Стоя в чужой могиле - Страница 18

– А какого-нибудь другого помещения для нас не найдется? – спросил Ребус.

– Я этим займусь. – Она стянула с себя пальто и, тяжело опустившись на стул, заметила, что на спинке висит его пиджак.

– Дай я его возьму, – сказал Ребус.

– Ничего, оставь. – Она открыла ноутбук. – У меня здесь записаны допросы. Хотя и без картинки – один звук, – пояснила она.

– А тайсадская полиция присутствовала?

– Инспектор. Приехал из самого Перта. Мы не очень друг другу понравились.

– Но поговорила со всеми, с кем хотела?

Она кивнула и потерла глаза – усталость явно сказывалась.

– Принести тебе кофе? – предложил Ребус.

Она посмотрела на него:

– Значит, верно говорят: все когда-нибудь случается в первый раз.

– И в последний, если у тебя на меня виды.

– Извини. – Она позволила себе зевнуть. – Два поляка работают в ночную смену. Переводил Стефан Скилядзь. В молодости оба привлекались на родине за всякую ерунду. Уличные банды. Драки и мелкие кражи. Они клянутся, что здесь вели себя тише воды ниже травы. Я пробью их по базе – на всякий случай. Скилядзя уже проверила – он говорил правду. Как вышел из тюрьмы, за старое ни разу не брался.

– Почему у меня ощущение, что самое интересное ты оставляешь напоследок?

Кларк подняла на него глаза.

– Я, пожалуй, все же выпью кофе, – сказала она.

Ребус принес ей кофе. Вернувшись, он увидел, что она работает на своем настольном компьютере. Взяв кружку, она поблагодарила его кивком и продолжила:

– Томас Робертсон. Выходит в дневную смену. Работать по ночам не любит. Вечера проводит в забегаловках Питлохри. Там есть одна барменша, к которой он питает особо нежные чувства, хотя он не сказал, взаимно ли это. Он утверждает, что неприятности с законом у него были только раз – он сопротивлялся задержанию после драки с подружкой у бара в Абердине.

– И?

– Он сказал не всю правду. – Она постучала ногтем по монитору компьютера и чуть развернула его, чтобы Ребусу было лучше видно. – Робертсону предъявили обвинение в попытке изнасилования; с жертвой он познакомился вечером, а накинулся на нее в проулке за клубом. Два года отсидел в королевской тюрьме «Питерхед» и вышел меньше года назад.

Ребус быстро прикинул. Зоуи Беддоус исчезла в июне 2008-го, всего за два месяца до ареста Робертсона.

– И что ты думаешь?

– А что он говорит об Аннет Маккай?

– Отрицает, что видел ее. Говорит, что в тот день они работали как проклятые. Даже если бы мимо проходила супермодель, он и то вряд ли бы заметил.

Ребус разглядывал фотографию Робертсона: короткие черные волосы, щетина и ухмылка. Темно-карие глаза, тонкие черты лица.

– Я думаю, нам стоит поговорить с ним еще раз. Чуть более официально, – сказала Кларк. – И может быть, отправить туда бригаду – пусть обыщут окрестности вокруг дороги. Там леса перемежаются с полями и еще река протекает.

– Иголка в стоге сена, – ответил Ребус.

Он вдруг сообразил, что у него за спиной стоит Кристин Эссон с какими-то бумагами. Он взял их у нее.

– Две заметочки, – сообщила она. – Обе посвящены тому, где убийцы предпочитают оставлять тела жертв. Развлекитесь.

– А в двух словах не просветите?

– Я их не читала – только распечатала. Там таких много, если вам интересно.

Ребус хотел ответить, что нет, но заметил выражение лица Кларк.

– Очень полезно, – сказал он взамен.

– Спасибо, Кристин, – добавила Кларк в спину Эссон, пока та шла назад к своему столу. Потом шепнула Ребусу: – Вот такая она.

– Тут страниц тридцать. Половина текста – уравнения.

Кларк взяла у него два документа:

– Я знаю одного из авторов… то есть его репутацию.

Интересно, привлек ли Джеймс к работе профайлера…[32] – И доску для спиритического сеанса.

– Времена изменились, Джон.

– Не сомневаюсь, что к лучшему.

Она протянула ему бумаги, но он наморщил нос.

