Сторож - Страница 2

Назавтра он слёг. У него было двухстороннее воспаление легких. Жизнь его находилась в опасности. Дочка на этот раз выходила его. После болезни он пошел в горсобез получить причитавшуюся на его жену пенсию и полагавшееся пожертвование на похороны. В кабинете за столом его встретил толстый пьяный мужик с крашеными волосами и с наглым выражением лица. Оно было красным от выпитого алкоголя. "Красный не потому, что водку - кровь пил, - говорил старик с присущей ему грустной иронией. "Денежки пришли получать - спросил у него этот тип.

- Ану-ка покажите ваш документик? Так, так, - проговорил он, развалясь на стуле. - А где же ваше брачное свидетельство?" Он прекрасно осознавал, что после войны, после стольких лет и событий оригинал вряд ли мог сохраниться у старика." У меня нет его." - "Так вот, - перебил его пьяный тип, - принесите мне подлинник вашего свидетельства о браке. Тогда я дам вам ваши два рубля." - "Как это два рубля? - опешил старик. В месяц его жена получала пенсии сорок рублей. Она умерла в последних числах месяца... "Что, вы глухой, да? Два рубля и ни копейки больше" - "Как так? - возмутился старик. В ответ ему посыпалась брань. "Ты, может быть, дед, ещё считать не научился? я же знаю, что говорю. И слов на ветер не бросаю. Сказал два рубля, и точка. И вообще, где ваше брачное свидетельство. Давайте мне его." Старик показал ему одну прописку, одну фамилию с женой, повторно выписанное по архивным данным брачное свидетельство, но тот не унимался. Тогда старик попытался потребовать от фонда социального обеспечения полагающиеся на похороны деньги, но его выпроводили за дверь. Старик попробовал было писать в суд, но ответа так и не последовало.

В тот день старик пришел домой и заплакал - громко, навзрыд. "Вот как бывает в жизни, - горько промолвил он. Мы долгое время сидели молча.

"А потом заболела моя дочь, - продолжал старик. - Не могла она выдержать столько. 3аболела, видишь ли, и всё тут. Сначала муж болел, потом я болел, а она за всеми смотрела, ухаживала, вот как. Не могла столько перенести она, не могла, нервы. Вот теперь, говорят, надо ехать на курорт, а деньги, где их взять? Нету денег. А ты говоришь, работать. Мне и на себя денег не больно хватает, на дочку - тоже ведь помочь надо. Она мне много помогала, надо теперь и ей как-то жизнь облегчить. Обузой ведь никому не хочется быть."

"А пенсия? - сказал я и тут же пожалел. Старик так посмотрел на меня, как будто разочаровался во мне. "Ты молодой. Тебе легко говорить. Ты ведь многого не знаешь. Я вот получаю каких-нибудь сорок рублей пенсии. А за дрова надо платить? А за свет? Вот крыша у меня протекает, надо починить, где на всё деньги взять? Они ведь не в лото выигрываются, правда? Да?" - и он засмеялся заразительным наивным смехом.

"Ну, ладно, - сказал старик. - Мне пора на дежурство. А то ведь знаешь, опоздаю, украдут что - так потом ведь с меня спросят. Привет твоему дедушке". - "До свидания, - ответил я и вздохнул. Разговор со стариком вызвал во мне грусть. Я долго думал об нём, об этом стороже, о старике, и, идя домой, в первый раз за много времени закурил.

Летели дни. Старик тяжёлой походкой всё так же похаживал по двору. Вскоре для нового дома привезли качалки для детей. Ребята из нашего дома вытащили из-за ограждения две качалки и принялись их "обновлять". Сторож, сверкая красными от бессонницы глазами, вприпрыжку выбежал к ним. Все сразу же разбежались. Он угрожал, требовал, умолял, но никто так и не поставил их на место... Как он смог их приволочь назад, можно только предполагать... Как-то на стройке пропали несколько ручек для дверей. Это, конечно, было делом рук рабочих. Однако, произошло это до или после рабочего дня, никто выяснять не стал. У сторожа вычли из зарплаты.

Однажды рабочие решили над ним подшутить. Зная его подозрительность, они разбросали несколько планочек до входа, а в дверях повесили банку с сильно разбавленной краской. Везде было темно, и старик банку не заметил. Он задел её головой, и краска вылилась ему на одежду и на лицо. С трясущимися губами он вышел он на крыльцо. Вся его одежда и лицо были залиты краской. У рабочих сразу же сползли с лиц весёлые усмешки. Потупив взоры, они разошлись по своим местам. Старик долго после этого ни с кем не хотел разговаривать. Опустив голову, он ходил со своей палочкой у дома, стараясь никому не попадаться на глаза.

А тем временем дом набирал нужную высоту. Местность вокруг дома заметно преобразилась. Сразу были построены подъездные пути, дорожки были заасфальтированы, спешно делались беседки и деревянные стенки для детей. А у нас во дворе всё было разворочено. То, что мы делали своими руками, было вырвано с корнем. Вокруг нашего дома везде валялись камни, плиты, балки и другой мусор - признаки соседнего строительства. Сторож вконец измучился. Как-то раз он даже признался мне, что жалеет о том, что взялся за это дело. Но отказаться теперь он не мог, не хотел подводить тех, кто взял его на работу, зная, что старику будет трудно справляться со своими обязанностями. И он каждый день приходил сюда, чтобы проводить здесь дни и ночи. Через семь месяцев он умер.

До конца его работы оставался один день. "Вот как бывает в жизни.

Вот как, - слышу я до сих пор фразу, которую он любил повторять.

Вот как...