Стоя в чужой могиле - Страница 9

– Но никто не мешает держать это в уме.

Ребус помолчал, потом спросил:

– Так тебе нужна моя помощь?

– На какое-то время – возможно.

– Попросишь «Физикал граффити»[18] сообщить моему шефу?

– Рано или поздно твой «Лед зеппелин» истощится.

– Зато пока будет весело, – улыбнулся Ребус.

– Все тебе на руку, да? Не придется объясняться с Коуэном насчет этих старых дел. А кроме того, можно общаться с Ниной Хазлитт.

– С чего ты взяла, что я буду этим заниматься?

– С того, что она в твоем вкусе.

– Вот как? И кто же мне нравится?

– Смятенные, забитые, искалеченные…

– По-моему, Шивон, ты чуток ошибаешься.

– А с чего ты ушел в глухую защиту?

Она посмотрела на его руки, и он тоже на них взглянул: они были сложены на груди.

В деле Зоуи Беддоус имелся ее домашний адрес и номер телефона ее приятеля Аласдейра Бланта. Когда Ребус позвонил, ему ответил автоответчик. Мужской голос – шотландское произношение, культурная речь: «Аласдейр и Лесли сейчас не могут ответить. Оставьте сообщение или попытайтесь позвонить Аласдейру на мобильный». Ребус записал номер, отсоединился и набрал. Гудки летели куда-то в пустоту. Ребус оглядел стены своей гостиной. Кларк просила собрать все материалы и принести ей на Гейфилд-сквер. Он усомнился: «Места-то у тебя хватит?»

«Что-нибудь придумаем».

Никто не отвечал. Ребус выглянул в окно. Охранник парковки проверял разрешения и оплаченные билеты, выставленные за ветровым стеклом. Ребус оставил «сааб» на одинарной желтой линии. Он увидел, как охранник разглядывает в ветровое стекло табличку «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ». Страж осмотрел улицу. Куртка с фуражкой были ему здорово велики. Он поднял свой прибор и начал вводить данные о нарушении. Ребус вздохнул, отвернулся от окна и прервал вызов. Он уже начал было набирать номер Бланта, чтобы оставить сообщение на автоответчике, когда его мобильник завибрировал. Входящий звонок – номер скрыт.

– Алло? – Ребус тоже решил не представляться.

– Вы мне только что звонили.

– Аласдейр Блант?

– Верно. С кем я говорю?

– Сэр, моя фамилия Ребус. Звоню вам из территориальной полиции Лотиан и Границы.

– Да, слушаю.

– Я по делу Зоуи Беддоус.

– Она нашлась?

– Мне нужно уточнить кое-что насчет фотографии, которую она вам отправила со своего телефона.

– Вы хотите сказать, что дело остается открытым? – В голосе обозначилось изумление.

– А разве это не нужно ее друзьям и близким?

Блант, видимо, обдумал услышанное и смягчился:

– Да, конечно. Извините. Тяжелый день.

– А вы чем занимаетесь, мистер Блант?

– Торговля. Хотя, если дела не наладятся, придется закрывать лавочку.

– Если будете отвечать на звонки, все может повернуться к лучшему. Я ведь мог оказаться вашим клиентом.

– Тогда вы позвонили бы мне на другой мобильник, рабочий. Я потому и был занят, когда вы звонили.

– Понятно.

Блант шумно выдохнул:

– Так чем я могу быть полезен?

– Я просматривал дело, и там, похоже, нет фотографии, которую вам послала миссис Беддоус.

– Потому что я ее стер.

Ребус оперся на подлокотник дивана:

– Жаль. А сообщения там не было? Только фотография?

– Только она.

– А что на фотографии?

Блант, похоже, напрягал память.

– Холмы… небо… какая-то дорога сбоку.

– Деревья?

– Может быть.

– А вы не узнали это место?

Блант помедлил.

– Нет, – ответил он наконец.

– Кажется, вы не очень уверены.

– Абсолютно уверен.

Ребус помолчал несколько секунд, приглашая Бланта продолжить.

– У вас все? – спросил Блант.

– Не совсем. В какое время суток вы получили эту фотографию?

– Вечером.

– А поточнее?

– Часов в девять-десять.

– Когда, по-вашему, был сделан снимок?

– Понятия не имею.

– Ясным днем или уже темнело?..

