Страстная невеста для ненасытного Дракона (СИ) - Страница 49

— А! Так это, наверное, прислужница. Мертвые Боги очень равнодушны к одежде, но наготы не терпят. Эта прислужница, вероятно, сейчас перебинтует мертвое тело Бога, чтоб скрыть его от посторонних глаз.

— Пойдем-ка, отмотаем у нее пару локтей этой паутины себе на трусы…

Таясь среди камней, пригибаясь к земле, Клэр и Патрик проследовали за безмолвной прислужницей, которая неспешно, словно участвуя в каком-то торжественном шествии, шла к одной из гробниц. Массивные золотые украшения на ее руках, шее смотрелись странно и дико на фоне рубища, в которое она была одета. Вероятно, в этом был какой-то глубокий символизм — все тлен, все однажды рассыплется в пыль. Но истинные ценности вечны…

— В какой-то мере это так и есть, — ответил Патрик, с которым Клэр поделилась своими соображениями. — Если она обращенная, если она уже истинная слуга Мертвых Богов, то себя она видит не иначе как в процессии. Все духи слуг, когда-либо принадлежащих тому Мертвому Богу, которому она служит, окружают ее сейчас. Она их видит; они ее учат, как правильно прислуживать — и иногда пугают, рассказывая, как были наказаны за нерасторопность… или убиты.

— Ну, я ничего такого ей не расскажу, — процедила Клэр.

Осторожно она выскользнула из своего укрытия, неслышно ступая, пристроилась следом за идущей. Но та, казалось, полностью была погружена разумом в невидимый мир духов. Она не повернулась, не вздрогнула, когда Клэр заглянула в ее лицо. Ее подернутые серой неживой дымкой глаза смотрели в небытие с фанатичной преданностью, и Клэр даже жаль ее не было, когда кинжал ее коснулся сердца служанки.

— Что же вы такое творите?! — запротестовал Патрик, когда Клэр втащила труп в укрытие, за скалы.

— Да ничего, — огрызнулась та. — Посмотри — она даже не заметила ничего, ей все еще кажется, что она идет по этой дороге с подношением своему Богу!

Не слушая причитания Парика, Клэр спешно стянула серый наряд со служительницы, и натянула на себя. Вещи свои на всякий случай прихватила с собой, упрятав их под серую сетчатую ткань, которую вынула из мертвых рук.

— Ну, а ты чего не переодеваешься? — шикнула она на Патрика. — Возьми кусок этой дряни и намотай на себя. Иначе ты привлечешь к себе слишком много внимания!

Однако, у Патрика был план лучше; не успела Клэр и глазом моргнуть, как перед нею стояла точная копия убитой служительницы, улыбаясь во весь рот. Тот же рост, та же стать — только глаза живые и умные.

— Ах ты ж, хамелеон! — выругалась Клэр, слушая смех Патрика. — Так ты неспроста хотел заполучить это яйцо!

— Конечно, — ответил Патрик важно. Голос его оставался прежним, мужским, и звучал в устах хрупкой, словно заморенной голодом прислужницы дико. — Сам подумайте — зачем простому человеку бессмертие? Все его родные, близкие умрут, а он продолжит жить… Не-ет. На бессмертие соглашаются только те, кому есть с кем его разделить. Ну, идем?

Они собрали ткань, кое-как ее свернули, и вышли на тропу, по которой шла прислужница.

— Вот и куда она направлялась, — проворчал Патрик, отчаянно вертя головой и пытаясь понять, какова цель их путешествия. — Вы слишком рано ее убили.

— Да вон туда она шла, — небрежно ответила Клэр. — Смотри: огонек горит. Везде темно, а там огонь. Зачем он, если Мертвые Боги ничего не делают? Значит, там что-то собирались делать. Например, заворачиваться в эти бинты. Идем; не сомневайся!

Дорога привела их к гробнице, в которой покоился молодой Мертвый Бог; казалось, он спал, откинувшись на неудобную спинку своего каменного трона и рассыпав по холодному камню черные, как разорванные ветром грозовые тучи, волосы.

