Странные игры - Страница 6

Она уставилась на прикроватную тумбочку Пита. Чистая, пустая, только лежит забытый зарядник для телефона. У мужа их был целый десяток, валялись по разным углам по несколько штук, безнадежно перепутавшись проводами. Куда ему столько? Откуда они все взялись? Зачем вообще покупать их в таком количестве? От одной только мысли об этой загадке Клэр обессилела.

После исчезновения дочери на нее обрушилась буря эмоций. Вина, грусть, гнев, надежда (за которой всегда следовало глубокое разочарование), желание действовать…

Способен ли человек долго жить в таком эмоциональном водовороте?

Клэр выдержала семь месяцев.

Могла и дольше – была бы поддержка, – но друзья и знакомые один за другим приходили к выводу: Кэти мертва. Началось с горожан, затем неверием заразились полиция, семья и, наконец, Пит – вот уж кто предал, так предал. Клэр все чаще слышала от него: надо жить дальше. То есть оставить надежду. Так проще – все ведь смирились. Почему она не может?

Потому что неверие равносильно предательству. Пит этого так и не понял. Отсутствие надежды несправедливо по отношению к Кэти. Если дочь жива – значит, кто-то должен верить в благополучный исход, кто-то должен искать ребенка! В противном случае она, считай, мертва, даже если это и не так. До тех пор, пока Клэр будет думать, что шансы есть, огонек веры не погаснет.

И она надеялась всей душой, а в результате совсем лишилась сил.

В кухне зазвонил телефон. Придется идти к нему в другой конец дома…

На звонки у нее теперь выработался чисто физический рефлекс – она съеживалась, как от удара, и одновременно в душе поднималось отвращение. Потому что каждый раз в течение последних пятнадцати месяцев, когда оживал телефон…

Каждый раз Клэр трепетала: вдруг это по поводу Кэти? Пыталась подавить робкую надежду, но та предательски закрадывалась в сердце. Шла к телефону, едва не переходя на бег. Хотела ответить спокойно, однако дыхание перехватывало.

Обычно беспокоили из банка, или звонила мать Пита, либо кто-то ошибался номером. Так или иначе, ее неизменно ждало горькое разочарование.

Вот почему и сейчас рефлекторно включилось чувство безнадежности и утраты. Клэр подсознательно запрограммировала себя на ненависть к терзающим нервную систему звонкам. Считала телефон хищником, и в мозгу ярко высвечивалось: внимание, опасность!

Она прислушалась. Пока дойдет до кухни, звонок оборвется. Прислушивалась и посматривала на шкаф, с полок которого Пит неделю назад скидывал вещи в чемодан.

Он предлагал ей уехать вместе. Клэр в сотый раз повторила, что никуда не поедет: если дочь найдут, она должна быть здесь. Кэти наверняка рассчитывает вновь оказаться в своей старой комнате…

Перед расставанием они поругались последний раз. Пит настаивал, что Кэти больше нет – Клэр на него накричала. Как он смел оставить надежду?

«Надежду? – фыркнул муж. – Хочешь сказать, сама не отчаялась? По тебе не скажешь!»

Конечно, он был прав. Пожалуй, Клэр выразилась неправильно. Как передать ощущение жизни в реальности, из которой ушли все краски? Порой она понимала, что прожила несколько часов подряд без единой связной мысли. Наверняка психотерапевт назвал бы ее состояние депрессией, только депрессией тут и не пахло.

Клэр просто хотела вернуть свою дочь.

Телефон умолк. Она тяжело вздохнула и слегка расслабилась. Лечь спать? Время уже позднее.

В кухне снова раздался звонок.

Стиснув зубы, Клэр резко развернулась, с трудом доплелась до телефона и подняла трубку. Банк, конечно. Или одна из еще оставшихся подруг – хочет спросить, как ей без Пита.

– Алло…

– Здравствуйте, это Клэр Стоун?

Голос мужской, довольно официальный. Точно банк.

– Да, слушаю.

Она прислонилась к стене.

– Э-э-э… Вы ведь мама Кэти Стоун?

Клэр заморгала. Секунда шла за секундой, а ей никак не удавалось выдавить ни слова.

– Д-да… – наконец выдохнула она.

