Страдания Адриана Моула - Страница 5
– Вам, значит, хотелось бы другого сына? Интересно, какого?
Пока они расписывали своего идеального сыночка, мы успели весь «Сейнсбери» обойти, очередь в кассу отстоять и до машины добраться.
Мне открылась вся горькая правда.
Отцу подавай такого наследника, чтоб играл стальными мускулами, семь раз в неделю развлекался на вечеринках, болтал на всех языках мира, чтоб глаз родительский радовался при виде его широкоплечей фигуры и здорового румянца на щеках без прыщей и чтоб он всегда снимал при дамах шляпу. Папин идеал должен ходить с ним на рыбалку и без умолку сыпать шутками. У него должны быть золотые руки и страсть чинить древние ходики. И он должен с пеленок мечтать о военной службе. Голосовать только за консерваторов, а жениться на порядочной девушке из хорошей, обеспеченной семьи. И обязан стать владельцем собственной компьютерной фирмы в Гилдфорде.
Ну а мама спит и видит сыночка с тонкой душой и по-мужски немногословного. Мамин любимчик ходил бы в школу для вундеркиндов. Он с малолетства покорял бы женщин и обаял гостей остроумными разговорами. Любая одежда на нем сидела бы шикарно, и даже под дулом пистолета он не позволил бы себе дискриминации по половому, возрастному или расовому признаку. (Его задушевным другом стала бы дряхлая бабуленция родом с африканского континента.) Мамин идеал непременно заполучил бы оксфордскую стипендию, цитадель британской науки пала бы к его ногам, и потом без него не обходился бы ни один выпуск «Кто есть кто». Он бы благородно отказался от теплого местечка в парламенте, покинул родину и возглавил победоносную революцию негров Южной Африки. После чего с триумфом вернулся домой, где первым среди мужчин сподобился бы места главного редактора «Ребра Евы». Этот тип вращался бы только в самых высших кругах. И беспрекословно вращал бы вместе с собой свою родительницу.
Я молча нес свой крест. Даже не пикнул, пока они вываливали на меня всю эту бредятину. А под конец с достоинством сказал:
– Приношу свои искренние извинения за то, что не оправдал ваших надежд и чаяний.
Мама как взвизгнет!
– Ты тут ни при чем, Адриан! Мы с папой сами виноваты. Нужно было назвать тебя БРЕТТОМ!!!
Полнолуние.
Всю ночь меня обуревали горестные мысли о Бретте Моуле, идеальном сыночке моих родителей. Комплексую дико. Чувство собственной неполноценности пухнет прямо на глазах. Нужно с кем-нибудь поговорить, а то лопну!
Пошел к бабушке. Она показала мои детские фотки. Видок у меня на них и вправду немного того… будто из комиксов. Лысая голова напоминает надувной шар, и взгляд жутко свирепый. Теперь понятно, почему мама не выставила на телевизор мое фото в рамке, как все нормальные мамаши.
Хорошо хоть бабушка меня не достает. Наоборот, ей все во мне нравится. А Бретта Моула, между прочим (я ей, конечно, рассказал про своего идеального братца), она назвала «гаденышем». Упаси, говорит, господи от такого внучка!
Бабушка пожаловалась на боль в плече, и я натер его какой-то мазью. Чуть ладонь не спалил себе, так пекло. Бабуля в корсете здорово смахивает на парашютиста. И как только она влезает в эту штуковину?! Спросил ради интереса, а бабушка объяснила, что все дело в самодисциплине. У нее даже теория имеется насчет корсетов:
– С тех пор как англичане перестали носить корсеты, у Англии подкашиваются коленки.
Четвертое после Пасхи. День матери (в США и Канаде).
Только что сделал неприятное открытие: за всю свою жизнь я ни разу не видел настоящих покойников (в кино не считается) и настоящих женских сосков. Вот что значит жить в такой дыре, как наш городишко.
Попросил Пандору показать мне сосок. Не показала. Я пробовал уговорить, объяснил, что это будет ее вкладом в расширение моего кругозора Хрен тебе. Упаковалась в кофту по уши и отчалила.
