Столкновение - Страница 107

А. Ч. Как вы прогнозируете развитие этого жанра в Европе?

Ю. С. Книги Г. Грина, С. Жапризо, Ж. Сименона, Г. Вальрафа, Ж. Перро, великолепный фильм, снятый в Италии, — «Признание комиссара полиции прокурору республики», публицистический детектив о судьбе инженера Энрико Маттеи, убитого мафией по наущению ЦРУ, тот же «Спрут» — при всех издержках драматургии — свидетельствуют о начале подъема жанра. Убежден, что история масонской ложи «П-2», заговор ультраправых против папы Иоанна Павла II — все это, да и не только это, станет объектом литературы, кино- и телефильмов. Факты необходимо исследовать! А возьми ФРГ. Рост неонацистских тенденций, коррупция, взяточничество среди представителей высших эшелонов власти — разве это не предпосылка к появлению нового качества в старом жанре? Разве политическая проза западногерманского писателя Б. Энгельмана не есть новое слово в жанре? А скандинавский, особенно шведский, роман, а роман английский? А новые вещи Гуляшки? Их книги нужно продавать в нашей стране такими тиражами, которые позволят читателю приобретать их не на черном рынке, а в государственной книжной торговле. Впрочем, здесь мы снова подходим к вопросу о «волевом» планировании тиражей, вместо того чтобы объявлять подписку. Думаю, однако, что эта тема особая, требующая большого разговора, с выкладками экономистов и социологов.

А. Ч. Вас не смущает странное несоответствие между популярностью произведений этого жанра у читателей и более чем скептическим отношением критики?

Ю. С. Относясь к детективу как к «трамвайному чтиву», специалисты по дефинициям и кассировке произведений литературы по жанровым ячейкам забывают о существовании «Падения Парижа» Ильи Эренбурга, о романах Бруно Ясенского, я уж не говорю об Алексее Толстом, его «Гиперболоиде», «Черном золоте», «Ибикусе». К определению жанра детектива еще не так давно изданные справочники непременно прилагали эпитет «буржуазный», как в свое время к кибернетике или генетике. В «Советском энциклопедическом словаре» 1980 года жанр определяется следующим образом: «…романы, изображающие процесс раскрытия преступления. Классические образцы — у Э. По (родоначальник), А. Конан Дойла, Г. Честертона, А. Кристи, Ж. Сименона». А где Карел Чапек? Джон Пристли? Павел Нилин? Почему надо относить романы Кристи к некоему эталону жанра? Только из-за того, что она умела конструировать занятные шарады «на сообразительность»?

Рискую вызвать бурю среди литературоведов, но одно предположение все же выскажу: основоположником классического детектива следует считать не Эдгара По, а Лермонтова, написавшего «Тамань». Снобистское отношение к жанру, а временами оно принимает даже несколько озлобленный характер, можно вывести из традиционной антипатии к герою-прагматику. Как, к примеру, относимся мы к гончаровскому Штольцу из «Обломова»? Отдаем должное, но — чрезмерно суетлив, все бы ему делом заниматься, а как быть с духовностью? Суета, поспокойнее надо бы, пораздумчивее… Да уж, а потом все удивляемся: отчего это поколения вырастают какие-то вялые, изнеженные, субтильные, словом…

Впрочем, литературный процесс — явление многосложное. Казалось бы, где логика, когда на смену Тургеневу, который гениально живописал природу и человека, причем делал это плавно, в чем-то даже вневременно, пришел стремительный Хемингуэй, передававший ситуацию, ее драматизм через диалог, теперь появились такие мастера, как Гарсиа Маркес и Омар Кабесас, — и в наш стремительный век, тяготеющий к кардинальным решениям, их книги-исповеди, книги-раздумья, лишенные пружинной фабулы, оказались самыми стойкими бестселлерами?!

