Стон (СИ) - Страница 82

— Черт возьми… Никогда об этом не думал.

— Почему-то меня это не удивляет. Можно ещё чашечку?

Они помолчали, прихлебывая кофе и поглядывая друг на друга.

— Ты разочарован, да? Во мне? — задал Садерс неожиданный вопрос.

— Мое мнение вас настолько волнует?

— Ты человек, которого любит Шерлок. — Он закусил нижнюю губу. — Ах, Шерлок… Я люблю этого мальчика так сильно. Так сильно его люблю. Его запах, его спрятанную в паховой складке родинку… Ты видел её?

У Джона перехватило дыхание, и удержаться от броска было невыносимо трудно.

Ублюдок! Фигляр! Старая мразь!

— Не видел.

— Ты настолько слеп, странный, загадочный Джон? — Садерс выглядел потрясенным. — Как можно её не заметить?! Она так и просится в рот — немного выпуклая, сладкая почка на гибком побеге. Я всегда едва не плакал от нежности, лаская её языком.

— Я не видел её лишь потому, что не мог увидеть, — перебил его Джон.

Сад совершенно по-детски разинул рот. Изумление, неверие, вновь изумление — эмоции неслись по его лицу, как облака в ветреный день.— Не хочешь ли ты сказать, что… Да нет, я не верю в сказки.

— Мы не любовники, если вы об этом.

— Что?! Почему же он так сходит по тебе с ума? Боже мой… Это непостижимо… — растерянно бормотал Садерс, качая головой в такт каждой фразе, и вдруг рассвирепел — как всегда, внезапно и, как всегда, чудовищно. — Сука! Ах ты, сука! Ёбаный рыцарь Джон! Ты украл его у меня, даже не трахнув! У меня! Да я и пули на тебя не потрачу!

Он вскочил, с небывалой силой отшвырнув тяжелый стул в угол кухни, и подлетел к Джону, смахнув на пол его чашку с недопитым кофе. — Мерзкий святоша, ничтожество, решившее поучить меня жизни! «Вы когда-нибудь убивали?» Сука! Сука! — рычал он, задыхаясь от ярости. — Нет! Никогда! Ты будешь первым. — И прошипел, склоняясь к лицу Джона и опаляя его жаром: — Убью, как грязную свинью. Вспорю твоё вонючее брюхо.

Джон медленно встал, не отрывая от него тяжелого взгляда. — Попробуй.

Садерс отпрянул, но остался рядом, в двух шагах, сжимая кулаки и зубы. Дьявольская усмешка пробежалась по тонким губам. — Маски сброшены, Джон, — сказал он почти спокойно, лишь прерывистое дыхание напоминало о всё ещё клокотавшей в нем злобе. — Интересно, что сделаешь ты, если я трахну его на твоих глазах?

— Рискни, — процедил Джон. — Я разорву тебя напополам, и ты даже не поймешь, что случилось с мерзким грязным куском дерьма, который горделиво называешь телом.

Но Сад продолжал, явно наслаждаясь грозным рокотом в голосе Джона и его окаменевшими скулами:— Ты будешь валяться в углу нашей спальни — связанный, беспомощный, жалкий, и смотреть, как любовь всей твоей скотской жизни в очередной раз подо мною прогнется. Обхватит ногами тот самый кусок дерьма, который ты так презираешь, стиснет со всей силы… о, как сильно он делает это!.. и будет трахаться с упоением, забыв обо всём на свете. И о тебе, ничтожный эпизод, недоразумение, камешек в ботинке. Я буду сосать его горячий, твердый член… господи, если бы ты мог представить, каков он на вкус! А потом переверну его, не помнящего себя от наслаждения, поставлю на колени и снова протолкнусь глубоко и резко… именно так он любит… глубоко и резко… и сойду с ума. Его узкий влажный вход… порочный, ждущий… примет меня, насадится на меня… Блядь, как это сладко! Трахать, трахать потрясающий зад… Долго, исступленно, остервенело. А потом смотреть, как из растянутого покрасневшего входа медленно вытекает семя, смешанное с каплями крови. Жгучий коктейль. Наша с ним жизнь. Кто ты такой, чтобы помешать нам любить друг друга?! Думаешь, я его брал? Нет, глупый, наивный мальчишка. Он отдавался мне. Он всегда был моим…

Садерс не понял, откуда взялась эта каменная глыба, раздробившая его кости, вдавившая его в кипящее земное ядро. И этот протяжный, оглушивший его нечеловеческий вой. Но то, что сейчас умрет, что надо спасаться, он понял мгновенно. И закричал, захрипел, заскулил тонко и жалобно, в своём паническом опьянении теряя рассудок. Он остро вонзился пальцами в дешевый хлопок рубашки — удержаться в этом паскудном мире хоть на одно мгновение. Тонкая ткань лопнула с треском, и пуговицы градом посыпались на лицо.