В школе проходили диабет; наш биолог мистер Дугер учил измерять сахар в моче. Только тогда я вспомнил, что забыл передать маме насчет звонка из больницы. Да ладно, ей там и делать-то наверняка нечего.
Утром получил от Пандоры вот какое письмо:
Адриан.
Я прекращаю наши отношения. Сначала наша любовь была духовным чувством. Мы сошлись благодаря общим взглядам на литературу и искусство, но теперь ты очень изменился, Адриан. Тебя интересую не я, а мое тело. Это гадко. После того как ты вчера потребовал показать мой сосок палевой груди, я окончательно решила с тобой порвать.
Не пиши, не звони и не подходи ко мне.
Пандора Брейтуэйт.
P. S. На твоем месте я обратилась бы к психологу с жалобами на хандру и сексуальную манию. Чтоб ты знал, Энтони Перкинс, который сыграл маньяка в «Психо»,[6] десять лет посещал психолога, так что это совсем не зазорно.
Еще вчера утром, до того как открыл письмо, я был обычным школьником пятнадцати лет. Таким же, как и все, только немного умнее. Сегодня я выше их на голову. Я познал цену страдания. Сжег за собой мосты и вступил во взрослую жизнь. Молодость закончилась. Зеркало в ванной безжалостно отразило первые морщины на моем лбу. Еще ночь – и виски мои засеребрятся сединой.
Я раздавлен! Повергнут в бездну отчаяния!
Я ее люблю!
Люблю!
Люблю!
О Боже!
Пандора, любовь моя!
3 часа утра. Вместо носовых платков извел целый рулон туалетной бумаги. Последний раз я столько плакал еще в раннем детстве, в Клифорпсе, когда ветром сорвало с палочки мою сахарную вату.
5 часов утра. Плакал даже во сне. Проснулся и смотрел, как начинается новый день. Жизнь стала тусклой и унылой. Мир – это царство серого цвета и душераздирающей тоски. Подумывал о том, а не наложить ли на себя руки, но это было бы нечестно по отношению к живым. Представляю, каково пришлось бы маме, обнаружь она на кровати мой хладный труп. Зато экзамены пусть катятся ко всем чертям. Такова, значит, моя злосчастная доля – стать дворником-интеллектуалом и поражать мусорщиков цитатами из Кафки.
Почему?!!
О почему мне приспичило посмотреть именно на Пандорин сосок? Да любой бы сошел! Вот Найджел, к примеру говорит, что Шарон Ботгс за пятьдесят пенсов и фунт винограда вообще все что угодно покажет.
Послал Пандоре короткую записку.
Душа моя, Пандора!
Ну что сказать? Я вел себя грубо и дерзко и не могу винить тебя за то, что ты умчалась, как перепуганный лесной эльф.
Умоляю только об одном: удели мне несколько минут своего внимания и позволь лично принести извинения.
Твой навеки Адриан.
По-моему, гениально. Главное – выбрать верный тон. А «перепуганный лесной эльф» – вообще высший класс! Это я из одного любовного романа содрал; у бабушки таких книженций завались.
Записку вложил в конверт, запечатал и на всякий пожарный еще «Бродягой» побрызгал из маминого флакона. Как стемнеет, пойду к Пандоре и отдам лично в руки.
«Бродяга»! Ну и название для духов. Ха! Ха! Ха!
День квартальных платежей в Шотландии.
У Пандоры столпотворение. С трудом протиснулся к воротам между «ягуаров», «роверов» и «мерседесов». Сначала даже подумал, что у них кто-то умер, потому что в кухонном окне маячили две монашки и священник – пирожки уплетали. Но потом в кухню ввалилась горилла, протопала к холодильнику за бутылкой вина. Тут уж я понял, что попал на маскарад. Чтобы все получше разглядеть, спрятался за деревом. В одной спальне препирались дьявол с ковбоем, в другой помирали со смеху три цыганки и водолаз. По двору шатался рыцарь в доспехах, а за ним по пятам скакала пещерная тетка в шкурах и орала: