Столичный доктор. Том VI (СИ) - Страница 1

ПАРИЖЪ. Объ опасностяхъ, которыми грозитъ Европѣ и особенно ея портовымъ городамъ свирѣпствующая въ Индiи чума, извѣстный парижскiй врачъ Бруадель, въ бесѣдѣ съ сотрудникомъ «Matin», выразился такъ: «Для предохраненiя отъ чумы мы потребовали на парижской конференцiи энергическихъ мѣръ: 1) строгаго надзора за судами, проходящими черезъ Суэцкiй каналъ съ прямыми провенансами изъ Бомбея; 2) примѣненiя такихъ же мѣръ къ Персидскому заливу. По скольку дѣло касается Суэца, требованiе наше было исполнено, но въ Персидскомъ заливѣ Англiя отказалась отъ всякаго надзора, а между тѣмъ тутъ и находится больное мѣсто, откуда чума черезъ Черное море и константинополь можетъ проникнуть въ Европу. Прибавимъ къ этому, что Англiя не только разрѣшила въ нынѣшнемъ году паломничество въ Мекку, но даже почему-то особенно ихъ поошряла. За такое странное поведенiе Англiя рискуетъ возложить на себя тяжкую отвѣтственность въ случаѣ, если бичъ, опустошающiй нынѣ берега Оманскаго залива, перекочуетъ, паче чаянiя въ Европу».

ЛОНДОНЪ. Въ «Daily Mail» телеграфируютъ изъ Бомбея, что докторъ Хавкинъ, находящiйся теперь здѣсь, предлагаетъ правительству изолировать Бомбей военнымъ кордономъ, иначе чума распространится по всей Индiи.

САНКТЪ-ПЕТЕРБУРГЪ. Заболѣванiя инфекцiонными болѣзнями въ столицѣ за недѣлю съ 15-го по 21-е декабря выразились общею суммою въ 464 случая, при чемъ первымъ стоялъ брюшной тифъ — 184; за нимъ слѣдовали: дифтеритъ — 95, скарлатина — 59, корь — 35, крупозное воспаленiе легкихъ — 17, чахотка — 16 и т.д. Несчастныхъ случаевъ съ людьми было 68, въ городскихъ родильныхъ прiютахъ отказано — 2. Въ больницахъ гражданскаго вѣдомства къ 21-му декабря всѣхъ больныхъ числилось 7750 чел., при чемъ преобладающими болѣзнями были: брюшной тифъ — 791, бугорчатка, скарлатина и дифтерить. Свободныхъ мѣстъ въ тѣхъ же больницахъ имѣлось налицо 143.

«Ах, эта свадьба, свадьба, в жизни только раз!» — крутилось у меня в голове. Хуже этой песни только «Обручальное кольцо», которое не простое украшенье и «Свадьба пела и плясала…». Последнее совсем дно днищенское, хотя, казалось бы! Сам Муслим Магомаев впервые исполнил. Но после сегодняшнего я второй раз жениться еще долго не соберусь. Правду говорят — это праздник для невесты. Вот она в белом платье со шлейфом длиной километр, во всех этих кисеях, вышивках, и прочих штучках, названия которых я не знаю, а о предназначении даже не догадываюсь. Её поздравляют, она в центре внимания. Короче, всё для девушки. А этот замученный хмырь рядом с ней — это я как раз.

С другой стороны, хорошо быть богатым и иметь знакомства за всеми нужными дверями. Тогда можно просто откупиться, и очень многое за тебя сделают иные лица. Догадайтесь, кому в нашей стране устраивают самые пышные празднества? Правильно, гражданину Романову Николаю Александровичу. А кто этим занимается? Министерство императорского двора и уделов. Которым руководит замечательный человек, Илларион Иванович Воронцов-Дашков. Там еще другие хорошие люди служат. Барон Фредерикс, например. Или коллежский асессор Старицкий. Они много чем могут помочь. Венчание в Исаакиевском соборе? Легко, в котором часу желаете? Со священниками мы договоримся. Оркестр Мариинского театра? Главный дирижер, господин Направник, с удовольствием согласился лично руководить процессом. Повара? Лакеи? Конюхи? Да хоть дворники! Всех откомандируют, проинструктируют, расставят по местам. Ты только женись, Евгений Александрович, а остальное приложится.

Шафером мне поначалу предлагали Павла Александровича. Дядю императора, того самого. Но я настоял на кандидатуре Дмитрия Леонидовича. Романовский хоть с самодержцем в родстве не числился, но был мне ближе в миллионы раз. С Великим князем я только шуточки шутил про греческие острова, а со своим компаньоном мы огромное дело подняли, а теперь он его еще и тащит чуть не в одно лицо. А Маргарита Дмитриевна Романовская милостиво согласилась поддерживать шлейф платья невесты. Вернее, сначала долго о чем-то секретничала с Агнесс, а потом дала себя уговорить. На мой вопрос, не старовата ли барышня двенадцати лет для такого дела, она фыркнула и ушла к маме, наверное, обсуждать фасон платья для свадьбы.

