Стон (СИ) - Страница 81

Джон приготовился отразить атаку.

— Шерлок и без того очень мало ест, — продолжил он, глубоко вдохнув и наполнив легкие большой порцией воздуха — не факт, что сейчас его шею не стиснет удавка ополоумевших рук.

Садерс откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Плотно сжатые челюсти, трепещущие ноздри, мелкие бисеринки пота над верхней губой… Джону хорошо известно, какие ураганы бушуют в груди, если ты до болезненной дрожи хочешь убить, растерзать, собственными руками выдавить жизнь из ненавистного сердца, и не можешь. Потому что пока не время.

Да, вполне возможно, с выводами он поспешил.

— Я знаю, — тихо, так тихо, что вздыбились волоски на теле, произнес Садерс. — Я знаю о Шерлоке всё, рыцарь Джон: как он ест, как он спит, и как он кончает. Не трудитесь просветить меня ещё больше. — Он открыл глаза и улыбнулся. — Итак, обед?

*

— У вас завидный аппетит, — не то удивился, не то порадовался хозяин дома.

— Вкусно.

— Я сам приготовил всё это. Для вас.

Джон хмыкнул, но промолчал.

На этот раз Сад обошелся без пафоса: на столе не было изысканных, малопитательных и непривычных простому вкусу деликатесов. Сочное, нежное мясо, отварной картофель, салат из свежих овощей. Ничего лишнего и вычурного. Разве что большая сырная тарелка изобиловала многочисленными и совершенно немыслимыми сортами. И вино было явно из самых знаменитых в мире погребов. Джон от вина отказался, с удовольствием выпив пару стопок отличной картофельной водки**.

— Очень вкусно, — повторил он. — Никогда бы не подумал, что вы увлекаетесь кулинарией.

— Я ею не увлекаюсь. Но всё, за что я берусь, получается превосходно.

— Всё? — невинно уточнил Джон.

Мужчина нахмурился, но на мелкий укол не ответил. Лишь раздраженно побарабанил пальцами по столу.— С вами приятно обедать, Джон. Жаль только, что в последнее время я испытываю стойкое отвращение к пище. Кофе, сыры, вино. Иногда кусочек бисквита. Тосты с маслом. Вот и весь рацион.

— Бывает… Я положу ещё мяса?

— Ради бога! Кушайте на здоровье.

Джон разрезал истекающий соком ростбиф и, отправив в рот изрядный кусок, зажмурился от удовольствия.

— А как же «в доме врага»? — усмехнулся Садерс, пригубив вина.

— Глупости.

— А если я вас отравлю?

Джон поморщился, качнув головой.

— Не надо презрения, рыцарь, — проговорил задумчиво Садерс. — Я в отчаянии, и потому говорю пошлости.

— Не называйте меня рыцарем. Это тоже пошло. До тошноты.

Садерс поднялся так быстро, что Джон не успел понять, что происходит, и испугаться, по счастью, тоже не успел — лишь растеряно отшатнулся.

Не дав ему опомниться, Сад упал на колени, впившись пальцами в угол стола, яростно сминая тонкую скатерть с россыпью трогательных фиалок по кромке. Слова хлынули из него потоком, и половину из них Джон понимал с трудом — так торопливо, так бессмысленно умолял его вмиг обезумевший Садерс: — Джон, отдай его мне! Верни! Я люблю его. Моё сердце превратилось в маленький сморщенный сгусток — так иссохло оно по нему. А он меня не любит. Совсем. Он ни разу не поцеловал моих губ, не положил голову на мое плечо. Каково это, как ты думаешь?! Мне бы только один его поцелуй… Хватило бы на целую жизнь. Прошу тебя, Джон.

Он уткнулся лбом в побелевшие пальцы, а потом заглянул Джону в глаза — тоскливо, мучительно. — Ты когда-нибудь умирал от безответной любви? Ты знаешь, что это такое, когда тебя отвергают? Раз за разом. Бесконечно. И ты привыкаешь, смиряешься, только бы он был рядом. Любимый. Прекрасный. Желанный. Ты смотришь на него и сгораешь… Отдай. Бога ради!

— Поднимитесь. — Джон пытался разглядеть в этом экзальтированном коленопреклонении хорошо продуманную игру. Но, кажется, всесильный господин Ремитус не играл. — Я не могу отдать то, что мне не принадлежит. Да и вам Шерлок не принадлежал никогда. Так что просьба вернуть его неуместна.

Садерс тяжело поднялся и отошел к камину.

— Мне — нет. А тебе он принадлежит. Весь. Я это видел. И видел, как счастлив он рядом с тобой.

— Тем более. Что за безумный разговор?

Сад обернулся. — А если я предложу тебе сделку?