– С вами говорит инспектор Перес из управления полиции Джаспера. Миссис Стоун, мы нашли вашу дочь.

Войдя в дом матери, Робин почувствовала себя так, словно попала в довольно паршивый образец машины времени. Не в ту, что перенесет в восьмидесятые, где можно сходить на концерт «Куин», сделать ставку на уже известный тебе исход футбольного матча или прикупить акций «Майкрософт», а потом вести жизнь миллионера. Нет, эта машинка мысленно перекидывала на пару десятков лет назад, заставив вновь стать четырнадцатилетней девчонкой, способной лишь робко оправдываться в ответ на материнские тирады.

Пока не умер папа, все было куда лучше. Отец расспрашивал о будущей работе, об отношениях – словно закидывал крючок на несколько лет вперед, когда она превратится во взрослую женщину. Если сложить их с мамой характеры и поделить надвое, родители у сестер Харт были вполне сносные.

– Привет, мам, это я! – крикнула Робин, закрыв за собой дверь.

– Я в гостиной! – откликнулась мать.

Робин прошла по ярко освещенному коридору, украшенному двумя цветочными вазами. Живые цветы у матери в доме были всегда. Робин однажды поинтересовалась – как она может позволить себе подобную роскошь, и мать застенчиво намекнула, что покупает их не сама. Правда, потом сухо спросила – уж не беспокоится ли дочь о будущем наследстве.

Диана Харт сидела на диване, перелистывая фотоальбом, который Робин тотчас признала. Это же ее фотографии со свадьбы с Эваном…

Возникло невольное подозрение: она специально подстроила просмотр свадебного альбома к приходу дочери. Хотела ее задеть и тем самым подготовить почву для ссоры. Своего рода наказание за проступок – Робин не была у матери уже четыре дня…

Да ну, бред! Она ведь не звонила, не предупреждала о своем приходе. Значит, мать, заметив ее машину, метнулась в гостиную и шарила по шкафам, пока не нашла конкретный альбом? Успела сесть, открыть его ближе к середине, словно уже некоторое время рассматривала фотографии. Нет, никто так заморачиваться не стал бы. Робин ощутила угрызения совести: надо же, заподозрила мать в совершенно ненормальном поступке… Ну, листала альбом – она это любит. Подумаешь, свадебные снимки дочери! Совпадение, и только.

– Отлично выглядишь сегодня, мам! – воскликнула Робин, стараясь компенсировать чувство вины.

– Как же вы были счастливы, – печально отозвалась мать. – Он просто красавчик! Повезло тебе тогда.

Выстрел был прицельным, каждая фраза мастерски выверена. Мать затейливо переплетала прошлое и настоящее: «были счастливы» – а теперь, значит, нет. А Эван до сих пор красавчик. Если Робин образумится, то еще может вернуть мужа. Ей «повезло тогда», но она засунула свою удачу псу под хвост.

Или мама ни на что не намекала? Всякий раз приходится ломать голову.

– Да, красивая была свадьба, – как можно естественнее откликнулась Робин и тут же, пытаясь не доводить дело до спора, добавила: – В этом синем платье ты смотрелась просто божественно. Оно ведь сохранилось?

Мать едва заметно улыбнулась. Похоже, комплимент сработал, и намечающийся конфликт удалось предотвратить. Или?..

– Боюсь, я его кому-то отдала. Слишком грустные воспоминания…

– О… Жаль. Ладно, я принесла тебе почту.

– Только что говорила с мамой Эвана, Глендой, – перебила мать, перевернув страницу альбома. – Оказывается, он еще никого постоянного себе не нашел. Встречается с кем-то, конечно…

– Ну и молодец.

– Ей кажется, что Эвану до сих пор нужна ты. Если попробуешь что-то изменить, наверное, он согласится на вторую попытку.

– Мам, я к нему не вернусь.

– Почему бы тебе не сходить к семейному консультанту? Думаю, Эван все устроит, он такой внимательный…

– Ни за что!

Губы матери задрожали.

– Зачем ты на меня кричишь? Я ведь хочу, чтобы ты была счастлива, всю жизнь к этому стремилась. Неделю от тебя ни слуху ни духу, а стоило прийти – сразу в крик…

Ее глаза наполнились слезами, и Робин принялась оправдываться: