Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий - Страница 59
Отец Симоны Синьоре, Каминкер, еврей по национальности (как видим, у всех троих были не подлинные фамилии, а вымышленные), покинул Францию в годы войны и организовал антифашистский центр «Свободная Франция». В подпольный кружок входила и юная Симона. В начале кинокарьеры она играла в основном служанок и горничных. Потом пришел первый успех, и в 1946 году актриса получила приз дебютантки в кино. Затем не раз добивалась самых престижных наград, в том числе «Оскара». Симона всегда играла сдержанных женщин, за холодной отчужденностью которых угадывалась огромная сила и темперамент.
У Ива Монтана и Симоны Синьоре был на удивление гармоничный брак (до встречи с Мэрилин он был просто безоблачным). Они идеально подходили друг другу – может быть, потому, что роли в семье были четко расписаны: Ив Монтан был ребенком и одновременно хозяином, Симона – хранительницей очага и его совестью. Она нежно любила и опекала супруга и прощала ему шалости. Шалости, естественно, касались женщин. В этом смысле Ив Монтан был истинным французом, и шелест скользящей мимо юбки его всегда волновал. Настоящему испытанию на прочность их брак подвергся при встрече Монтана с Мэрилин Монро.
К моменту их встречи Мэрилин Монро была в очередной раз замужем – за известным драматургом Ар-
туром Миллером. Их брак начался на высокой ноте (для Миллера Мэрилин была чарующей женщиной, а он для нее – притягательным интеллектуальным мужчиной), но воистину верны слова русского поэта Над- сона: «Только утро любви хорошо…» Утро давно прошло, и брак Мэрилин и Миллера близился к закату, сопровождаясь нервными срывами Мэрилин и тайным недовольством Миллера. Все окончательно развалил появившийся на горизонте Ив Монтан: он приехал в Америку на гастроли и быстро добился успеха у американцев.
Как писал позднее Артур Миллер: «Я догадался, что брак наш разрушается… Мэрилин смотрела на Монтана с обожанием и не понимала, что он не тот, на кого можно опереться. Но всю ее жизнь для нее вдруг необыкновенно важным становился какой-нибудь первый встречный. С ним или с ней связывались какие-то необыкновенные надежды, которые, когда этот встречный раскрывался как человек, естественно, вдребезги разбивались».
Ив Монтан, надо признать, все же был не «первым встречным», а артистом, очаровавшим Америку, и у Мэрилин Монро родилась идея пригласить Монтана партнером в фильм «Давай займемся любовью», в котором ей предстояло сниматься. Так что актриса сама выбрала свою судьбу. И вот в Сан-Франциско, в гостиничном номере, где жили Ив Монтан и Симона Синьоре, раздался телефонный звонок: «Хотите сниматься с Мэрилин Монро?»
Все другие кандидаты по тем или иным причинам отпали (Кэри Грант, Рок Хадсон, Чарлтон Хестон и Грегори Пек), и вот всплыла кандидатура Ива Монтана. Вы думаете, он согласился сразу? Нет. Монтан долго торговался из-за гонорара, и только когда выбил то, что хотел, согласился. Так Ив Монтан стал партнером американской кинодивы на съемочной площадке и буквально соседом по гостинице «Беверли Хиллз», где в бунгало № 20 поселили Монтана и Симону, а в соседнем № 21 жили Мэрилин Монро и Артур Миллер. Камин в гостиной, мягкие кресла, гравюры с видами Венеции. Стоит только позвонить, и вам прямо в но
мер подадут обед и любые напитки, какие только захотите. Райское место. Отличный финансовый контракт и заманчивые съемки.
Две звездные пары быстро подружились. Процитируем мемуары Симоны Синьоре «Ностальгия теперь уже не та»:
«Монтан возвращался со студии первым, принимал душ и жадно набрасывался на текст, который надо было назавтра выучить. Он запирался в комнате, работал до ужина добрый час, часто с репетитором, следившим за произношением и ударениями (ведь фильм снимался на английском языке. – Ю. Б.).
Когда возвращалась Мэрилин, она обычно заставала Артура и меня либо у них, либо у нас: это был час моего отчета Миллеру о том, как я провела день, – час рюмки скотча, а также час, когда Артур с жаром рассказывал о далеком или близком прошлом своей страны, которую я так плохо знала.