Во Франции, к слову, великолепные детективы пишет Себастьян Жапризо. Мы полночи просидели с ним в его парижской квартире, размышляя о жанре и его специфике. «Деление писателей на «черненьких» и «беленьких», «серьезных» и «развлекательных» — мура собачья, — говорил он. — Как в век Прокофьева, Малера, Шостаковича определить Эдит Пиаф? Кто она? Представитель «легкого» жанра? А ваш Высоцкий? Сколько писателей пользуются классическими рецептами «социального романа», а начнешь читать и засыпаешь на третьей странице: скучно, преснятина, нет страстей, а ведь живем-то в век информационного взрыва!» В самом деле, настоящий детектив отошел сейчас от элементарного полицейского расследования. Сохранилась емкость фабулы, но прибавились элементы психологизма, научный анализ документов, исследование политических коллизий.

Иногда послушаешь некоторых: главное в детективе — мастерски скроенный сюжет. А что, простите, разве в «Разгроме» Фадеева, в «По ком звонит колокол» сюжет не доминирует? В равной степени как и в «Тюрьме» Сименона. Я бы выделил в детективе иную константу: максимальная спрессованность действия — его кольцующаяся непрерывность и строгая архитектоника фабулы, подчиненная действию, самостоятельный, инициативный, активный герой, ну и открыто социальная направленность всей вещи. Последнее мне кажется непременным условием современного серьезного детектива. Кстати, по данным ЮНЕСКО, самые большие тиражи в мире собрали (в порядке очередности): Библия, сочинения Ленина, Маркса и… Сименона. Наверное, не случайно. Необходимо разобраться. Позиция: «этого не может быть никогда, потому что этого никогда не может быть» — в данном случае самообман, дезинформация.

А. Ч. Теперь о конгрессе Международной ассоциации, состоявшемся в Мексике в начале 1987 года… Какие вопросы вы обсуждали там? Какие поставили задачи?

Ю. С. Стимулировать развитие жанра. Учреждены премии Дэвида Чандлера, Алексея Толстого, Карела Чапека. Ежегодное их присуждение будет неким заслоном на пути детективной халтуры. Планируется создание региональных и национальных ассоциаций, которые будут содействовать выпуску библиотек детективной и приключенческой литературы. В Гаване уже начал выходить орган ассоциации — пока только на испанском языке — журнал «Энигма». Намечено провести международные конгрессы по таким, например, темам, как литература в борьбе против международного терроризма, мафии, преступности несовершеннолетних, торговли наркотиками; будет выпущена книга об агрессии Пентагона и ЦРУ против Никарагуа — создается она коллективно. Свою задачу ассоциация видит и в том, чтобы наводить мосты дружбы между писателями, живущими в разных регионах мира, противостоять тем силам, которые мешают человеческой общности.

Летом 1987 года в Ялте прошел третий исполком ассоциации. Его работа, затягивавшаяся нередко до рассвета, яростные споры, подогреваемые взрывным темпераментом некоторых гостей, высветили, пожалуй, главное: МАДПР — уникальная конструкция, которая создана во имя диалога. Писатели самых различных политических убеждений, литераторы Востока и Запада, Севера и Юга искали общий язык и находили его. С помощью друг друга.

Вспоминаю один эпизод. Второй день заседаний. Полемика достигла предельного градуса накала. Доспорить не успеваем — график мероприятий достаточно плотный. Семенов, как президент ассоциации, объявляет перерыв — до следующего дня. Мы явственно чувствуем, что возможен раскол на региональные фракции. Информируем об этом президента.

— Что предлагаете?

— Нам проще сказать, чем недовольны гости — некоторые члены исполкома из Европы. Им кажется, что наблюдается слишком массированная атака «латиноамериканской части» писателей.

Пауза. Через минуту:

— Ну, хорошо! Завтра председательствовать на заседании будет канадец Эрик Райт.

Райт — высокий седовласый профессор из Торонто — нынче президент канадской организации писателей детектива. Чаще молчал, лишь изредка вставлял короткие, но всегда существенные замечания.

И вот — следующий день. Батюшки! Под остроумным руководством Эрика заседание уложилось в два часа, все вопросы — разрешили так или иначе; у людей — впервые! — появилось свободное время!

Западная школа демократии весьма пригодилась! Эстафету у Эрика — опять же по предложению президента МАДПР — приняла мудрейшая и обаятельнейшая Лаура Гримальди — заведующая редакцией детективной прозы итальянского издательства «Мондадори». Найти общий язык… Как это непросто. Но — возможно! Надо просто внимательно слушать других людей…