– Качество было не ахти какое. – Блант помедлил. – Пожалуй, уже смеркалось.

Как и в случае с Аннет Маккай, отметил про себя Ребус. Потом осведомился:

– Позвольте узнать, как вы познакомились с миз[19] Беддоус.

– Я у нее стригся.

– Но вы дружили?

– Я у нее стригся, – повторил Блант.

Ребус задумался на секунду. Сколько парикмахерш знают номера телефонов своих клиентов? Сколько отправляют им фотографии?..

– На какой телефон отправили этот снимок, мистер Блант?

– Это важно?

– Может быть, ее увидела ваша жена? Спросила, кто такая Зоуи? А потом взяла и стерла?

– Это все ваши домыслы. – В голосе Бланта снова слышалось раздражение.

– Но ведь так и было? Вы встречались с Зоуи? Может, в вашей машине – коротенькая поездка на какую-нибудь проселочную дорожку?..

– Поначалу я не был уверен, – тихо ответил Блант. – Не думаю, что эта фотография имела к нам какое-то отношение. Мы с ней там не бывали…

– Вы говорили об этом на следствии?

– Кое-что.

Ребус посмотрел на папку с делом Зоуи Беддоус. Неполное. Как и большинство дел. Ты полицейский, и в конце очередного долгого дня записываешь только то, что тебе кажется важным.

– Мне нелегко об этом спрашивать, мистер Блант. Вы были подозреваемым по делу?

– Только в глазах моей жены.

– Но вы это пережили и остались вместе – вы и Лесли?

– Лесли появилась позднее. Когда Джудит ушла от меня. – Блант немного помолчал, затем продолжил: – Видите ли, у Зоуи было много «друзей». Мы перестали встречаться за несколько месяцев до ее исчезновения.

– И больше вы ничего не можете мне рассказать об этом фото?

– Только то, что оно разрушило мой брак.

– Но инициатором, конечно, были не вы, мистер Блант?

На том конце отключились. Ребус хотел было перезвонить, но раздумал. Тот почти наверняка не ответит. Вместо этого Ребус занялся делом Зоуи Беддоус, материалы которого были разложены на столе. Он знал, что ему придется перечитывать все заново, каждую строчку. Он был абсолютно уверен, что ничего о Зоуи и ее «друзьях» там нет. Если кто-то из них и допрашивался, то их отношение к исчезновению Зоуи нигде не было отмечено. Лень или деликатность следователей? Они представляли, что бы сделала из этого пресса: выдумала историю, исказила факты, продала публике совершенно другую версию. А Зоуи Беддоус оплакивали бы чуть меньше. Ребус сталкивался с такими делами десятки раз. Проститутки «сами напрашивались», «подвергали себя опасности»; любой, кто ведет беспорядочную жизнь, заслуживает меньшего сожаления, чем основная масса читателей газеты – тех, у кого семьи и надежная работа, кто упивается этими подробностями за чужой счет.

Ребус пришел к выводу, что столкнулся с чьим-то сознательным решением исключить из дела всякие поводы для спекуляций. Что создавало проблемы для того, кто заново открывал глухаря: в деле не была отражена вся история. Он хотел было снова позвонить Кену Лохрину, но потом решил, что это терпит. Вместо Кена он позвонил Кларк. Она ответила вопросом:

– Что?

– Я вот о чем подумал, – сказал Ребус. – Все материалы у меня дома. Они рассортированы и прикноплены к стене. Может, удобнее будет работать отсюда?

– Джон, это полицейское расследование, а не досуг.

Дела нужно принести в участок.

– Ясно. – Ему пришел вызов, и он посмотрел на дисплей. – Буду у тебя через час, – пообещал он Кларк, а затем ответил Дэниелу Коуэну: – Ребус слушает.

– Джон, мне это не нравится, совсем не нравится.

– Что, звонил старший инспектор Пейдж?

– Если это глухарь, им должен заниматься наш отдел.

Ты обязан находиться здесь.

– Поверьте, сэр, если бы речь шла обо мне…

– Эта твоя болтовня, Джон, дерьмо собачье. Ты так подлизываешься к шишкам?

– Я командный игрок, сэр… спросите Блисса и Робисон, они за меня поручатся.

– Не тех обхаживаешь. Не забудь, о чем я говорил: без моего одобрения ты останешься на пенсии.