Страна аистов - Страница 3

Упрямый строитель предупреждению не внял, он решил сделать стены потолще и заставил каменщиков прибавить толщины на кирпич. Те прибавили. Поставили стены, положили перекрытия, начали сооружать крышу. А тут опять поднялся сильный ветер, и духи превратили дом в груду мусора. И только тогда бедняга решил передвинуть постройку так, чтобы не мешать им.

В том же районе один из местных жителей хотел поставить амбар. Будучи человеком рассудительным, он выбрал место в стороне от дороги, по которой души умерших земляков спешили к своим приятелям. Но то ли расчеты были не совсем верны, то ли строители что-то напутали, короче говоря, духи снесли у строения один угол. Тогда хозяин, недолго думая, приказал срезать этот угол, чтобы духи могли двигаться беспрепятственно.

Так и стоит в Рагните этот бывший амбар (а теперь дом) до сих пор — со скошенным углом.

Рассказывают, что каждую зиму, как только на Немане вставал крепкий лед, в одном из тильзитских трактиров, что был неподалеку от речного причала, появлялся молодой человек, которого все звали «Конькобежец из Лабиау». Никто не знал его настоящего имени. Знали только, что живет он в Лабиау, и страсть как любит кататься на коньках. Утром парень выходил на лед залива и мчался по речке Гильге до Немана, а по нему — к Тильзиту. В Тильзите он заходил в трактир и весь вечер отогревался горячим чаем, слушая неторопливые беседы постоянных посетителей. Потом, понюхав табачку и прочихавшись, он выпивал рюмку сливовой водки и шел спать, наказав хозяину, чтобы тот разбудил его как можно раньше.

Утром постоялец вставал на коньки и мчался к Лабиау. Так он и катался всю зиму, пока стоял лед, на протяжении многих лет.

Как-то в Пруссию пришла очень суровая зима. Та самая, в которую вымерзли шелковичные плантации на острове Ломзе в Кёнигсберге и покрылось льдом Балтийское море. Рыбаки только что вычистили проруби на Немане для снабжения рыбы воздухом и собирались уходить, как появился Конькобежец. Очевидцы потом рассказывали — он мчался как ветер. Тело Конькобежца вдруг исчезло в одной из лунок, в то время как голова скользила по поверхности льда до следующей проруби. Там тело вновь вынырнуло на поверхность и, подхватив голову, побежало дальше как ни в чем не бывало. Рыбаки, оцепенев, смотрели, как Конькобежец добежал до причала, снял коньки и пошел к трактиру. Тут им всем разом пришло на ум, что пора бы и самим чем-нибудь подкрепиться. Тогда, может, не будет всякая чепуха мерещиться. Они дружно отправились за Конькобежцем в трактир, где и обнаружили его, как всегда, за обжигающим чаем.

Каждый греется, как умеет. Рыбаки опрокидывали по третьей рюмке, когда Конькобежец допил шестую чашку чая и вытащил табакерку. Понюхал, чихнул… Тут его голова и отвалилась.

Многие годы потом, как только лед покрывал Неман, в Тильзите вспоминали Конькобежца из Лабиау и судачили: как же такое могло случиться? А дело-то простое. Он бежал так быстро, что, провалившись под лед, даже не заметил, как острая кромка срезала ему голову. А поскольку скорость у тела и у головы была одна, то, выскочив из следующей проруби, он как раз со своей головой и встретился. А морозом ее тут же к нему и прихватило. В трактире парень отогрелся, да еще чаю горячего хватанул — вот шея и оттаяла.

С тех пор в Тильзите говорят, что чай пить — только голову губить. Да и табак нюхать перестали. Курить безопаснее.

На окраине Тильзита, чуть выше по течению Немана, есть холм, занимающий господствующее положение на местности. На холме этом в древности стоял огромный замок. Пруссы считали, что еще в доисторические времена его построили ульмиганы. На вершине холма, прямо в центре, еще и сейчас можно разглядеть углубление, бывшее когда-то бездонной дырой. Говорили, будто это вентиляционная шахта замковых подземелий. Но спуститься в нее и проверить, что же там на самом деле, никто не решался.

На замковой горе обычно пасли скот мальчишки-пастушата. Частенько они собирались в кружок у дыры и обсуждали версии ее происхождения, а заодно и количество сокровищ, упрятанных великанами в недра горы. Однажды они, разгоряченные очередным разговором, решили посмотреть, что там, в дыре.

Есть сокровища или врут люди? Тут же нашлась веревка, длинная, как башня городской лютеранской кирхи. Привязали к ней самого маленького. Как мальчишка ни отбивался, как ни плакал, его все-таки засунули в страшную яму и стали потихоньку разматывать веревку. Когда в руках пастушат остался совсем уж небольшой ее конец, натяжение ослабло, а затем веревка и вовсе провисла. Ребята поболтали ею в дыре, но снизу им никто не ответил. Затаив дыхание, они просидели у дыры до позднего вечера. Затем вытащили веревку и молча погнали скот по домам.

Утром им уже не хотелось идти на гору. Размышляли, куда бы податься на выпас да что сказать родителям пропавшего мальчика, — и тут увидели, как он, счастливый и довольный, идет по улице. Его сумка, карманы и даже кепка в руках были набиты золотыми монетами. Мальчишка рассказал, что, опустившись на дно колодца, он увидел освещенный коридор, в проеме которого стоял высокий старик с белыми волосами. Вида он был сурового, и мальчик поначалу испугался, но старик сказал, что бояться нечего, отвязал веревку и, взяв парнишку за руку, повел его по коридору. Там много комнат — одна краше другой, уставленные красивой резной мебелью и диковинными предметами, назначения которых мальчик не знал. Они ходили долго, и пастушок устал. Тогда старик уложил его на огромную кровать с пышными перинами, и мальчик уснул. Утром старик накормил его невиданными фруктами и жареной дичью, набил сумку и карманы деньгами и подвел к широким воротам с калиткой, через которую и выпустил мальчика. Тот обнаружил, что стоит у подножия замкового холма на берегу реки. Правда, обернувшись, он не увидел в склоне холма ничего похожего на ворота.