Стратегии гениальных женщин - Страница 28

Часто не свойственная крестьянской девочке строптивость перерастала в открытое, демонстративное неповиновение окружающим, например родителям, которые пытались выдать ее замуж за деревенского парня, чтобы накинуть брачную узду на часто выходящую из-под контроля дочку. В редком для негибкого и консервативного крестьянского мирка противостоянии родителям девушка поразила родню своей несокрушимостью и какой-то отрешенной неотступностью. Навязчивая идея некой непонятной окружающим миссии освобождения к тому времени уже настолько созрела в ней, что стала единственной доминирующей мыслью. Каким образом она появилась, не знал никто, но отсутствие перспектив в существующем жизненном укладе, разрушенных войной устоях и непреодолимое желание изменить существующий миропорядок толкали девушку к действиям невиданной дерзости. Доподлинно неизвестно, имели ли место галлюцинации, которым немало времени уделяли исследователи феномена Жанны д’Арк, однако очевидно, что ее психика была не только чрезмерно восприимчива, но и необычайно возбуждена. Очень возможно, что Голос свыше был придуман несколько позже – для усиления экспрессии появления Девы-спасительницы и логического объяснения родне такого непонятного для обывателя превращения. Кроме того, если принять во внимание приводимые данные исследователей Перну и Клэна, у Жанны была еще одна веская причина покинуть родительский дом. Речь о том, что после ее неповиновения в вопросе замужества, что само по себе является вопиющим случаем для патриархальной средневековой деревни, отец угрожал строптивице убийством и даже из боязни позора для семьи просил ее старших братьев утопить девушку, поскольку глава семьи был уверен, что Жанна намерена сопровождать солдат и стать публичной девкой. Таким образом, сложилась ситуация, когда девушке даже ради собственной безопасности лучше было исчезнуть. Наконец, еще одна часть исследователей указывают на чисто физиологические отклонения у Жанны, проявляющиеся в заторможенности развития, и, как следствие, отсутствие сексуального влечения. Так, Гринблатт не исключает эндокринных нарушений, которые наложили отпечаток на психику девушки. В частности, он отмечает отсутствие менструаций и половой зрелости, а также подавление сексуального влечения. «Мужчины не оказывали на нее притягательной силы, как и от нее не исходило сексуального возбуждения», – считает исследователь, не исключая, что галлюцинации и «дикий религиозный фанатизм» Жанны были следствием этого подавленного влечения. Приблизительно такого же мнения придерживается и другой исследователь, Гендерсон, утверждающий, что «комбинация солдата со святой возникает на основе психосексуальной незрелости». Если эти выводы имеют под собой серьезное основание, такой факт, несомненно, серьезно повлиял на уход Жанны из родительского дома. Так или иначе, вследствие физиологических или психических причин девушка была не готова к созданию семьи, на чем настаивали строгие родители. С этим, вполне естественно, связывалась устойчивая уверенность родственников и вообще сложного замкнутого мира крестьянской общины в том, что девушка не желает исполнять свою основную функцию – обеспечить появление на свет здорового потомства, способного поддержать цикл семейной борьбы за существование. Не вникая в природу проблем Жанны, стоит подчеркнуть, что ее намеревались заставить исполнить ненавистную ей роль любой ценой.

Таким образом, вся жизнь несчастной девочки-подростка крутилась вокруг сохранения собственной идентичности, угрызений совести за благополучие семьи и общины и борьбы с надвигающейся безысходностью. Будучи придавленной жизненными обстоятельствами и, по всей видимости, собственной психофизиологической неспособностью выполнить возлагаемую на нее функцию, Жанна, несомненно, желала помочь своей семье и настойчиво искала иной, альтернативный и близкий своей природе путь для решения проблем семьи. Об этом свидетельствует и зафиксированный много позже факт, что по достижении особого положения при королевском дворе девушка имела лишь одну просьбу, связанную с улучшением жизненных условий своих односельчан и освобождением их от налогов. Косвенно такую гипотезу о формировании мотивации Жанны д’Арк подтверждает еще один признанный факт: на первый взгляд, странное сочетание в характере девушки мягкосердечия, доброты и безудержной воинственности. Собственная бесперспективность как женщины в общине и наличие маскулинных черт подтолкнули Жанну к реализации исключительно мужской идеи для решения такого сложного ребуса, подброшенного жизнью. Естественная для крестьянской девушки примитивность мышления, отсутствие знаний и актерского таланта на фоне детской прямолинейности привели к неспособности полного вытеснения женского в принятой «мужской игре». Это женское эмоциональное не раз прорывалось в актах мягкосердечия и принятия неожиданных, порой крайне рискованных, связанных с театрализацией действа, решениях. И как раз эта добродушная простота и примитивность предопределили судьбу девушки, а заодно и рождение мифа о Жанне д’Арк. Потому что организаторы великолепного шествия Девы-освободительницы не могли бы позволить себе рискнуть ввести на арену другую Жанну, умную, хитрую, знающую изнутри гнусность того мирка, в котором обитали души так называемой королевской элиты. Это было бы слишком опасно. Образ же простой девушки, искренней в своих побуждениях и заблуждениях, внушал доверие и вполне устраивал всех, ибо его, как очевидно полагали устроители освободительного акта, можно было стереть со скрижалей Истории в любой момент.