Наверное, он был не последним в их странной и сложной иерархии; с первого взгляда он казался просто огромным, выше человеческого роста едва ли не вдвое, и Клэр ощутила даже некое подобие благоговения, рассматривая этого гиганта. Даже не приближаясь к нему, Клэр с Патриком ощутили его мощь, когда его скверна и мерзость коснулась их разумов — но одновременно с ужасом оба они испытали странное, непреодолимое влечение, какое, бывает, охватывает человека, глядящего с огромной высоты вниз. Это влечение ломало, покоряло, заставляло забыть о страхе и кинуться вниз, в объятья смерти, которая казалась самым желанным и самым прекрасным на свете…

— Вот как они заманивают, — шепнул Патрик, утерев мокрый лоб. — Они заставляют возжелать их. Того, что есть в них самого главного — смерти.

— Сейчас он сам возжелает смерти, — агрессивно ответила Клэр, — только не той, к которой привык.

Меж тем Мертвый Бог открыл глаза; видно было, что в своем неестественном сне он провел много времени. Маска, выточенная из черепа какого-то хищного животного, украшенная резьбой, давно разломилась пополам, и одной половины не было — потерялась. Ворот его одежды, сделанный из грубого куска кожи, украшенного золотом, высох и потрескался, серая шерстяная куртка, когда-то наверняка бывшая мягкой, казалось, свалялась до состояния войлока. В его черных волосах и в вороньих перьях, которые свисали на серебряных швензах из его ушей, запуталась многолетняя пыль.

— Подойдите, — велел он, и Клэр с Патриком против воли сделали шаг вперед. — Оденьте меня.

Он вытянул вперед руку, и Клэр увидела, что рукав его куртки за много лет истлел и расползся по швам.

— Сейчас я отошью тебе наряд, — злобно прошипела она.

Казалось, что слова, соскользнувшие с ее губ, были совсем неразличимы, но Мертвый Бог расслышал их. Его мертвые серые глаза вмиг налились чернотой, оголенная рука выбросила черные скользкие щупальца, которыми он, как плетью, хлестанул по Клэр…

Но не попал.

Ловкая, как белка, она увернулась от липких щупалец и рванула вперед, размахивая своей белой чешуйчатой плетью, отбиваясь от тянущихся к ее телу черных связей. Толкнувшись ногой о каменный подлокотник, второй — о колени Мертвого Бога, она враз заскочила ему на грудь, и ее белый перламутровый хлыст тугой петлей стиснул его горло. Его черные щупальца настигли ее, обвили ее тело, стараясь оттащить прочь, но Клэр словно приросла, словно прикипела к чудовищу. Шевелящаяся черная масса, которая должна была причинять ей невыносимые страдания, отпала вдруг, словно усохшие листья с ветвей, и Клэр расхохоталась, сверкая глазами, понимая, что волшебство сорочьих яиц не прошло даром.

— Что, — шипела Клэр, стягивая удавку на его горле сильнее, безо всякого почтения упершись коленом в его плечо, навалившись ему на грудь, словно ловкий маленький демон из тех, кто душат во сне свои жертвы, — отвык за сто лет двигаться? Надо немного разминаться, чтоб быть ловчее, мертвое ты говно…

— Ты нарушаешь договор, — хрипнул Мертвый Бог. — Ты… ты… ты пошатнула оговоренное равновесие. Ты подняла руку на мертвого Бога; в отместку мы можем убить Дракона. Это война… глупая девчонка! Ты хочешь войны?!

— Да я сейчас передавлю вас всех, — рычала Клэр яростно, — и подотрусь вашим договором! Воевать будет не с кем!

От перламутровой чешуи, впившейся в кожу Мертвого Бога, поднимался удушливый дым, пахнущий паленым. Странно — но теперь прикосновения его Клэр были совсем не страшны; то ли белая чешуя сразу подавила все силы чудовища, то ли от Клэр действительно исходило нечто такое, что прикосновения к ней казались Мертвому Богу страшнее и губительнее удавки на шее.

— Что тебе нужно, что тебе нужно, — шипел он, нелепо размахивая руками и таращась налитыми черной мертвой кровью глазами. Он словно нарочно избегал притрагиваться к Клэр, бессмысленно разевая задыхающийся рот и корчась, чувствуя, как отгорает его голова.

— Где мой Данкан? — рычала Клэр, потуже стягивая удавку на горле монстра. — Где, демоны тебя отымей хвостами, мой Дракон? Мой алый Дракон, которого вы стащили прямо с брачного ложа?! С моего брачного ложа, — взревела Клэр, заметив искру понимания в мутных глазах Мертвого Бога. — Вы что, думали, это вам с рук сойдет?!

— Он уже не твой, — шипел Мертвый Бог, корчась. — Даже если ты убьешь меня, ты ничего не изменишь… ничего! Отойди и отпусти меня, если хочешь жить.