Вопрос был только с подружкой невесты. Из Вюрцбурга выписывать некого, там Агнесс дружбу мало с кем водила. Местные знакомства пока ограничивались Склифосовскими, Романовскими, и Лизой. Одна беременна, другая несколько возрастная, третья сказала, что с тремя детьми только подружкой невесты осталось побывать. Выручил нас Фредерикс. Владимир Борисович, когда я с ним поделился нуждой, хитро улыбнулся, и спросил:

— Фрейлина Её Величества подойдет?

— Но надо просить разрешения у…

— Это я беру на себя. Агнесс Григорьевна завтра дома? Вот кандидатка и навестит ее.

На следующий день я прибыл со службы и застал в столовой свою невесту в компании с очень симпатичной девушкой. Брюнетка, с милой улыбкой и ямочками на щеках. Агнесс и посетительница увлеченно разговаривали, будто старые знакомые. Зашел поздороваться перед тем, как подняться к себе и переодеться в домашнее. Поклонился:

— Дамы!

— Дорогой, представляю тебе подружку невесты! Эмма, баронесса Фредерикс!

— Эмма Владимировна? — уточнил я. — Рад знакомству. Вы даже представить не можете, как нас выручили.

— Не стоит и говорить о такой мелочи! Рада помочь. И наконец-то я познакомилась с тем молодым человеком, о котором так много рассказывал папа. Ах, князь Баталов! Вы не представляете, как он талантлив! — она очень похоже изобразила голос Владимира Борисовича.

— Вы меня смущаете, баронесса, — засмеялся я. — Слухи о моих достоинствах льстят, хоть и явно преувеличены.

Сквозь толпу гостей в Исаакии ко мне протиснулся Гюйгенс, прошептал на ухо:

— Евгений Александрович, не хотел вас тревожить, но вынужден. Получено анонимное письмо с угрозами в ваш адрес. Подкинули рано утром через забор.

Хорошо, Агнесс рядом нет, она чуть вдали. Я как раз собрался войти в притвор для начала обручения, вон, священник ждет уже.

— Андрей Михайлович, извольте выражаться яснее.

Я говорил, чуть раскрывая рот, улыбаясь во все стороны. Справа стоит чета Великих князей, Сергей Александрович с Лизой. Слева торчит председатель Комитета министров Дурново с супругой.

— Угрозы касаются истории с Винокуровым-младшим, — Гюйгенс тяжело вздохнул. — Я только что навел справки, потому и задержаться пришлось. Он бежал с каторги. Не один!

Я выругался про себя. Нет, ну сколько же можно, а⁇

— Думаете, он уже в Питере?

— Вряд ли. Скорее всего, кто-то из друзей-соратников тут в столице. Во время побега охрана стреляла, были найдены следы крови. Возможно, Винокуров ранен.

— Усильте меры безопасности. Добавьте людей в кортеж и вокруг дворца.

— Не извольте беспокоиться, — покивал Гюйгенс. — Все исполню. Полиция уже в курсе, обещают полное содействие.

— Агнесс ни слова!

— Все понимаю!

И я вошел в притвор, тянуть дальше никак нельзя. Сразу за мной — невеста. Встали по сторонам от священника. Ну, помчались!

Завели нас в храм, благословили свечами, потом эти же изделия дали в руки, обмотанные в белые салфетки. Тут, как мне кажется, главное — креститься не забывать, потому что делают это по ходу процесса охотно и обильно. Толпы набилось в храм — мама не горюй. Пришли сотрудники клиники, врачи скорой, вся наша аристократия прибыла не только с женами, но и детьми, слугами… Просто какие-то левые люди. Вроде и огромный Исакий, а духота! Свечи горят, трещат… Аж пот капает со лба.

Массивный, бородатый священник дошел до фразы: «Господи, Боже наш, славою и честию венчай их…» и тут Лиза, покачнулась, охнула, схватилась за живот. Закатив глаза, начала падать на пол.

Естественно, упасть ей не дали, тут же подхватили, потащили на выход. Есть кому, тем более такую персону. Краем глаза я успел заметить, как метнулись дежурившие от скорой медики. И Сергей Александрович губы сжал, и тоже пошел следом. Но священник процедуру таинства не прекратил ни на миг. Падающие в обморок прихожане для него — норма жизни. Некоторые особо усердные молятся, стоя на коленях, столь старательно, что потом и ноги не держат.