Стратегии гениальных мужчин - Страница 33

Значительным эпизодом в судьбе Родена стало получение им в семнадцатилетнем возрасте двух премий – за античный рисунок. Неожиданно высокие оценки, подкрепленные довольно лестным заключением известного в то время в мире искусства скульптора Ипполита Мендрона, окрылили Родена и вселили уверенность в том, что он сможет стать большим художником. В качестве следующего шага для продвижения своих планов Роден выбрал поступление в Школу изящных искусств. Но результатом участия в конкурсе оказался ошеломляющий, как ушат холодной воды на голову, отказ. Потом еще один. И еще. Но отказы не подорвали его веры ни в себя, ни в избранный путь творческого самовыражения. Напротив, каждый новый отказ усиливал разочарование в общепринятой классике и развивал веру в собственный путь. Все, кто знал Родена в этот период, единодушно отмечали его врезающуюся в память глубокую «неосознанную веру» в себя и «бесповоротную решимость». Роден сознательно работал в противоречии с классическими нормами Школы – он словно выжигал эти нормы из своего сознания каленым железом, понимая, что только ноу-хау в искусстве может дать ему новый шанс. И именно это спасло его: он не растворился в безликой массе подражателей, отказавшись подстраиваться под существующие течения и сумев со всей решимостью убежденного в своей правоте творца противопоставить собственное новое видение развития искусства. Именно провал в Школе изящных искусств можно считать первой и самой весомой ступенью, на которую Роден сознательно встал, чтобы бросить вызов признанным авторитетам. Предпосылка успеха – это яростный вызов отчаянного духа, и Роден понял это. Много лет спустя метр признал, что для него было «большой удачей» отказаться от влияния Школы изящных искусств. Но это было потом. А в то время он обрекал себя на годы нищеты, чтобы пройдя через пекло бедности, доказать свою состоятельность в искусстве. Это была отметка начала мрачного многолетнего периода скитаний по чужим мастерским – чтобы развить собственное направление, собственную идею, собственное дело… Нужно было иметь прочный запас стойкости, чтобы не сойти с ума и не впасть в отчаяние. Худшим исходом для него было бы остаться ремесленником. «Роден вел двойную жизнь: днем работал на заказчиков, вечером создавал для себя», – указывают его биографы. Он прошел через долгие и тяжелые скитания, чтобы выстоять и вынести из ада свое искусство.

(7 ноября 1940 года – 20 июля 1973 года)

И до, и после Брюса Ли было много подлинных мастеров боевых искусств, выдающихся спортсменов и просто отважных людей, собственным примером убедивших мир в том, что возможности человека безграничны, а его пламенное стремление к необъятному имеет в основе вечное томление творческих натур по красоте, свободе и любви – наиболее ценным вещам для личности, которой отведено не так уж много времени, чтобы раскрыть себя, увидеть самому и показать другим, чем ты являешься. Потрясающее достижение Брюса Ли и его отличие как от мастеров единоборств, так и от киноактеров, состоит в том, что он на своем коротком пути к невероятному успеху никогда не подстраивался под мир, а заставлял мир подстроиться под себя и принять его целиком таким, каким он себя создал.

Не менее важным явилась способность и отвага Брюса, презрев все существующие до него классические боевые стили, создать новую философию и адаптировать конгломерат древних учений к современной жизни, не потеряв при этом главной сути – необходимости для каждого мыслящего существа совершенствовать собственную личность, кристаллизовать собственное «Я», чтобы, прежде всего, быть способным постигнуть бесконечность граней человеческого самовыражения.