Началось…

Джон встал из-за стола и подошел к Саду вплотную. Он был ниже его едва ли не на полторы головы, но тем не менее тот поневоле отступил на полшага. — Ну? Что за сделка, господин Ремитус? Ради чего вы кормили меня обедом и даже не отравили?

Садерс нервно передернул плечами, но голос его был спокоен: — Он любит тебя. Его глаза излучают настоящее счастье, когда он на тебя смотрит. Хоть раз увидеть такое сияние, и можно спокойно умереть. Тебе не кажется, что это достойная цена за жалкую, никчемную жизнь? Сколько раз он так на тебя смотрел? Заплати.

— Жизнью?

— Конечно! А что ещё у тебя есть? Жизнь за влюбленный взгляд. По-моему, справедливый торг. И потом, у меня в запасе есть бонус. Хороший бонус, Джон. Я убью тебя, и он будет свободен. Я отпущу его, клянусь, даже если после этого потеряю рассудок. Я перестану контролировать его жизнь, и он задышит легко и свободно. Согласен?

— Зачем вам мое согласие? Я не выдаю лицензии на убийство.

— Я хочу, чтобы ты согласился. Так я играю. Так я живу. Ну?

— Я согласен. Если только вы не нарушите своего слова.

Садерс расхохотался. — О, Джон… Я напишу расписку. Кровью. — Он упал в кресло, заливаясь веселым смехом. Казалось, ещё немного, и он примется дрыгать ногами, как довольный своей затеей мальчишка. — Боже, до чего же смешно! Ты купился на дешевый розыгрыш! Глупый, глупый рыцарь Джон!

Он смеялся долго, до слёз, а Джон с интересом наблюдал этот истеричный припадок, эту полную потерю самообладания, неуклюже прикрытую подобием шутки.

«Он действительно любит? Похоже на то. Он же сейчас помешается. Но как такое возможно?! Что же это за любовь?!»

Между тем Садерс немного пришел в себя и, судорожно вздыхая, поднялся с кресла и направился к столу.

— Как тебе мой салат? Я не пересолил его? — спросил он, наливая себе вина и жадно осушая бокал.

— В самый раз.

— Джон, — Садерс деловито потер руки, — если ты уже сыт, предлагаю выпить кофе на кухне. Ты ещё не познакомился с моей кухней.

— Мне всё равно, — отозвался Джон.

Он лихорадочно соображал, чем всё это может закончиться, и к чему ему быть готовым. Каждый нерв кричал о немалой опасности. Как бы ни был сломлен его противник отчаянием, он ещё очень, очень силен.

Кухня оказалась большой, но уютной. Джон уже обратил внимание, что хозяин дома тяготеет к уюту. Неяркий свет, дубовая мебель, массивные стулья с высокими спинками — всё располагало к приятному времяпрепровождению за чашкой крепкого кофе.

— Не стесняйся, Джон, — бросил Садерс, заполняя кофеварку водой. — Чувствуй себя свободно.

Джон присел за стол, положив ладони перед собой. Усталость навалилась внезапно и мощно — слишком велико было напряжение. Хотелось хоть на минуту закрыть глаза и от всего отрешиться.

— Интересно, ты испытываешь страх? — Сад включил машину и уселся напротив. — Шерлок наверняка рассказал обо мне всё. Во всяком случае, всё, что ему известно. Не настолько же ты глуп, чтобы не боятся, находясь один на один с безумцем.

— Я не вижу безумца, — ответил Джон. — Я вижу заигравшегося в бога… или в дьявола человека, но человека вполне нормального. Мне немного страшно, но больше я не дрожу.

— А ты дрожал?

— Да. В вашей адской машине. Трясся, как кролик.

— Наверное, всё дело в кондиционере, — серьезно предположил Садерс. — Сантино очень жаркий парень. Тебе кофе покрепче?

— Покрепче. И без сахара, если не трудно.

— Приятно встретить единомышленника. Так ты абсолютно убежден, что я не псих?

— Ну разве чуть-чуть. В пределах допустимого.

— Но я убиваю людей, и при этом не чувствую никакого раскаяния.

— Вы хоть раз убивали своими руками?

Сад был обескуражен вопросом. — Нет, — ответил он, едва заметно запнувшись.

— Если бы хоть раз вы вдохнули смрадную вонь смерти, если бы под вашими пальцами хоть раз перестал биться пульс, тогда, возможно, вам не пришло бы в голову разглагольствовать о том, какой вы кошмарный убийца. Вы бы запрятали это глубоко-глубоко, в самую непроглядную тьму души. А так… Ваши игры страшны, безусловно, но все же для вас это только игры. Вы актер, пожинающий чужие лавры.