Стон (СИ) - Страница 83

«Кажется, всё это закончится жаром».

— Насколько предсказуемо ты на меня набросился? Ведь это ты набросился. Красиво. И очень чувственно. Странно, что виноватым вдруг оказался я. Ты всегда так воинственно агрессивен? Так неуправляем? И так… опасен?

— Бывает. И не советую провоцировать меня снова. Даже теперь.

Измученное тело требовало покоя, и Джон все-таки опустился на стул — поближе к слабо тлеющему камину, подальше от Садерса, любовно прижавшегося щекой к гладкому стеклянному боку.

— А ведь я в тебе не ошибся, Джон: ты самец. — Тонкие губы тронула торжествующая ухмылка. — Обыкновенный самец. Самец обыкновенный… Самец, у которого кто-то решил оспорить добычу, и он мгновенно выпустил смертоносные когти. От тебя несёт голодным и жаждущим совокупления животным — так остро, что вздыбливается щетина. Я хорошо знаю и этот запах, и эту жажду. Застоялся? Давно никого не мял? И на это мой мальчик так рабски запал?! Ах, Шерлок… Неизменно тянется к риску. Ты же его захватишь. Ты настоящий захватчик, Джон, разве же я не вижу? Вцепишься в его тело. Вопьешься в пах. Сволочь.

— Я на руках его буду носить, — улыбнулся Джон, стараясь не выдать ненависти и жалящей боли, стремительно заливающей плечо и шею. — Любить. Жалеть. Восхищаться. Держать его за руку — не дай бог удерёт! Я буду рядом всегда. Ты не смог, а у меня это точно получится. Знаете, господин Ремитус, как нежны и преданны бывают самцы? И знаете, как вы мне осточертели?

— Самоуверенный ублюдок. — Сад побледнел от бешенства. — Почему ты меня не прикончил?! Ведь ради этого я тебя и привез. Ради этого позволил осквернить дом, где мы… Есть, пить за моим столом… Почему ты меня не добил — ведь тебе так страстно, так невыносимо этого хотелось? Струсил?

— Я больше не убиваю. Хватит. Тебе ли меня не понять? Ты же сам и таракана сейчас не раздавишь.

— Ненавижу тараканов… — бессвязно забормотал Сад, поднося бутылку к глазам и рассматривая неброскую этикетку. — Бургундское… Омерзительное вино. Где эта хуева водка? Ненавижу тебя, ненавижу Шерлока… Всех. Нет, его люблю. Сильно. Но так… бесполезно. И так смешно.

Джон поднялся, и, стиснув зубы, с трудом подавил болезненный возглас. Перед глазами вспыхнули радужные круги.

«Плохо. Очень плохо. Только бы не свалиться здесь, в гребаном пряничном домике. Черт его знает, что ещё приготовил для меня этот плейбой. Глупо недооценивать противника, тем более — такого: он по-прежнему очень опасен. И, в отличие от меня, не один. Где-то неподалеку его преданный пес, только и ждет сигнала».

— Наш разговор напоминает затянувшийся бред, ты не находишь? — Ему было противно вновь подключаться к недостойной игре, но речь шла о Шерлоке, которому он обещал вернуться — для этого Джон готов был подыграть даже всем демонам ада. Только бы хватило сил, а они покидали его слишком быстро. — Быть может, достаточно? Если у тебя не осталось ко мне вопросов, и если ты не собираешься меня доедать, я бы поехал домой — мне нездоровится.

— Поезжай, — равнодушно согласился Сад, неловко выбираясь из-за стола и направляясь в сторону кухни. — Проваливай. Дай спокойно напиться и сдохнуть. — Он обернулся, останавливаясь на полдороги. — Ты знаешь, каково это: ни разу больше не прикоснуться к нему? Ты не знаешь… Такси скоро будет.

Сердце сделало сумасшедший кульбит: не может быть, чтобы было настолько легко. Есть подвох, есть. Почти невменяем, пьяно шатается, грузно опираясь о мебель, но юношески гибок, отточен со всех сторон. Зверь, готовый отгрызть себе лапу, лишь бы вырваться на свободу. В любую минуту изменит маршрут и окажется рядом — выдохнет в лицо всю свою предсмертную горечь. А силы уже не равны. Сил вообще не осталось.

— Какая забота! Не знаю, как отблагодарить.

— Знаешь, но не отблагодаришь.

— И напоследок даже не захочешь убить?

Все-таки его занесло. Зачем?! Никакой гребаной выдержки!

Сад понимающе хмыкнул.