Из разодранного ворота пахнуло нестерпимо и знойно.

Плоть, горячая, влажная, сильная… Её терпкий запах — запах страсти и пота. Так близко… Так одуряющее близко… Мускусный запах секса, заполнивший ноздри.

Так вот отчего закружилась у мальчика голова…

Сад извивался под навалившимся телом, задыхаясь от страшной боли и бессилия, от невозможности дотянуться до смуглого горла хотя бы за секунду до смерти. Зубы лязгнули и бульдожьей хваткой сомкнулись на крепкой ключице. Он жадно рванул на себя соленую, вкусную кожу и, кажется, вырвал клок. Уши взорвал придушенный вопль, рот обильно наполнился кровью, и Садерс жадно глотнул, корчась от почти сексуального наслаждения.

«Теперь я истинный зверь», — мелькнула пронзившая сладким ужасом мысль, и в потухающем сознании возникло прекрасное улыбающееся лицо Лорены.

Мама, дай мне конфетку…

*

Когда он пришел в себя, мокрый, окровавленный Джон промывал рану проточной водой.

— Разве так убивают свиней? — не оборачиваясь, спросил он. — Придурок. Надеюсь, антибиотики в доме есть? Мать твою, теперь останется шрам.

— Не расстраивайся, Джон, — просипел Садерс, слизывая с губ потеки крови и пота. — Он до конца своих дней будет его целовать…

…и, может быть, вспомнит меня. Хоть раз.

— Всё. Я устал.

*Автор не забыл, что машина темно-синяя, но Шерлок воспринимает её в такой цветовой гамме

**

Английская картофельная водка Chase считается одной из лучших в мире, отвоевав пальму первенства у русской и польской

========== Глава 39 Домой ==========

— Все маньяки до тошноты предсказуемы, — устало пробормотал Джон, механически передвигаясь по комнате и поглаживая наскоро, кое-как забинтованное плечо. Неубранный стол, за которым он с предсмертным аппетитом ужинал два часа назад, вызывал отвращение. Как и безучастно сидящий за ним и допивающий остатки водки злодей — казалось бы, уже поверженный, близкий к агонии, но продолжающий вгрызаться в душу не сточенными ни временем, ни перемалыванием чужих жизней зубами. — Неужели нельзя было продумать другой сценарий? Обязательно наброситься и сожрать?

Ему было худо: рана сильно болела — слишком яростен и глубок был укус. Анальгетик действовал слабо, отяжеляя и дурманя и без того нудно гудящую голову, и Джон жестоко маялся от горячей пульсации под ключицей. К счастью, всё необходимое в доме нашлось: перекись водорода, антибиотики, бинты, пластырь. И даже весьма эффективный ранозаживляющий крем-бальзам…

Садерса бесконтрольно пробивало на пьяный, истерический хохот: этим дорогим тибетским снадобьем он лечил когда-то свой распаханный искусственным фаллосом зад, а теперь волшебное снадобье пригодилось сопернику. Жизнь забавлялась на его счет.

— Смешно? — Джон недобро сузил глаза.

— Не кипятись. — Сад вылил остатки водки в стакан, закинув опустевшую тару в угол гостиной, и в попытке справиться с выбросом несвоевременного веселья прижал ладони к лицу. — Господи, как мне плохо, — выдохнул он сквозь пальцы и не сдержался — прыснул, закашлявшись омерзительно влажно. Рот наполнился вязкой слизью: ни выплюнуть, ни сглотнуть. Привкус крови и пота преследовал, казалось, навеки забив вкусовые рецепторы, даже водкой не заглушить. — Это я о своем… И, бога ради, перестань, наконец, ходить кругами. Присядь, отдохни.

— Пошел нахер. Я не в пятизвездочном отеле.

— Как знаешь. — Садерс привстал, дотянулся до ополовиненной бутылки вина и с торопливой жадностью принялся пить прямо из горлышка. Тщательно вытер рот и взглянул — мутно и пьяно, но с большим интересом. — Так что же плохого в предсказуемости, рыцарь Джон? Для меня предсказуемость всегда являлась синонимом незыблемости и стабильности. А для тебя?

Джон промолчал, болезненно морщась — ему было не до философского трепа.