Стон (СИ) - Страница 84

Инспектор сидел прямо и неподвижно, до нервного тика боясь помяться и предстать перед Шерлоком в не достойном великолепия Холмсов обличие.

— Я ничего не боюсь, и ты это знаешь, — говорил он почему-то сердито. — Но сейчас… я боюсь. Дрожу как жалкая трясогузка.

Майкрофт не отвечал, пожимал плечами и едва заметно, тепло улыбался.

Смешно…

Теперь его не новый, но добротный наряд обвис на широких, сильных плечах и стекал к тонко поскрипывающим ботинкам истрепанной ветошью.

Наряд на выброс. И полицейский — на выброс…

Как он мог проглядеть всё это?! Прямо на его проклятых глазах погибал мальчик, к которому с первых минут знакомства странно и неожиданно прикипело сердце. И дело даже не в Майке.

Он же видел… А что он, собственно, видел? Молодого человека, очень умного, независимого, полного здоровых амбиций, в чьей жизни несомненно есть какие-то тайны. У кого их нет? Каждому душу вскрывать?! Шерлок Холмс — личность необыкновенная, и Скотланд-Ярд был наслышан о нем довольно давно. Чтобы такой экзотический фрукт и не имел неизведанной сердцевины? Я вас умоляю!

Судьба успела столкнуть их уже не единожды. Как же Лестрейд сейчас себя ненавидел! Ведь самому последнему идиоту было бы ясно, что и чертова заноза в заднице Капоразо с его обритыми лохмами, и тот обескровленный красавчик, при виде которого Шерлок едва на ногах удержался… А мерзкий боров, долбаный отец семейства, орущий о своих долбаных миллионах и требующий вернуть отрубленную ступню?! Шерлок выглядел потрясенным, когда он, Лестрейд, обратился к нему за советом. И вновь отказал и в совете, и в помощи… Да, самому последнему идиоту было бы ясно, что всё это кровавое дерьмо каким-то образом связано с Шерлоком. Самому последнему, но только не Лестрейду. Старому псу, потерявшему нюх и остроту восприятия. Видел и не видел, понимал и не понимал. Гнать его взашей из полиции! Пинками! Прямо под трахнутый Майкрофтом Холмсом зад. Никогда теперь ему перед Майком не оправдаться. И как в глаза посмотреть?

Дурак! Жалкий отупевший дурак! Господи, он ещё психовал и злился: неужели трудно помочь?! Заносчивый баловень судьбы! Мальчишка с золотыми мозгами! Да не был бы ты его братом… А мальчишка-то в пропасть летел. И молчал. Только губы свои удивительные кусал и брови густые хмурил.

От жалости и отчаяния разрывалось сердце.

— Шерлок… Что же нам делать? У меня ничего нет на эту скотину. Ничего! Я прекрасно осведомлен о Садерсе Ремитусе… — Лестрейд запнулся: да уж, прекрасно осведомлен! — Он чист, понимаешь? Загадочен, эксцентричен, дерзок, но чист. — Инспектор снова запустил в волосы пальцы, брезгливо отворачиваясь от собственного отражения. — Конечно, такой редкий, незаурядный субъект не мог не оказаться у нас на заметке, это закон: все мало-мальски известные в Лондоне люди находятся под негласным надзором. И уж тем более господин Ремитус — сила и мощь, не имеющая себе равных. Его принимает сама королева. Да что там — королева, он спонсирует Ватикан. О его неслыханной щедрости ходят легенды. Ни один миллиардер не создал подобного количества благотворительных фондов. А огромная частная клиника в Челси, где целое крыло отведено для бесплатного обследования и лечения неимущих?! Да он почти святой в глазах общества. И Майк… Боже мой, Майк с ним в приятельских отношениях.

Инспектор с мучительным стоном опустился в кресло, но снова вскочил и, оказавшись перед Шерлоком, впился холодными пальцами в его плечи.

— Он ничего не должен узнать! Слышишь, Шерлок?! Ничего! Лучше я пристрелю эту сволочь и сяду, но Майкрофт… Это убьет его, понимаешь?

— Понимаю. Потому вы и здесь, Грегори.

Но Лестрейд как будто не слышал.

— Он не выкарабкается никогда. Сломается, упадет. Я его знаю. Он хрупкий… — продолжал он уговаривать Шерлока. — Но как он мог не увидеть?! С его дьявольской интуицией… Он же смотрит прямо в душу — не скроешь ни один закоулок. Как у тебя получилось так долго скрывать от брата свою… беду? Шерлок, боже мой. Мне так жаль.

