Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник) - Страница 5

Красные огни на переезде вспыхнули, на миг ослепив ее, дребезжание звукового сигнала резануло по нервам. Хотя проходящие поезда были почти пустыми, Бенджамин повторял без конца: «Он смотрит». Конечно же, он имел в виду ребенка по ту сторону рельсов, реального ребенка (а не одну из галлюцинаций Дорин), малыша в коляске, рядом с которой стояла мать. Тем не менее фраза, которую внук твердил, как попугай, нервировала Дорин. Поезда напоминали ей обрывки фотопленки в проекторе, и было легко внушить себе, что она явственно различает лицо в нижнем углу каждого окна – только верхнюю часть лица, одного и того же. Мимо переезда прошло шесть поездов, пока Бенджамин, наконец, не решил, что ему хватит, – Дорин к этому времени была сыта по горло.

Уложив ребенка в кроватку, женщина и сама прилегла. Засыпать она не собиралась, но когда очнулась, Бенджамин уже стоял, держась за рейки, и был совсем не прочь пообедать. Накормив и умыв внука, она повезла его к Джонквиль.

– Ни о чем не беспокойтесь и не спешите, – сказала ей Джонквиль, когда Бенджамин потрусил в дом навстречу Дейзи. – Готовьте свой сюрприз столько, сколько нужно.

Дома Дорин принялась за торт. Готовка не помогла ей отвлечься от мыслей о том, что она в доме одна, и от воспоминаний о том, что случилось год назад. Она ехала в Лондон на поезде, когда зазвонил телефон и прозвучали последние слова Анны:

– Прости, мамочка. Ты не поймешь меня, но так будет лучше.

Для Дорин было непостижимо, как могла Анна оставить Бенджамина у подруги и наглотаться добытых где-то наркотиков вперемешку с лекарствами, выписанными врачом. Сейчас ей казалось, что она начинает понимать дочь – или воспоминания просто пагубно сказались на ее рассудке? Поставив торт в духовку, Дорин поднялась, чтобы запереть шкаф. Не хотелось бы, чтобы Бенджамин, переселившись в ее комнату, раньше времени обнаружил подарки.

Низкорослая тень, выглянувшая из-за кроватки, на поверку оказалась всего-навсего одним из плюшевых мишек. Дорин открыла шкаф, чтобы взглянуть на подарки, и, пошатнувшись, вцепилась в деревянную створку, чтобы не упасть. Коробки с подарками, которые она любовно заворачивала и укладывала вдоль задней стенки, были неаккуратной стопкой свалены в левом углу. Так вот он, знак – или она сама сделала это во сне, если не в бреду? Что, если все это – просто бред, вызванный сомнениями и страхом? Дорин нырнула в шкаф, аккуратно разложила подарки и проверила, надежно ли заперла дверцу. Женщине начинало казаться, что это не единственные знаки, нужно распознать кое-что еще.

Хотя она очень старалась, покрывая торт глазурью, серединка у большой синей цифры на желтом сахарном фоне получилась кривой, выдавая предательски дрогнувшую руку. Уже темнело, когда Дорин села в машину, она торопилась и потому не сразу заметила притаившуюся на детском сиденье крохотную фигурку. Она сразу не бросилась в глаза еще и потому, что была безголовой. Детская кукла, пластмассовый пупс, а голова у нее была откушена, и следы зубов еще влажно блестели. Дверца была не заперта – возможно, Дорин, погруженная в свои мысли, оставила ее открытой, когда приехала домой. Пупса она вышвырнула в мусорный контейнер у дороги и, подождав, пока перестанут дрожать руки, завела мотор.

Джонквиль, открывшая ей дверь, хмурилась. Дорин мгновенно встревожилась: «Что-то случилось?»

– Мы весело проводили время, хотя, возможно, кое-кому было немного веселей, чем прочим. А у него странные представления об игре в прятки, не находите?

– Странные? Чем же? – насторожилась Дорин, что-то предчувствуя.

– Он все твердил Дейзи, что есть еще кто-то, кто их ищет. Девочке стало немного не по себе, честно говоря.

– Ты не должен пугать Дейзи, если хочешь с ней дружить! – Дорин выждала, пока не усадила Бенджамина на детское сиденье (протертое с великим тщанием), и только тогда как бы невзначай осведомилась: – А кто играл с вами в прятки, Бенджамин?

