Страна рухнувшего солнца (СИ) - Страница 6

– Даю минуту, я добрый, – без зазрения совести украл фразу из неснятого еще советского мультфильма Колесников. – Имейте в виду, наши запросы еще достаточно скромны. Только ваши корабли. Содержание и ремонт техники, плюс жалованье экипажей за наш счет. И доля в трофеях ваша, в том числе территориальная. Вы как, от колоний в Тихом океане откажетесь?

– А вот с этого места поподробнее…

Когда спустя два часа Колесников покинул резиденцию своего оппонента, он мог лишь в восхищении крутить головой. Торгашеская жилка у Муссолини, безусловно, имелась, вытребовал он все, что смог, ухитрившись ни разу не перейти ту грань, за которой немец мог решить, что небольшой государственный переворот в отдельно взятой Италии обойдется ему дешевле. Но, правда, при этом, к чести своей, ничего не потребовал для себя, все исключительно для страны. То ли идейный, то ли уже не разделяет свой карман и государственный. Впрочем, не так уж это и важно, главное, что объединенный флот в необходимый для себя момент получит еще одну эскадру, и неплохую.

Вице-адмирал Белли проснулся от телефонного звонка. Поворочался на койке, а потом сообразил, что отпустил домработницу на выходной и сейчас находится в огромной квартире совсем один. Стало быть, снимать трубку ему предстояло лично. Если, конечно, на том конце провода не сообразят, что его следует оставить в покое.

Телефон не унимался. Кто бы ни звонил, он обладал изрядной долей настойчивости, и пришлось немолодому уже адмиралу, кряхтя, вылезать из кровати и, надев мягкие домашние тапочки, шлепать к столику, на котором притулился огромный, неуклюжий аппарат. Реликт прошлой эпохи, такой же, как и сам Белли.

В самом-то деле, кому потребовалось звонить в такую рань, тем более в воскресенье? Особенно учитывая, что его и в обычные-то дни звонками особо не баловали. С того времени, как немолодой уже вице-адмирал практически отошел от дел, занимаясь сейчас только преподаванием, интерес к его персоне у окружающих мало-помалу угас. И сейчас герой минувшей войны (да-да, самый настоящий герой, и маленькая звездочка высшей советской награды, уютно устроившаяся на парадном кителе, тому свидетельницей) тихо доживал свой век, никому не мешая и ни во что не вмешиваясь.

– У аппарата.

– Здравствуйте, Владимир Александрович, – голос в трубке был незнаком. – Я приношу извинения за раннюю побудку, однако через час вас хотел бы видеть товарищ Кузнецов…

Еще через сутки Белли, держась чуть позади командующего советским флотом, уже входил в кабинет Сталина. Руководитель огромной, крупнейшей в мире державы выглядел отнюдь не парадно. Усталый, постаревший… Однако взгляд его по-прежнему был острым, твердым, улавливающим каждую мелочь.

Однако если сам факт вызова к Сталину выглядел удивительно, то новое предложение в буквальном смысле слова ошарашило. И Кузнецов, вот зараза (а еще ученик, пусть и бывший), и словом не обмолвился. А ведь знал, не мог не знать, такие вопросы с кондачка не решаются. Но, пускай задача и выглядела невероятно трудной, отказаться было выше его сил. Хотя, конечно, по результатам ее выполнения можно было как попасть в историю, так в нее и влипнуть, уж это-то Белли отлично понимал.

В самом деле, перевести на Дальний Восток сводную эскадру разнотипных кораблей при возможном противодействии обладающего всеми возможными преимуществами противника – задача сама по себе нетривиальная. А потом, может статься, придется возглавить эту эскадру в бою… Словом, очень тяжело – и очень заманчиво, ведь со времен Рожественского такое не удавалось никому. И то, царский адмирал смог выполнить лишь первую часть задачи, хотя, надо признать, и вполне неплохо, что бы там про него ни говорили. Испытание? Да. Но за спиной Белли стояли тени его предков, людей, во флоте известных, в том числе и храбростью. И старый адмирал отнюдь не собирался посрамить их память.

Откровенно говоря, именно дальний переход и выглядел в этой истории самым сложным. Уж драться-то мы умеем – так для себя решили все, и, в принципе, имели все основания на подобный ход мыслей. Воевали, умирали, побеждали… Но с переброской сил на такие расстояния в условиях войны дела еще не имели.

