«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв; Дожить до вчера. Рейд «попаданцев» - Страница 9

О, вот и командир!

– Что говорят? – кивает на рацию, возле которой Тотен притулился.

– Сейчас – ничего. У них доклад – раз в час, – отвечает. – Я пока перехваты записанные слушаю.

– И много наслушал?

– Не очень. Самое главное – они до утра тут куковать будут. На случай если мы снова на связь выйдем. В поддержку к ним две роты перебросили. В Кличев и Скачок. Как вы и предполагали, да?

– Где-то так… Что за роты? И почему в Скачок, а не в Городец? Он поближе к лесу будет… – Саша полез за картой.

– В Кличев, как я понял, специально перегнали, а в Скачке маршевую тормознули. Пополнение сорок шестого мехкорпуса. И только на сутки…

– На сутки? Уже хорошо! Тут сутки, там час… Подожди! Сорок шестой корпус вроде сильно севернее дислоцируется. Под Ярцево, так?

– Саш, я помню, что он из второй ТэГэ, но они сами по радио сказали, что маршевая рота из «Гроссдойчланда»[14].

– Ладно, сейчас морочить себе голову не будем, но ты отметь! Когда у наших фрицев следующий сеанс?

– Через сорок три минуты. – Педантичности Алика можно только позавидовать.

– Тогда я на двадцать минут в ауте.

«Вот уж кто не изменился, так это Саня! Хотя ему-то как раз не привыкать. Если сказал, что через двадцать минут, значит, именно через такой промежуток времени он снова будет в седле. Прям Штирлиц из кино: «Через пятнадцать минут он проснется и поедет в Берлин». А вот остальные ребята из команды… Хотя нет, не поменялись они! Изменились внешне, приобрели новые навыки и привычки, но внутренне… Я ведь их знаю не только по играм, о прошлом их вроде осведомлен неплохо. Тут ничего не поделаешь – привычка.

Тот же Док. Вроде балагур-балаганщик, что ни минута – то новый анекдот, а папу-каперанга и тестя-полковника никуда не денешь. Так что от кадрового военврача Серегу нашего отличить можно только с микроскопом.

На тишайшем и интеллигентнейшем Алике детство, проведенное в военных городках, сказалось в неменьшей степени. А то, что вокруг него тогда были немцы с их педантичностью и любовью к порядку… Так это только на руку нам…

Тошка. Вот сейчас, после двух месяцев, понимаю, что не врал он. Если бы не возраст и дембель, пришедшийся на проклятый девяносто первый, вполне могли с ним пересечься в середине девяностых на какой-нибудь операции. Уже как коллеги-офицеры.

Черт, замечтался что-то… Пойду, что ли, пока Фермер на массу давит, Лешку погоняю. Ему полезно…»

Москва. Улица Дзержинского, дом 2. 15 августа 1941 года. 22:32

– Итак, товарищи, начну с неприятного. – Нарком, поблескивая стеклами пенсне, обвел взглядом собравшихся. – Хуже всего положение на Юго-Западном направлении – под Уманью противнику окружить наши войска не удалось, но потери очень тяжелые. Если бы не данные, полученные от ваших людей, товарищ Судоплатов, все могло бы быть значительно хуже. Товарищ Сталин, кстати, распорядился представить всех причастных к наградам, так что поздравляю вас.

На центральном участке положение в настоящий момент несколько стабилизировалось. – И после некоторой паузы он продолжил: – Опять же, благодаря информации от ваших, товарищ Судоплатов, групп. Танковая группа Гудериана действительно попыталась повернуть на юг, но благодаря своевременному предупреждению разведчиков попала в ловушку. Бои там сейчас идут тяжелейшие, но наши части пока держатся. И держатся прочно. Гудериан как застрял юго-восточнее Бобруйска, так и не вылезает. Людей, раздобывших эту информацию, я считаю, надо наградить. Что скажете, товарищ Меркулов?

Заместитель наркома ответил:

– Так точно, товарищ Берия! Орден Красного Знамени – руководителю резидентуры или командиру группы будет в самый раз.

– Вы слышали, товарищ Судоплатов? Напишите представление. Теперь поговорим о более мелких проблемах.

Огромная дверь кабинета бесшумно приоткрылась.

– Да, что случилось, товарищ Мамулов[15]? – мгновенно отреагировал нарком.

– Лаврентий Павлович, тут человек из Особой группы к товарищу Судоплатову… Говорит, что-то экстраординарное случилось…

– Давай его сюда, – немного раздраженно приказал нарком.

– Капитан госбезопасности Маклярский, – бодро отрапортовал вошедший, несмотря на раскрасневшееся лицо и струйки пота, убегавшие за воротник.

– Ну, что там у вас приключилось? – по-прежнему недовольно спросил Берия и, заметив заминку, усмехнувшись, добавил: – Не стесняйтесь, капитан, здесь все свои…

– Товарищ Генеральный комиссар, сообщение от нашей группы.

– Ну?

– Группой «Странники» ликвидирован Генрих Гиммлер!

Тишина, установившаяся в кабинете, была такой, что Павел услышал, как тяжело дышит сидящий напротив него Меркулов. «А ведь стол-то немаленький, метра два шириной! – Привычка отмечать и запоминать несущественные, казалось бы, детали сработала и на этот раз. – А ведь что-то подобное ты, Паша, от этой группы ожидал? Конечно, не Гиммлера, так далеко твои фантазии не распространялись. Командира корпуса какого-нибудь или комдива… Как они к нему подобрались? Точные ли данные? Деза? – Мысли стремительно сменяли одна другую, и вопросов было гораздо больше, чем ответов. – Как отреагирует нарком? Есть ли что-нибудь конкретное про членов группы? С Яковом так и не успел поговорить!»

– Есть хоть какие-нибудь доказатэльства?! – Акцент, прорезавшийся в голосе наркома, выдавал нешуточное волнение.

– Да, товарищ Генеральный комиссар госбезопасности! – Отдышавшийся Маклярский вытянулся по стойке «смирно». – Приведены точные координаты места акции, обстоятельства. В радиограмме сообщается, что изъяты документы и проведена фото– и киносъемка акции.

– Что? – Уголки губ Берии дрогнули, но он сдержался и почти спокойно задал следующий вопрос: – Они готовы предоставыт эти материалы?

– Да.

– Ви, товарищ Маклярский, отвечаэтэ вместо них или это указано в сообщэнии?

– Так точно, товарищ Генеральный комиссар! Указано! Вот: «Для передачи подтверждающих материалов планируем организовать встречу с представителями наркомата. О месте и времени сообщим дополнительно».

– Давайте сюда. – Берия требовательно протянул руку. – Всэ свободны, кроме товарищей Меркулова и Судоплатова! – объявил он через несколько секунд, когда пробежал глазами текст радиограммы.

После того как за вышедшими командирами закрылась дверь, нарком стремительно подошел к своему столу.

– Петр? Машину! – бросил он в трубку одного из телефонов. – Александр Николаевич, это Берия! Сам у себя? – Это уже в другой аппарат. – Предупредите, что через десять минут я прибуду с новостями чрезвычайной важности! Да! Через десять! – Нарком положил трубку, перевел дыхание… – Что встали? Собирайтесь! Поедем докладывать!

– Лаврентий Павлович, разрешите, я возьму все материалы?

– Даю пять минут, Павел!

…Пока машина пересекала площадь Дзержинского, все молчали, но на улице 25-го Октября, почти у здания Военной коллегии[16], Берия окликнул Павла, сидевшего на переднем сиденье:

– Ты, Пал Анатольевич, не мандражи. Скажи нам с Всеволодом сейчас, уверен в этих «Странниках»? Только не торопись, подумай хорошенько.

– Уверен, товарищ Берия! – практически мгновенно ответил Судоплатов.

– Ты, Павел, не торопись, – поддержал наркома Меркулов. – Там, – комиссар третьего ранга мотнул головой в сторону приближающейся краснокирпичной стены, – свое мнение обосновать нужно будет.

– Обосную, Всеволод Николаевич, не волнуйтесь.

– Смотри, Павел, не подведи! Ты – единственный с этой группой с самого начала работаешь, да и чутье у тебя есть.

– Хватит, Всеволод, не дави на Павла, – одернул зама нарком.

Короткая поездка по тряской брусчатке, и машина затормозила перед Никольскими воротами. Пусть охрана знает номер машины наркома, пусть «паккардов» в Москве меньше, чем пальцев на одной руке, и сам Генеральный комиссар сидит на заднем сиденье, но без проверки документов у всех, находящихся внутри, все равно на территорию Кремля не пропустят.