– Мистер Зубастик.

Дорин собрала все самообладание, чтобы сдержать дрожь.

– Это его имя?

– Я так зову.

Не стоило и спрашивать. Бессмысленно надеяться, что Бенджамин сможет назвать ей настоящее имя (если оно вообще имелось). И в этот момент, вздрогнув всем телом так, что заглох мотор, она поняла то, что пыталась осознать все это время.

– Бенджамин, – спросила она, – а что это ты лопочешь по утрам, когда просыпаешься?

– Не помню, – ответил Бенджамин чуть ли не с негодованием. – Во сне.

– Мне просто интересно, – продолжала Дорин, молясь про себя, чтобы ей удалось их припомнить, – где ты слышал все эти слова?

– Не помню. Во сне.

Теперь Дорин была почти уверена – она завела машину и помчалась домой. Никто не поджидал их в высоком стульчике, и даже игрушки Бенджамина вроде бы никто не раскидал. Дорин играла с малышом, смотрела, как он ест свой ужин, вытирала остатки еды со щек, а в голове крутились слова, и она переставляла их так и эдак, придавая все новые очертания. К тому времени, когда позвонил Губерт, слова еще не выдали своей тайны.

– Чему ты посвятила этот вечер? – спросил он.

– Просто думаю.

– Постарайся не тосковать ни о ком слишком сильно, договорились? А я буду с тобой уже завтра, постараюсь приехать пораньше.

– А ты чем собираешься заняться?

– Хочу немного отдохнуть. – Голос мужа прозвучал немного виновато. – Непременно позабочусь о том, чтобы в ближайшее время и тебе представилась такая возможность.

Дорин включила громкую связь, и Губерт сказал:

– Как следует опекай нашу прекрасную даму, Бенджамин, пока я не приеду домой.

В ванной следов нашествия не было, и шкаф оставался запертым. У Дорин шла кругом голова от слов и их несуразных обрывков, так что на ночь она выбрала для Бенджамина самую короткую сказку про короля, который не знал, что он голый. Мальчик слушал ее серьезно и торжественно, не улыбнувшись, даже когда она поцеловала его, пожелав спокойной ночи. Наблюдая, с какой неохотой он засыпает, Дорин решила было остаться наверху – но тут же поняла, что несмолкаемый шум в голове мешает ей, совершенно не давая ясно мыслить. Прихватив приемник «радионяни», она поспешила вниз, к компьютеру.

Неужели вспыхнувшая надежда – всего-навсего ложный след? Сайты, составляющие анаграммы, не были рассчитаны на длинные фразы вроде тех, с которыми она отчаянно пыталась разобраться. Наконец, она обнаружила сайт с программой, которая это делала, и напечатала один из бессмысленных наборов слов, которые невольно запомнила, слушая ребенка. Через несколько мгновений на экране появился вариант, заставивший ее одновременно похолодеть от ужаса и почувствовать ликование. «Вот оно, – прошептала она, – чудеса еще все-таки случаются». Она испробовала несколько других сочетаний, чтобы проверить догадку, а потом легла.

Дорин не верила, что сможет заснуть, но на всякий случай поставила будильник и спрятала часы под подушку. Проснулась она от странного ощущения, будто кто-то касается ее лица. Оказалось, это сработал вибросигнал будильника. Она еще пыталась отключить его, когда из тьмы раздался тихий голос.

– Ты меня ждешь?

Она не отвечала, пока не справилась с будильником.

– С кем ты разговариваешь?

– С кем же, как не с женщиной, которая думает, что знает.

– А может, еще и с Бенджамином, а? Говоря, что больше никто тебя не слышит, ты же не имел в виду, что слышать тебя могу я одна?

– Умная женщина. Все вы считаете себя умницами.

– Это ты считаешь себя умнее всех, – возразила Дорин запальчиво, забыв даже понизить голос. – Ты хуже ребенка. Решил, что можешь безнаказанно дразнить Бенджамина, вот до такой степени ты нас презираешь, но тебе и в голову не пришло, что малыш может дать мне знать, пусть даже сам того не понимая.

– Ты сама-то соображаешь, что говоришь? Послушай себя. Ты выжила из ума, Дорин.

– Нет, пока я еще помню свое имя. Сказать, почему никто не знает твоего?

– Позабавь меня. Я не тороплюсь, ведь теперь он мой.

– Потому что имени у тебя нет.