Но Жанна действительно была бесстрашной и многим напоминала воинственно настроенного зверя из загнанного в тупик стада; когда смерть заглядывает в глаза, ужасая своей неотвратимостью, бросаться грудью на противника становится легче. В глубине мотивации Жанны лежала безысходность, а необходимость бороться за более понятное будущее стимулировалось еще и ее демонстративным, алчущим признания естеством. Признанные факты трепетного отношения Жанны к экстравагантному, дорогому и большей частью мужскому одеянию, а также слишком откровенного, даже какого-то патологического возвеличивания утвержденной для освободительного движения символики говорят о неуемной жажде признания, которое было призвано стать отменной компенсацией ее отвержения общиной. Двигаясь со знаменем на занятые англичанами укрепления вблизи Орлеана, она как бы наблюдала себя со стороны, и холодок восхищения собой, проскальзывающий между лопаток, неизменно был более могучим и притягательным стимулом, чем извечный страх смерти на поле брани.

Важно, что к моменту идентификации девушки окружающими как некоего отчаянного существа, созревшего для бескомпромиссной борьбы, она уже несколько раз посетила своего местного начальника, которого крайне беспокоило вторжение английских завоевателей в его законные владения. Не исключено, что эти визиты, или, по меньшей мере, один из них, были продиктованы порывом отчаявшейся девичьей души, готовой к более решительной борьбе, чем ее запуганные односельчане. Но объективно, дальше ее самостоятельность заканчивается, а деятельность Девы-спасительницы плавно и незаметно для окружающих трансформируется в проект кого-то из окружения дофина Карла Валуа. То есть речь идет о последовательности восприятия идеи появления воинственной девушки-освободительницы в головах, которые пытались управлять наполовину захваченным государством. Эта идея тщательно вынашивалась, а режиссеры детально прорабатывали различные сценарии деятельности воинственной девушки. Это подтверждают и сроки принятия решений королевским окружением, которому надо было многое взвесить, прежде чем допустить к дофину фанатичку. Первое посещение шестнадцатилетней девушкой местного королевского управителя отделено от второго семью месяцами – сроком, достаточным для обдумывания необходимости и возможности выведения на арену такого образа, как женщина-освободительница. Еще несколько месяцев ушло на всевозможные «испытания» при королевском дворе. Бедная, необразованная крестьянка априори не имела бы никаких шансов на участие в военном освободительном походе, если бы ее отчаянное бесстрашие не оказалось на руку некоторым влиятельным вельможам из ближайшего окружения монарха. Ее заметили, о ее роли и возможной миссии призадумались только потому, что она становилась частью чьей-то игры, она должна была стать раздражителем, который либо развивают и поддерживают, либо устраняют. Действительно, если судьбой Жанны д’Арк озаботились многие влиятельные лица, в чем тогда личная заслуга девушки и где прослеживается ее стратегия? Оказывается, в этот судьбоносный для себя период Жанна проявила завидную выдержку и стойкость. Она продемонстрировала не только неискушенное деревенское простодушие, но и уравновешенный, покладистый характер, поражающую окружающих и вместе с тем спокойную энергию и безумную уверенность в победе. Она сумела оправдать ожидания погрязшего в пороках и грехах двора, сумела продемонстрировать и убедить, что она иная, и этим внушить двору мысль, что она справится с задачей.