Теоретически путей хватало, на практике ж все обстояло куда проблематичнее. Самый простой вариант, с переброской по изрядно модернизированному и расширенному Суэцкому каналу, не подходил по одной-единственной причине – уж больно он выглядел очевидным. Японцы – не дураки, наверняка ведут наблюдение за регионом, и шанса нанести удар с авианосца по лишенным маневрам кораблям, предварительно засыпав все подходы минами с тех же самолетов, не упустят.

Второй вариант, через Панамский канал, выглядел не лучше. Мало того, что переход по нему был чреват теми же осложнениями, так еще и ширина канала не позволяла провести по нему многие корабли. Не зря американцы вынуждены были зауживать свои линкоры. Так что выбор вариантов оказывался не так уж и велик – тем же путем, что и эскадра Рожественского сорок лет назад. И, учитывая дальность перехода, с теми же проблемами. А главное, с тем же финалом. Японцы, уж это Белли понял сразу, фактически подталкивали их к тому, чтобы идти во Владивосток – других полноценных баз в тех местах не имелось. А стало быть, узкоглазые выбирали идеальные для себя место и время боя. Там, на островах, самолетов можно было разместить хоть тысячу, хоть пять, и завалить корабли Альянса бомбами. Учитывая, что адмирал Ямомото в своей тактике опирался именно на авиацию, это было предсказуемо.

Когда Белли высказал такое предположение, его немного покритиковали – и согласились. Неудивительно, что практически вся работа объединенного военно-морского штаба свелась к поиску выхода из образовавшегося тупика, и жаркие споры на дикой смеси русского, немецкого, французского и итальянского языков наверняка создавали массу проблем контрразведчикам, которые, по долгу службы, обязаны были за всем этим бардаком приглядывать. Попробуйте, разберите, кто что говорит и имеет в виду, особенно с учетом флотского жаргона и неудобоваримой терминологии.

Кто предложил тогда вести флот Северным морским путем, Белли точно вспомнить так и не мог, – как бы не сам Лютьенс, немец примчался в Ленинград из Берлина и засел в городе на Неве безвылазно. Создавалось впечатление, что старому пирату здесь просто нравилось. Кто знает, может, и так. Лютьенс присутствовал практически на всех обсуждениях и, как правило, молчал, но периодически вставлял пару фраз, вдребезги разбивая чьи-то доводы либо добавляя накала спору. В одном из них и родилась идея, которую упорно отгоняли прочь, но она каждый раз всплывала, все более закрепляясь в умах адмиралов. И достаточно быстро стало ясно: северному походу быть.

Белли очень удивился бы, узнав, что Лютьенс не просто уверен в возможности перехода через Заполярье, немецкий адмирал ЗНАЛ, что такой переход возможен. В истории, которой уже не суждено было состояться, в ту войну с Дальнего Востока на Северный флот были переданы несколько эсминцев, которые прошли Ледовитым океаном без особых проблем. Конечно, ударный флот малость побольше, но и группировку ледоколов ему можно придать куда более многочисленную. К тому же, чтобы идти через сравнительно молодые льды, линкорам помощь и не требуется. В восемнадцатом году, уходя из Гельсингфорса, балтийские линкоры-дредноуты проламывались через замерзшую Балтику лучше даже, чем ледоколы специальной постройки. Да и, опять же, в прошлой истории линкор «Ройял Соверен» «подрабатывал» на севере в качестве ледокола. Так что задача проводки броненосной армады выглядела тяжелой, но отнюдь не безнадежной. И, вдобавок, переброска сил таким неожиданным маршрутом наверняка станет для японцев полной неожиданностью.

А вот здесь взвыл товарищ Папанин. Иван Дмитриевич, человек незаурядной храбрости и немалого таланта как руководитель, совсем недавно ставший контр-адмиралом, подпольщик, диверсант, чекист… Полярный волк, посвятивший исследованию Арктики, если не большую, так уж точно лучшую часть жизни, более двадцати лет. Доктор наук, руководитель первой дрейфующей станции, фактически установившей за СССР приоритет в исследовании Ледовитого океана.