Стража последнего рубежа - Страница 10

Морионцы приуныли. Бросать так хорошо «пошедшее» картирование было обидно. Попытки получить официальное разрешение на работу в катакомбах закончились неудачей – никто из руководства области не хотел брать на себя ответственность. В клубе кипели страсти. Предложения сыпались как из рога изобилия – одно другого фантастичнее. Кто-то предлагал скинуться и нанять передвижную буровую установку, из тех, что бурят дачникам скважины под воду, кто-то разрабатывал проект постройки тайного тоннеля от ближайшей деревни до пещер, кто-то доказывал, что нужно прорыть вход из-под воды, как это делают бобры в своих хатках.

Олег во всех этих баталиях не участвовал – валялся дома с ангиной. Холодное пиво под дождем при температуре воздуха плюс один градус, оно, как известно, не очень способствует здоровью. Когда он впервые после болезни пришел в клуб, волна эмоций схлынула – близился декабрь, а с ним и день «икс». Всем стало ясно, что поделать ничего нельзя и остается только смириться. И тут Олег вспомнил, что во время последнего спуска в Разлоги, когда они добрались до конца восточного ствола и через шкуродер прошли дальше, в куполообразную естественную полость, у него от удара о низкий свод погас налобник – скорее всего контакт отошел.

– И я видел свет. Там несколько провалов у дальней стены. Вот в одном и брезжило. Тускло.

Сперва морионцы подняли его на смех. Посыпались шуточки, кто-то припомнил светящуюся плесень, кому-то пришла на ум старая шутка подземников о забытом в пещере «вечном» фонарике. Но Никита Бормашев, угрюмый здоровяк, носящий зловещую кличку Борман, вытащил карту Разлогов и расстелил на столе.

– Где это? Показывай.

Олег показал. Абрис Купольного зала на карте значился пунктиром, это была самая дальняя точка, до которой добрались морионцы. Никаких проходов в другие полости на карте отмечено не было.

– Но я видел! – доказывал Олег. – И там был свет!

– Наверху в этом месте лес, – задумчиво сказал Борман, сворачивая карту. – Легко может быть дыра.

– И никто ничего? – удивился Глеб Островной, взрослый уже парень, оканчивающий Институт стали и сплавов. – Хотя если лес… Нет, маловероятно!

И тут в разговор вклинилась Соня.

– Да гномов он видел! Гномов с факелами. Шли они из Казад-дума в сверкающие пещеры Агларонда и пели: «За синие горы, за белый туман…» – рассмеялась она.

Этого Олег вынести не мог. Во-первых, потому, что никогда не был он вот таким романтиком, поклонником фэнтези и всякой мистики, которых полно среди подземников. Наоборот, считал, что спелеология – это не развлечение, а серьезное и трудное дело, увлечение настоящих мужчин, профессионалов. Во-вторых, он очень не любил, когда ему не верили, потому что старался никогда не врать. Ну а в-третьих, которое, наверное, все же было «во-первых», если бы про гномов сказал кто-нибудь другой, а не Соня…

В общем, в итоге они поссорились. Потом поругались. А потом поспорили. На американку. Если Олег до Нового года найдет не известный никому вход в Разлоги – Соня выполнит любое его желание. Если не найдет – то он выполнит ее желание. Получилось, конечно, по-дурацки, глупо, но «слово не воробей» – это раз и «мужик сказал» – это два.

Когда в тот день Олег выходил из клуба, на улице его ждали Борман и Островной.

– Ты один не ходи, – сказал Глеб, нависая над Олегом. – Числа пятнадцатого я из командировки вернусь – и тогда. Понял?

– Понял.

– А я навигатор раздобуду к тому времени, – добавил Никита. – В лесу точку входа легко потерять можно. А так координаты засечем – и дело в шляпе.

Они еще несколько минут постояли, обсуждая предстоящий поход. План был прост: разбить участок леса над Купольным залом на квадраты и методично прочесывать их, заглядывая под каждый куст.

– Там три-четыре квадратных километра будет, не больше. Если дыра есть – найдем, – заверил Борман Олега.

Поблагодарив коллег, Олег пожал им руки и двинулся домой. План Бормана—Островного был хорош, если бы не одно «но» – ни тот ни другой не спорили с Соней.

…Преодолев узкий лаз, Олег очутился в небольшом зальчике, прозванном Тамбуром. Здесь царил полумрак, было холодно, камни покрывал пушистый иней. Пещера «дышала», а ледяной воздух, проникавший в Тамбур снаружи, превращал ее «выдохи» в ажурные ледяные иглы.

Закинув рюкзак на спину, Олег включил налобник… и про себя выругался, с досадой саданув башмаком по обломку известняка. Налобник! Как он мог забыть! Все учел, все взял, вплоть до навески и шлямбурных крюков, хотя в Разлогах не было резких перепадов высот, а разобрать налобник и проверить контакты – забыл!

– Олух! – вслух произнес Олег. Голос прозвучал неожиданно громко, и все три прохода, уводящие из Тамбура в катакомбы, отозвались шепчущим, жутковатым эхом. Луч света выхватил из темноты табличку, укрепленную на стене: изображение друзы черных кристаллов и дата, когда морионцы открыли этот ныне рассекреченный вход в Разлоги. Визитная карточка их клуба.

– Все равно я пойду! – упрямо заявил в темноту Олег и двинулся в крайний правый штрек, носивший звучное название Бродвей за ширину и большое количество каменных глыб, заполнявших тоннель, словно праздно гуляющая публика – городскую улицу.

Под ногами хрустела известковая крошка. Лампочка налобника горела, как ей и положено, желтоватый световой круг скакал по камням, легкий влажный сквозняк холодил лицо. Спуск «пошел». Олег успокоился. Отойдя от прохода в Тамбур на двадцать шагов, он спрятал рюкзак среди камней, оставив при себе легкий ранец с самоспасом,[5] моток шнура, крючья и термос.

– Ну гномы, готовьтесь! – тихо, себе под нос, сказал он и пошел по Бродвею, обходя обломки.

По расчетам, до Купольного зала Олег должен был добраться за час с небольшим. Далее нужно было пройти через провал к источнику света, по возможности выбраться наружу и с помощью GPS-навигатора сориентироваться, записав координаты выхода. Все просто и изящно. Американка в кармане. А желание Олег придумал уже давно.

Самой главной частью задумки был, конечно же, навигатор. Денег на дорогой прибор у Олега не нашлось, и пришлось идти на хитрость. Дело в том, что его отец, заядлый рыбак, давно мечтал о такой штуковине, и Олег уговорил маму подарить навигатор отцу на день рождения, случившийся как раз вчера. Нашарив в Интернете массу информации по GPS-девайсам, Олег выбрал подходящую модель, съездил на Митинский радиорынок и купил ее. Два зайца убивались одним выстрелом – отец получал вожделенный прибор, а Олег – почти гарантированный выигрыш в споре.

Почти, потому что он не был уверен только в двух вещах – что не известный никому выход из Разлогов окажется достаточно большим, чтобы он смог подняться на поверхность, а лес наверху – не очень густым, чтобы GPS смог поймать спутники.

…Под землей все не так, как на земле. Здесь другой воздух, другая влажность, температура, здесь не всегда можно пить воду, никогда нельзя кричать и без нужды трогать что бы то ни было. И самое главное – у настоящего подземника обязательно должен иметься, пусть и глубоко запрятанный в недрах организма, «синдром мышонка». Что это такое, спасатели МЧС объяснили Олегу еще в приснопамятном лазе с кабелями, где он застрял.

Один из главных врагов человека под землей – клаустрофобия. Осознание того, что над тобой десятки, а иногда и сотни метров камня, глины, земли, может свести с ума кого угодно. Но если у одних клаустрофобия проявляется сразу, едва только человек оказывается под землей, у других она дремлет где-то глубоко в недрах подсознания и пробуждается в самый ответственный момент – при прохождении особо узких лазов, например. Лазы эти, на языке спелеологов называемые шкуродерами, иной раз бывают по сотне метров длиной, и все это расстояние нужно преодолеть ползком, в темноте, цепляясь пальцами за камень и извиваясь подобно червяку. И если вдруг у проползшего несколько метров по шкуродеру человека начинается приступ клаустрофобии и он в панике бьется в каменной норе – пиши пропало. Олег помнил случай, когда одного из новичков удалось вытащить из сьянского Щучьего лаза только после того, как несчастный потерял сознание от нервного перенапряжения.