Страсть и тьма - Страница 67

Очевидно, не все члены Комиссии были довольны таким решением, поэтому Анна заявила:

— Как вам известно, я юрист. И я предпочитаю все выяснить до конца. Скажите, если я займу место в Комиссии, Цезарь сможет остаться со мной?

Едва очнувшись от магического сна, Цезарь понял, что Комиссия похитила Анну. Другого объяснения быть не могло, так как защитные укрепления Вайпера были неприступными для всех, кроме самых могущественных демонов. К тому же тот, кто проник в спальню, сделал это, не обнаружив своего присутствия.

Да и в воздухе все еще висел чей-то смутно знакомый запах. Цезарь принюхался, потом проворчал:

— Ну конечно… Это Силджар.

Спрыгнув с кровати, граф хотел тут же помчаться в бывшую обитель Стикса и, невзирая ни на что, пробиться к Анне. Ведь она предстала перед Комиссией в полном одиночестве!

Но когда он натягивал черные джинсы, которые так нравились Анне, к нему незваным гостем вернулось благоразумие.

Да, он легко мог добраться до пещер Анассо, изрезавших высокий берег Миссисипи — но что дальше? Несмотря на все его возможности, он никогда не сможет войти в пещеры без разрешения оракулов.

Хуже того, его необдуманные действия могут поставить Анну в опасное положение. Хотя оракулы и являются властителями мира демонов, они могут быть такими же мелочными и мстительными, как шайка гарпий. И они без колебаний накажут супругу Цезаря за его грехи. К тому же он ведь всегда знал, что этот день когда-нибудь наступит. Он знал об этом уже два века…

Он просто не ожидал, что такой момент наступит буквально через несколько дней после того, как Анна станет его супругой.

Охваченный печалью, растекавшейся по всему телу, Цезарь расхаживал по спальне, в которой еще недавно был наедине с Анной. Острая боль резанула его по сердцу, когда он коснулся щетки для волос, которой она пользовалась всего лишь несколько часов назад, расчесывая свои густые волосы медового цвета. Он все еще ощущал ее атласную кожу под своими пальцами и вдыхал ее пьянящий аромат, наполнявший воздух.

О Dios!Он едва сдержал рвущийся из груди стон отчаяния. Как же теперь жить без нее?!

Ведь она — его жизнь. Единственный смысл существования. А без нее…

Резкий стук в дверь прервал его мучительные раздумья, но не ослабил боли. Он почувствовал, что в коридоре стоял Стикс, который в данный момент являлся незваным гостем — при всем к нему, Анассо, уважении.

— Не сейчас! — крикнул граф.

Но Стикс не считал деликатность достоинством, поэтому в следующее мгновение распахнул дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Король вампиров, как всегда, был с головы до ног облачен в черную кожу, а на лице его ясно было написано, что отрицательного ответа он не примет.

Цезарь стиснул зубы. Черт побери этого Вайпера! Совершенно очевидно, что друг почувствовал его боль и послал за Стиксом.

Окинув взглядом разбросанные по комнате вещи Анны, король вампиров приказал:

— Пойдем со мной.

Цезарь решительно покачал головой:

— Нет, Стикс. Я не в настроении.

Анассо скрестил руки на широкой груди.

— Ты предпочитаешь топтаться здесь, протирая дыру в дорогущем ковре Вайпера?

— Я бы предпочел оказаться в постели со своей супругой, — выпалил Цезарь.

— Неразумно желать невозможного. — Стикс прищурился. — И еще глупее — сидеть в этой комнате, погрузившись в мрачные размышления. Пойдем.

Цезарь стиснул зубы. Ему хотелось послать своего короля ко всем чертям. И совершенно не хотелось выходить из этой комнаты и притворяться, что его жизнь не рушится.

К несчастью, Стикс не был обычным вампиром. Он был Анассо и обладал властью принуждать.

— Что ж, если ты настаиваешь… — Сдержанно поклонившись, Цезарь заставил себя выйти в коридор. — Но если ты собираешься сказать мне, что все будет хорошо, то, клянусь небом, я выброшу тебя из первого же окна.

Обогнав Цезаря, Стикс пошел к черной лестнице, ведущей в подземные ходы Вайпера. Некоторое время они шли молча. А стражи, которых в доме было множество, исчезали во мраке при приближении двух могущественных демонов. Когда они подошли к лестнице, Анассо тихо произнес:

— Оракулы не причинят ей вреда, ты же знаешь.

Цезарь ничего не ответил, лишь скрипнул зубами при мысли о том, что его нежная добрая супруга находится в руках Комиссии. Они будут безжалостно добиваться своей цели. А цель их заключалась в том, чтобы Анна стала оракулом и членом Комиссии.

Да, возможно, они не причинят ей вреда в физическом смысле. Но они, если сочтут это необходимым, могут сломить ее дух.

— Молюсь, чтобы ты оказался прав, — проскрежетал граф. — Но если Анну введут в состав Комиссии, то я навсегда потеряю ее.

— Не буду утверждать, что я знаком с правилами проведения подобных заседаний Комиссии. Но наверняка мнение Анны будет учтено, коль скоро речь идет о ее будущем.

Цезарь даже остановился, услышав эти слова. Подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Но все же он не позволит напрасной надежде поселиться в его сердце. Нет, не позволит!

Закрыв глаза, граф пробормотал:

— Она оракул. Именно в этой миссии смысл ее рождения.

Неожиданно Стикс крепко схватил его за плечо.

— Письмена судьбы не всегда вырезаны в камне, amigo.

Цезарь открыл глаза и с удивлением посмотрел на друга.

— Что ты имеешь в виду?

— Некогда я верил, что судьбу нельзя изменить, — произнес Стикс, и печальная улыбка появилась на его губах. — И я был готов пожертвовать всем самым дорогим для меня, чтобы сражаться с теми, кто думал иначе. Теперь я могу признать, amigo, что я был глупцом.

— Боже правый… — пробормотал граф. — Вот уж никогда не ожидал услышать от вас такие слова, милорд.

Стикс рассмеялся и повел Цезаря по широкому тоннелю.

— Наслаждайся, пока есть такая возможность. Больше такие слова никогда не слетят с моих губ.

Они продвигались сквозь густой мрак, и Цезарь поймал себя на том, что снова и снова обдумывает слова друга.

— Значит, ты больше не веришь в судьбу? — спросил он неожиданно.

Стикс остановился перед деревянной дверью. Когда же он обернулся к Цезарю, на его лице появилось торжественное и одновременно мрачное выражение.

— Я знаю, что судьба, хорошая или плохая, создается нами самими.

— Было предсказано, что Анна должна стать оракулом, — пробормотал Цезарь. — Это судьба, и я не могу изменить ее.

— Верь в свою женщину, Цезарь, — мягко произнес Стикс.

— Я верю в Анну больше, чем в самого себя, — дрогнувшим голосом ответил Цезарь.

— Это все, что тебе необходимо.

Толкнув дверь, Стикс едва заметным движением брови зажег многочисленные факелы, закрепленные на стенах просторной комнаты. Затем взмахом руки приказал Цезарю идти вперед.

Граф повиновался и шагнул через порог. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что они находились в личной оружейной Вайпера. И древнего, и современного оружия, развешанного на стенах и разложенного в застекленных стеллажах, с лихвой хватило бы на захват какой-нибудь страны третьего мира.

О великолепной коллекции Вайпера давно уже ходили слухи, но редко кому удавалось увидеть ее. И неудивительно. Наверняка нашлись бы демоны, которые не остановились бы ни перед чем, чтобы заполучить этот смертоносный арсенал.

— Что мы здесь делаем? — спросил Цезарь.

Стикс подошел к дальнему шкафу, распахнул дверцы и достал два длинных меча. Повернувшись, он бросил один меч графу.

— Давненько у меня не было спарринга с достойным противником.

Поймав меч за украшенную затейливой резьбой рукоятку, Цезарь мимоходом отметил отличную балансировку клинка. Меч лег в его руку так, словно был выкован специально для него. Да уж, Вайпера могло устроить только все самое лучшее.

Он бросил взгляд на Стикса, смотревшего на него выжидающе. Что ж, возможно, несколько минут хорошего спарринга — это именно то, что ему сейчас требовалось. Трудно предаваться горестным размышлениям, когда клинок меча то и дело рассекает воздух над твоей головой.