую за столом пожилую латиноамериканку, довольно полную, но эта полнота казалась вполне гармоничной и соразмерной. Тёмные, с проседью, волосы собраны в пук, в ушах висели золотые серьги в виде колец. Гадалка была одета в цветастое платье с коротким рукавом. Она пристально посмотрела в глаза посетительнице и жестом пригласила её присесть на стоящий рядом со столом стул.

— Мне сказали, что вы сможете мне помочь, — сказала миссис Такер, достала из сумочки фотографию светловолосой двадцатилетней девушки с открытой улыбкой и сияющим взглядом голубых глаз и положила на стол перед гадалкой. — Это моя дочь Джоан.

Мириам Родригес положила на фотографию ладонь и опустила веки. Она просидела так около минуты, затем открыла глаза, вернула фотографию посетительнице и достала карты Таро.

Мисис Такер следила за действиями гадалки, которая раскладывала карты, ничего у неё не спрашивая. Женщину предупредили, что Мириам не надо говорить о том, что случилось, и что клиент хотел от неё узнать — сама всё расскажет.

Наконец Родригес отложила карты в сторону и подняла на Оливию почти чёрные глаза, пронзив взглядом до появления мурашек.

— Ваша дочь попала в аварию и сейчас её душа не с ней. Она будет метаться между «там» и «здесь», возвращаться к ней время от времени и снова уходить обратно. Ждать придётся долго, но ваша девочка окончательно очнётся через какое-то время. Ждите. Надейтесь. Молитесь.

— У Джоан перелом позвоночника, она сейчас в коме. Моя дочь сможет ходить? — не удержалась от вопроса миссис Такер, с надеждой глядя на сидящую перед ней женщину.

Та сжала губы и сердито посмотрела на посетительницу.

— Я сказала всё, что мне открылось.

— Спасибо вам, что дали надежду. До свидания, — сдерживаясь, чтобы не расплакаться в голос, произнесла миссис Такер и положила на край стола крупную купюру.

Женщина вышла на улицу и села в машину. Только там она дала волю слезам. Водитель с сочувствием смотрел на миссис Такер в зеркало, но молчал, зная, что ей надо выплакаться и успокоиться, а любые произнесённые им слова лишь спровоцируют новый поток слёз. И действительно, через некоторое время женщина перестала всхлипывать, вытерла платком глаза и сказала уже твёрдым, решительным голосом:

— Энди, отвезите меня, пожалуйста, в больницу.

И вот мне стукнуло четырнадцать. Папа́ закатил пир горой, где присутствовала пропасть народа. Снова прибыл представитель от асора, снова он привёз кучу подарков и художника, дабы тот написал мой портрет, чтоб, значит, ампиратора не приплющило, когда через год таку красу ненаглядную узрит при личной встрече. Про «красу ненаглядную» совершенно не стебался, честно. Я как мужчина мог оценить свой выстраданный новый облик, доставшийся Сине от папы с мамой, но чуть было не угробленный мачехой.