– Сначала ты взгляни, – попросил он. – Ты же знаешь, как я ценю твое мнение.

– Кристин дала их тебе.

Ребус бросил взгляд в сторону стола Эссон. Она смотрела на Ребуса. Он выдавил улыбку и кивнул, кладя распечатку на одну из коробок.

– Хочешь пойти со мной? Я сообщу Джеймсу новости.

– Не рвусь.

– Наверное, мне следовало спросить, чем занимался ты.

– Я? Ничем таким особенным. – Ребус помолчал. – Разве что напакостил тебе в отделе «Жалоб». Так что я, пожалуй, должен извиниться… Кларк уставилась на него.

– Выкладывай, – велела она.

Тем вечером Ребус едва успел открыть дневную почту и поставить пластинку, когда зазвонил телефон. Он посмотрел на номер – не опознается.

– Слушаю, – сказал Ребус.

Он стоял в кухне – изучал скудное содержимое своего холодильника.

– Ребус?

– Кто спрашивает?

– Фрэнк Хаммель.

– Это Даррил дал вам мой телефон?

– Тащите свою задницу в «Гимлет». Надо поговорить.

– Прежде чем я соглашусь, у меня вопрос.

– Валяйте.

– В «Гимлете» в это время еду готовят?

Ответом на его вопрос была пицца навынос. Она, все еще теплая, ждала его в коробке на столике в углу. В заведении было безлюдно – только Донни у дверей. Телевизор не работал, музыка не играла, и никакой прислуги за стойкой.

– Не паб, а «Мария Целеста»[33] в миниатюре, – проговорил Ребус, беря из коробки кусок пиццы и направляясь к бару.

За стойкой стоял Хаммель, опершись руками о полированную поверхность. Роста в нем было около пяти футов десяти дюймов, по виду – то ли мелкий предприниматель, то ли бретер. Синяя рубашка с открытой шеей, рукава закатаны. Густые седые волосы хорошо ухожены. Подойдя к стойке, Ребус разглядел у Хаммеля шрам от губы до носа. Бровь тоже давно рассечена. Перед Ребусом был человек, не склонный отступать, когда становилось жарко.

– Я буду солодовый, если что.

Хаммель развернулся и взял бутылку «Гленливета»[34]. Пискнула пробка. Отмерять он не стал – налил от души.

– Насколько я понимаю, содовая не понадобится, – сказал он, ставя стакан перед Ребусом. Потом протянул руку. – Ровно на пятерку.

Ребус посмотрел на него, улыбнулся и вручил деньги. Хаммель не стал проводить их по кассе – просто сунул их в карман. Слежки Ребус не заметил и теперь гадал, что взбрело бы в голову Малькольму Фоксу, узнай тот об этой встрече.

– Значит, вы – Джон Ребус, – изрек Хаммель.

Голос у него был низкий, клокочущий, словно ему не мешало откашляться. Ребус знал жулика, который говорил так же после того, как пытался удавиться полотенцем в своей камере.

– Наверное, да, – отозвался он. – Точно так же, как вы – Фрэнк Хаммель.

– Я слышал про вас. Вы знаете, что я работал с Кафферти?

– Судя по его словам, вы работали на него, а не с ним.

– В те времена он вас люто ненавидел. Послушали бы вы, что он хотел сделать с вами и вашими… – Хаммель выдержал паузу, чтобы его слова хорошо дошли до слушателя.

Он направился к угловому столику, перенес на стойку пиццу и взял себе кусок.

– Неплохая пицца, – похвалил Ребус.

– Попробовали бы они сделать плохую. Я им сказал, что с ними случится, если сыр будет слишком тягучий. – Он откусил немного. – Не выношу тягучий сыр.

– Вам бы писать ресторанные обозрения.

На некоторое время воцарилось молчание – оба жевали.

– Знаете, что я думаю? – сказал наконец Хаммель. – Я думаю, что эта пицца вообще без сыра.

– Единственное решение проблемы, – констатировал Ребус.

– Значит, вы с Кафферти теперь закадычные дружки, – продолжил Хаммель, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Эта новость расходится все шире и шире.

– Никогда не задумывались, в чем его интерес?

– Постоянно задумываюсь.

– Эта скотина говорит, что отошла от дел, как будто всегда мечтала лишь об игре в шары и паре тапочек.