Стражи Студеного моря - Страница 5

— Прошу судовые документы, — потребовал Девятов.

— Судовые документы? — переспросил Шлихт и, указывая дорогу, двинулся вперед. — Прошу, господин капитан, в мою скромную каюту.

«Скромная каюта» была обшита панелью красного дерева и обставлена мягкой кожаной мебелью. К кабинету примыкала спальня лимонного дерева с кроватью такой ширины, словно господин Шлихт путешествовал с супругой. На маленьком круглом столике стояли бутылки коньяку, рому и ваза с фруктами.

— Прошу, по морскому обычаю! — пригласил Шлихт, разливая коньяк. — Французский «Мартель»!

— Благодарю, не пью, — отказался Девятов.

— Вы меня обижаете!

— Я прошу вас, господин капитан, предъявить судовые документы, — настаивал Девятов.

Шлихт достал прикрепленную, к брюкам связку ключей на длинной цепочке, не спеша выбрал один с затейливой бороздкой, открыл им несгораемый шкаф и вручил Девятову конторского типа досье…

Делая вид, что изучает судовую роль, Девятов внимательно рассматривал содержимое пепельницы — несколько догоревших сигарет и два окурка папирос «Беломорканал». Оба мундштука были одинаково смяты.

«Сигареты Шлихта. Кто же курил «Беломор»? — подумал Девятов и бросил взгляд на подвижной столик-сервант, загроможденный грязной посудой. — Слишком много тарелок для одного человека. Интересная деталь — такой же окурок папиросы в кофейной чашке!»

Тем временем на «Вьюге» все расчеты оставались на боевых постах. Вахтенный сигнальщик наблюдал через оптический прибор за тем, что делалось на «коммерсанте». Командир и замполит стояли на мостике. Они были совершенно спокойны, так, по крайней мере, казалось штурману.

Это внешнее спокойствие давалось Поливанову с трудом. Анализируя причины, побудившие его остановить иностранное коммерческое судно, Поливанов мысленно возвращался к фактам.

«Даже пользуясь международным правом идти кратчайшим курсом, — думал он, — «коммерсант» не должен был заходить в залив

Трегубый. Попытка сбить «Вьюгу» со следа сетью активных радиолокационных помех свидетельствует о том, что здесь, в наших территориальных водах, «Ганс Вессель» выполнял какую-то определенную задачу».

— Как на локаторе? — спросил Поливанов.

— Радиолокация работает нормально. Цель справа сорок. Дистанция шесть кабельтовых, — доложил радиометрист.

Поливанов вскинул бинокль. Он видел, как, поднявшись на полубак «коммерсанта», старшина 2-й статьи что-то докладывал Девятову. Затем с прожекторной площадки Хабарнов передал на «Вьюгу»:

«УМЫШЛЕННЫЙ ЗАХОД В ЗАЛИВ ТРЕГУБЫЙ КАПИТАН ОТРИЦАЕТ. КУРС СУДНА ПРОЛОЖЕН ПО ФАРВАТЕРУ. ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ МЕСТО СУДНА И ГЛУБИНА ПОД КИЛЕМ С КУРСОМ НЕ СОВПАДАЮТ. МЕСТО, ОПРЕДЕЛЕННОЕ РАДИОЛОКАТОРОМ, НАХОДИТСЯ В ЗАЛИВЕ ТРЕГУБОМ. В НАКТОУЗЕ КОМПАСА ОБНАРУЖЕН НЕЗАКРЕПЛЕННЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ МАГНИТ».

Командир перевел ручку машинного телеграфа, и «Вьюга» пошла на сближение.

Команда «Ганса Весселя» была собрана в кубрике. В дверях кубрика с автоматом в руках встал комендор Нагорный. Неуправлявшееся судно дрейфовало. Ветер свежел. Непривычная, с длинными периодами бортовая качка вызывала у Нагорного головокружение. Напрягая силы, комендор старался перед этими чужими людьми ничем не выказать своей слабости.

Когда в кубрик вошел Девятов в сопровождении капитана судна, команда собралась у большого, крытого линолеумом стола.

— Заверяю вас, господин капитан, — казалось, искренне говорил Шлихт. — Состав моей команды двадцать восемь человек. На судне нет ни одного лишнего человека! Вы можете не утруждать себя проверкой.

— Не так давно, господин Шлихт, вы уверяли меня в неисправности магнитного компаса, — усмехнулся Девятов.