Родившись в многодетной семье китайского оперного артиста в Гонконге, Брюс не получил в детстве даже того минимума, который должен получить каждый нормальный ребенок – любви и помощи. Очевидно, именно это отпечаталось на его характере на долгие годы в виде странной, почти звериной агрессивности. Если мать еще пыталась уделять сыну крохи внимания, то с отцом у него не существовало вообще никаких отношений. Поэтому не удивительно, что большую часть детства Брюс провел на улице, а первыми моральными принципами для мальчика стали ее законы. Единственным настоящим другом Брюса в семье была овчарка, спавшая под его кроватью. Похоже, что одинокие детские размышления сохранили в нем чувствительность и впечатлительность, не исчезнувшие даже во время пребывания на жестокой и не терпящей сентиментальности улице. Почитание грубой физической силы и абсолютной свободы улицей возводилось в культ, поэтому невысокий мальчишка, жаждавший прослыть непобедимым бойцом, часто ходил с синяками, а его родителей нередко посещала муниципальная полиция. Скорее всего, если бы Брюс так сильно не переживал поражения, его дождалась бы тюрьма. Но с самого детства им всегда руководила одержимость, почти маниакальная страсть, и желание побеждать очень скоро превратилось просто в навязчивую идею. Он без устали смотрел сериалы о боевых искусствах, тренировал свое тело и… продолжал участвовать в ужасно опасных уличных потасовках.

Кошмарные отношения с отцом сделали из юноши страстного честолюбца, и он жаждал доказать, что он на кое-что способен. Интересно, что с самого детства для него было характерно самоотречение: если Брюс за что-нибудь брался, то полностью отдавался этому делу, не считаясь с напряжением. Трудности лишь подзадоривали его. Улица сделала его неприхотливым, огрубевшим и взрывоопасным. Последнее было просто необходимо для получения непререкаемого авторитета в среде сверстников, что, впрочем, очень скоро Брюсу удалось, так как к тринадцати годам он умудрился даже организовать собственную банду.

Такие вещи, как воспитание и образование, напрочь отсутствовали в детстве и юности Брюса Ли, он часто прогуливал уроки и кое-как учился практически лишь благодаря тому, что запугивал одноклассников и заставлял их давать ему списывать и подсказывать. Еще не дав жизни собственной личности, он начал морально разлагаться. Хотя в детстве Ли снялся в нескольких фильмах и однажды даже заявил матери, что станет когда-нибудь знаменитым киноактером, это еще не означало какой-либо будущей ориентации. И все же один аспект не должен быть упущен при расшифровке брюсовского успеха: наличие ярко выраженного демонстративного темперамента в сочетании с элементами подлинной паранойи как нельзя лучше подходили для карьеры актера, способствовали его совершенствованию как мастера боевых искусств и сделали его упорство и настойчивость настолько действенными, что он успокаивался только тогда, когда сполна мог получить то, чего жаждал. Скорее всего, было тут и косвенное влияние отцовской профессии оперного артиста, так как актерские черты игрока проявились у Ли очень рано и способствовали тому, что он становился чувствительным игроком, так же легко проникающим в психологию врага на поединке, как и перевоплощающимся в различные роли на съемочной площадке. Перевоплощения вообще ему хорошо удавались с раннего детства, и вполне возможно, что первые кинопробы в совсем юном возрасте отложили на уровне подсознания роковой отпечаток, так отчаянно подталкивающий его к созданию кинофильмов. Не трудно представить, чем бы окончилась жизнь этого безрассудного юноши, жившего без видимой цели и без какой-либо устойчивой идеи, если бы не его внутренняя одержимость и проникновенная страсть.

Его полуосознанное движение к прообразу идеи началось в тринадцать лет, когда Брюс, подобно тысячам других сверстников, начал заниматься в секции китайской борьбы кунг-фу. Первоначально занятия целиком были посвящены одной маленькой, но необузданной страсти – стать самым сильным бойцом и суметь победить всех в уличной схватке. Возможно, Брюс, достигнув кое-каких результатов, бросил бы секцию, если бы учитель не заставил его посмотреть на вещи гораздо глубже, заглянуть в их суть сквозь увеличительные стекла микроскопа беспристрастного философа. С другой стороны, Брюс так увлекся одним из наиболее действенных и практических стилей кунгфу – вин-чунг, что по многу часов подряд занимался в зале и на улице искусством рукопашного боя. Он был настолько нетерпелив и настойчив, что все, кроме единоборства, перестало существовать и иметь какой-либо жизненный смысл. Все мысли были посвящены непрерывному поиску, а все силы – тренировкам.