Мэрилин, еще в гриме, говорила: «Я под душ и сразу к вам». Она возвращалась в халатике из искусственного шелка цвета перванш в белый горошек, без грима, без накладных ресниц, босиком, отчего ее фигура казалась более плотной: у нее были лицо и походка прекраснейшей из пейзанок Иль-де-Франс, о которых веками слагали песни…»
Заметим, что и Мэрилин и Симона были блондинками на тот момент: Мэрилин – платиновой, а Симона – с чуть медным отливом.
А теперь воспоминания Ива Монтана:
«У меня так и стоит перед глазами тогдашняя Мэрилин – в брючках из шотландки и в кофточке с приоткрытым (без всякой задней мысли) воротником, с глазами какой-то немыслимой голубизны, всегда хранившими ту прозрачность, которая у большинства других женщин появляется лишь временами. А может, дело было в том особом цвете, каким все окрашивала вокруг калифорнийская зима? Не знаю…»
Шел январь 1960 года. Мэрилин и Монтан вместе работают на съемочной площадке, помогают друг другу, между ними устанавливается творческая дружба, которая переходит… да-да, вы догадались: она не могла
не перейти в любовь. Этому способствовали и обстоятельства: Симона Синьоре улетела на съемки своего фильма в Италию, а Артур Миллер – по литературным делам в Ирландию. Монтан и Мэрилин остались «без присмотра» и…
Мэрилин однажды не явилась на съемки, и Монтан отправился узнать, в чем дело. «Вхожу, – вспоминал Монтан. – Присаживаюсь на краешек кровати: «У тебя температура?» – «Да, но небольшая, скоро все пройдет. Я рада тебя видеть». – «Я тоже рад». Банальнейший диалог. Но что это со мной творится, спрашиваю я себя. Впрочем, не слишком долго…»
Нетрудно представить, что было дальше. «Голова ее вдруг поворачивается, и мои губы касаются ее губ. Фантастический, нежнейший поцелуй! Я одуреваю…»
Одурение – первый признак охватывающей человека страсти. Подсознательно они давно тянулись друг к другу: для Мэрилин Монтан был образцовым символом «френч лав» – «французским любовником», а для Монтана Мэрилин была тоже символом – красоты и женственности. Вспыхнувшая страсть охватила обоих, вырвалась из спальни и стала известной сначала съемочной группе, затем всему миру. Газеты принялись смачно обыгрывать название фильма «Давай займемся любовью», перешедшее в пламенную реальность. Журнал «Лук» оповестил о том, что «самая популярная блондинка Голливуда и самый популярный трубадур Франции объединились, и в результате получилось нечто весьма взрывоопасное».
Во время их бурной любви Симона Синьоре получила «Оскара», и, возможно, это тоже сыграло свою роль в злосчастной истории. Мэрилин Монро могла подумать: «У Симоны «Оскар» и Ив. У нее все. А что я?» Она уговаривала себя и Монтана, что они созданы друг для друга. «Артуру нужны интеллектуалки, с которыми он мог бы беседовать, вроде Симоны. А мне не нужны беседы, мне нужна любовь, и мне нужен только Ив!»
Так решила Мэрилин Монро и согласно своему решению действовала: как говорится, начала давить на Ива Монтана, но давление не привело к желаемому
результату. «Он пытался быть милосердным. Он целовал меня, – вспоминала Мэрилин. – Но он сказал, что идея оставить Симону… смешна. Так и сказал: смешна. Он еще сказал, что надеется, что мне с ним было хорошо и что он «приятно провел время»! Я, я любила его, а он «приятно провел время»! Так всегда: я вечно чего-то жду, и что получаю в итоге – дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!»
А теперь выслушаем другую сторону. Спустя долгие годы Монтан вспоминал: «Многие из моих друзей до сих пор убеждены, что эта связь прежде всего льстила моему самолюбию. Да, это так: я действительно был польщен. Но куда больше растроган и тронут. Тронут тем, как это было прекрасно. Тронут, потому что это было безысходно. Ни разу, ни на один миг не возникала у меня мысль порвать с женой. Но если бы она сама, по своей воле, хлопнула дверью, возможно, я связат бы свою жизнь с Мэрилин. Или хотя бы попробовал это сделать. Линия поведения, которую избрала для себя Симона, сделала подобную постановку вопроса ненужной».