— Я неумело врал, он делал вид, что верит. Мы оба устали от этой лжи.

— Не понимаю. Отказываюсь понимать. Уволюсь к чертям собачьим!

— Грег, речь сейчас идет не о вас, не о Майкрофте и не обо мне. — Шерлок мягко, но твердо поставил на место впавшего в истерический раж инспектора. — У него Джон. Мой Джон. Где живет Садерс Ремитус? Я знаю лишь приблизительное время пути (если, конечно, водитель не делал внушительный объездной крюк, что скорее всего), но даже отдаленно не представляю, в каком из пригородов находится… тот дом. Лес и полное отсутствие какого-либо жилья — во всяком случае, в поле обзора не попадало ни одного имения. Что скажете, Лестрейд?

— Ничего, — через силу выдавил тот.

— Ничего? Почему? Вы же только что говорили о негласном надзоре. Мне нужен его точный адрес. Понимаете?

— Шерлок… — У несчастного инспектора дергался глаз, и неприятно саднило пересохшее горло. Язык поворачивался с огромным трудом, задевая за каждый проклятый зуб. — Наши полномочия не безграничны. Общественная жизнь — это одно, а вот частная… Где живет, с кем спит, какой туалетной бумагой пользуется — всё это неприкосновенно и слишком лично, чтобы полиция совала туда свой нос.

— Вы шутите?

— Нисколько. В гости господин Ремитус меня не приглашал. Даже Майкрофт, насколько я знаю, не удостоился такой чести. — Инспектор нервно дернул опостылевший галстук и тоскливо взглянул на Шерлока. — Что я могу? Эти самонадеянные властители мира! Убивают, калечат, совращают. И никто… никто!.. не в силах противостоять. Деньги — непробиваемая броня для моральных уродов. А если урод при этом умен, как дьявол… Я, конечно, начну копать и, возможно, многое накопаю. Материала более чем достаточно. Клиника — раз. Твои… клиенты. Прости, Шерлок. Все известные тебе жертвы. Голова идет кругом: практически каждое нераскрытое дело связано именно с ним! Но что толку? Поверь — ни одного следа, ведущего к Садерсу. Даже в голову не могло прийти! И время… Сколько времени мне потребуется? Кроме того, никто и никогда не даст на дознание официальную санкцию. Господин Ремитус? Преступник? Убийца? Инспектор, вам на пенсию не пора? Да ты и сам понимаешь…

Шерлок смотрел, не отрываясь, и Лестрейду страстно хотелось стать невидимым, скрыться от этого прозрачного взгляда, полного безутешного горя.

— Он убьет Джона.

Обнять бы его, прижать к себе и заплакать — бессильно и горько.

Убьет. Конечно, убьет. Этот за своё глотку зубами вырвет.

Но сказал Грег совершенно другое:

— Не убьет. Не такой Джон парень, чтобы позволить себя закопать. Вот увидишь — вернется. Да ещё душу вытрясет из ублюдка, затолкнет его гнилые яйца поглубже в трахею.

Надежда, вспыхнувшая в глазах Шерлока, была ослепительной, но очень быстро погасла.

— Почему вы так думаете?

— Потому что сделал бы то же самое — в этом мы с Джоном похожи. Да и не только в этом.

Он одернул свой парадный костюм и брезгливо скривился: жених, мать твою.

— Мне пора. Поедешь со мной? Всё равно заснуть не удастся. А помощь мне точно потребуется.

— Нет. Буду ждать.

— Правильно, жди. Я как-нибудь сам. Джон сильный, не сомневайся.

«Мне жаль вас разочаровывать, инспектор, но этот хищник умеет загонять в ловушку».

— Буду ждать.

Шерлок решил не паниковать.

Казалось бы, бесполезная встреча с Лестрейдом странным образом его успокоила, и сумятица в душе перестала быть такой обреченно-тоскливой, а мука — такой нестерпимой. Он и без того был уверен, что полиция в данном случае ему не помощница — слишком неприступен был Садерс Ремитус в ореоле своего мирового могущества. И кому, как не самому Шерлоку, это было известно лучше всего. Да и вынести на всеобщий суд позор семейства Холмсов он по-прежнему считал невозможным, недопустимым.

Нет!

Но издерганный и непрофессионально растерявшийся от шокирующего рассказа инспектор был тем самым дружеским плечом, к которому Шерлок жадно тянулся. Груз оказался слишком тяжел для него одного.