— Я До сих пор не понимаю, как это случилось… Злой умысел! Я взял на борт в Киле несколько человек по рекомендации комитета профсоюзов…

По судовому списку и фотографиям на мореходных книжках Девятов тщательно проверил состав команды. Все люди, двадцать восемь человек, включая капитана, были налицо.

— Кто-нибудь из вас курит? — неожиданно обратился Девятов к команде.

Несколько человек услужливо предложили ему сигареты.

— Благодарю, но сигарет я не курю, — отказался он.

— К сожалению, папиросы у нас никто не курит, — ответил за всех помощник капитана.

Поднимаясь за Шлихтом на верхнюю палубу, Девятов думал: «Надо полагать, что человек, куривший за утренним завтраком папиросы, скорее всего находится в трюме…»

— В какой упаковке груз? — спросил он Шлихта.

— В деревянных ящиках…

Капитан-лейтенант подошел к штормтрапу и вызвал со шлюпки матросов.

— Вы хотите осматривать груз? — забеспокоился Шлихт.

Не отвечая, Девятов приказал отдраить трюмные люки.

— Позвольте, — запротестовал Шлихт. — Но детали в заводской упаковке! По договору с фирмой я обязался доставить груз…

— Мы гарантируем, господин Шлихт, что никаких претензий к поставщику не будет! — перебил его Девятов, спускаясь по узкому трапу в трюм.

Вдоль бортов трюма с обеих сторон были принайтовлены ящики.

«Зачем понадобилось фрахтовать такое большое судно для перевозки нескольких десятков тонн груза? — подумал Девятов и вспомнил: — По основному фрахту для датской фирмы «Ганзель и Бек» судно должно было взять в Мурманске пять тысяч тонн апатита».

— Проверять будем выборочно, — решил Девятов. — Каждый третий ящик справа налево!

Сняв найтовы, пограничники спустили верхний ящик на палубу трюма и поставили стоймя, затем отвалили набок второй и вскрыли третий. В ящике лежали тщательно упакованные в промасленную бумагу детали рефрижератора.

— Господин капитан! — обратился Шлихт к Девятову. — Это непорядок! Ящики надо класть так, как они лежали. Погрузка производилась в присутствии поставщика…

— Господин Шлихт, ни на одном ящике я не вижу маркировки «Не кантовать»! — возразил Девятов. — Прошу вас не мешать осмотру!

Когда проверка груза подошла к концу, Девятов взглянул на часы: пограничники находились на судне уже третий час. Отлично зная, как волнуется на корабле командир, он хотел было поручить осмотр оставшегося груза старшине и подняться на палубу, чтобы связаться с Поливановым, как вдруг…

— Товарищ капитан-лейтенант, — тихо доложил старшина. — Из первого ящика, что мы поставили на попа, слышен чей-то стон.

С видом человека, утомленного скучной формальностью, Девятов подошел к вертикально стоящему ящику, прислонился к нему и, вынув блокнот, сделал вид, что пересчитывает груз.

Глаза Девятова встретились с глазами Шлихта. На лице капитана уже не было бессмысленного выражения уснувшего морского окуня. Взгляд стал настороженным и колючим, а грузное, раньше казавшееся рыхлым тело вдруг напружинилось, словно приготовилось к броску.

Терпеливо вслушиваясь, капитан-лейтенант ждал. Внешне спокойный, он пересчитал ящики и сделал запись в блокноте. Вдруг Девятов ясно услышал идущий из ящика глухой и протяжный стон.

В трюме было сыро и холодно, но на лбу капитана Шлихта выступили крупные капли пота. Он вынул пачку сигарет и закурил. Пальцы его дрожали.

— Вскрыть ящик! — приказал Девятов.

— Я протестую! — порывисто вмешался Шлихт. — Вы сказали, каждый третий…

— А теперь я приказываю осмотреть каждый первый! — улыбаясь, сказал Девятов и добавил: — Кроме того, господин Шлихт, своим подчиненным я отдаю приказания на русском языке, которого вы не знаете…

Сняв с ящика верхнюю крышку, пограничники увидели ноги, обутые в кирзовые сапоги.

Перевернув ящик набок, извлекли человека.

Он был в бессознательном состоянии. Длительное, в течение нескольких часов, пребывание в ящике, видно, не пошло на пользу этому пассажиру.

У Шлихта отвисла губа с прилипшей к ней сигаретой. Он вытер платком лоб и, беспомощно разводя руками, пробормотал:

— Не понимаю… Не знаю, как это случилось… Этого человека я никогда раньше не видел… Первый раз…

— Господин Шлихт, вы утверждаете, что пять дней перехода от Киля этот человек находился в ящике без пиши и воды? — спросил Девятов.