— Нарываешься? А ведь тебе этого не хватает: битвы, огня в крови, налитых яростью рук. Немудрено, что ты с такой готовностью на меня налетел. Ничего, Шерлок обеспечит тебе огонь. Адово пекло. Будешь гореть, пока не сгоришь дотла.

— Я не против. Где мой телефон?

— Понятия не имею. Срал я на твой телефон. Собираешься ему позвонить? Могу одолжить свой. Шерлок очень обрадуется нашему неожиданному примирению.

— Примирению? — Джона скрутила ярость — к черту осторожность и благоразумие. — Я никогда не примирюсь с тобой. Никогда. Я твой враг на всю жизнь — помни об этом. И не дай бог тебе встать на моем пути. Развращенный деньгами и безнаказанностью сукин сын, выродок. Зарвавшийся владыка на дерьмовом троне…

— На чем? На троне? Ты сказал — на троне? О, боже… Боже… Джон…

Сад вернулся и расслабленно привалился к столу животом. От его шакальего хохота морозило кожу.

— Ремитус, ты взбесился? — холодно процедил Джон. — Не удивительно.

— Господи, — тот уже подвывал, всхлипывая и задыхаясь, — я сегодня точно напьюсь, а потом сяду в самолет и заблюю небеса. Ты даже не представляешь, насколько прав насчет трона. О, Джон… Он и в самом деле дерьмовый. Но, поверь, я честно пытался его отмыть.

— Идиот.

В дверях возникла бесшумная тень.

— Такси.

Переход от искрящихся весельем к затуманенным болью глазам был почти незаметен: Садерс жалко скривился, резко оборвав истерический хохот, вмиг постарел и осунулся.

— Я слишком много сегодня смеюсь. — Взгляд стал трезвым и мудрым. — Дурной знак. А ведь он мог стать моим. Его гордость, непримиримость, холодное, злое презрение… Господи, всё это детские игры. Ну куда бы он делся? Поартачился бы ещё немного и сдался. Кому подержанная шлюха нужна… Хотя, иногда мне кажется — он упивался этим. Неожиданно для себя вошел во вкус. Даже походка его выглядела вызывающе блядской. Мой сладкий, испорченный мальчик… Бесценный клад для блудливых стояков. Я бы уничтожил их всех. Непременно. Всех, кто посмел к нему прикоснуться. Не оставив даже следа. Даже намека на их грязную вонь. Постепенно он бы оттаял. Ничего невозможного нет. Знаешь, Джон, однажды я проснулся посреди ночи… Черт возьми, мне до смерти этого не забыть. Наверное, он замерз… Да, было очень ветрено. Деревья хлестали друг друга ветвями с яростью палачей. Он прижался ко мне, и его волосы… вот тут… — Садерс нежно погладил предплечье, — …так тепло… мягко… щекотно… Это место иногда начинает пылать — больно и сладко. Я увез бы его отсюда. И любил бы всю жизнь. Но в сиянии своих рыцарских обносков появился ты. Измочаленный и выплюнутый жизнью неудачник. Пришел и взял. Как?! — Сад тряхнул головой и обернулся на дверь. — Сантино, проводи гостя к машине и оплати его путь домой… И верни телефон — мне чужого не надо. Надеюсь, Джон, от ревности ты сойдешь с ума.

— Не сойду.

***

Кинув в зеркало беглый взгляд, Лестрейд вздрогнул от неожиданности, наконец-то прервав раздражающе бессмысленное передвижение по гостиной. Последние полчаса он, как шальная акула, сновал из угла в угол, не в силах остановиться. В подобный утомительный марафон инспектор пускался в минуты самых сильных своих потрясений — так ему было легче их пережить…

Но то, что промелькнуло в зеркале, напугало его до чертиков, заставив прервать забег: кто этот седой неопрятный старик?! Взъерошенные волосы, несчастное, посеревшее лицо… И безумный взгляд. Неужели это он, Грегори Лестрейд, инспектор Скотланд-Ярда, чуть более часа назад в подержанном, но старательно вычищенном и отутюженном костюме, в ярко и весело сияющих лаковых туфлях восседал строго посередине роскошного дивана, нелепым пятном выделяясь на фоне темно-коричневого с вкраплениями золотых вензелей узора?! Неужели это он внутренне сжимался от глупого страха и не менее глупого счастья в столь же роскошной гостиной Майкрофта Холмса и смотрел на него с благодарностью и обожанием?!

Впервые страстный любовник и удивительный человек пригласил его в родовое имение, чтобы представить младшему брату в качестве своего избранника — единственного и на всю жизнь. Такое и вообразить-то было немыслимо.