Столица для поводыря - Страница 19

Якобсон спрятал мелькнувшую улыбку в усы и приосанился. Понял, что никто не собирается его бросать на произвол судьбы.

– Отправить ее на время в имение? – предложил он. – Пока все не уляжется.

– Боюсь, это невозможно, Иван Давыдович, – качнул головой дядя Карл. – Подле принцессы Марии Федоровны непременно должен быть кто-то от нас.

– Иметь представление о чаяниях молодой иностранной княжны было бы полезно, – осторожно согласился Гинцбург. Было заметно, что он впервые участвует в такого рода разговорах. Прежде столичные жители охотно пользовались деньгами банкирского дома, но не спешили принимать евреев, бывших винных откупщиков из Винницы, в свое общество.

– Быть может, мне еще раз встретиться с Надеждой Ивановной? – просто чтобы не молчать, когда все обсуждают мою судьбу, сказал я. – Объяснить ей все?

– Я ей объясню, – зловеще пообещал Якобсон. – За это можете не беспокоиться. В нашей семье никаких эмансипе не будет, покуда я жив.

Лерхе-старший довольно кивнул:

– А не в то ли имение ты, Иван Давыдович, хотел доченьку отправить, что в приданое обещано?

– Мы на том не сошлись, – покачал головой интендант.

– Ну уж сейчас-то непременно сойдемся, – не согласился отец.

Теперь я понял, чему он обрадовался, когда первая моя встреча с нареченной эдак-то неудачно закончилась. И нисколько не сомневался, что Якобсону точно придется добавить к приданому вышневолоцкие угодья.

– Господа! – поспешил отвлечь двух стариков от споров барон Штиглиц. – Я рад, что все препятствия к союзу двух прелестных молодых людей остались в прошлом. И все-таки предлагаю вернуться к делам. Мы еще не слышали мнения Карла Васильевича по поводу высочайшего благоволения к нашему Герману Густавовичу. Мне известно, что и… эм… Гораций Осипович по моему примеру принялся выводить средства из оборота, дабы иметь возможность участвовать капиталами в сибирских прожектах…

Гинцбург удивленно вскинул брови и тут же натолкнулся на снисходительную улыбку Александра Людвиговича. Учись, мол, студент. Информация – это наше все!

– Мы рассчитывали на то, что бумаги не увязнут в министерствах, – невольно копируя тон старшего товарища, но гораздо более прямо прогудел бородатый банкир. – Это было бы излишне расточительно. Прелесть прожектов была в их определенности и быстрой оборачиваемости.

– Быстрой? – удивился я. В моих бумагах указывался срок окупаемости заводов – пять лет, а железной дороги – пятнадцать. И, честно говоря, я сам в этом сомневался.

– Начнем с определенности, – ускользнул Штиглиц. – Карл Васильевич, не соблаговолите?

– Охотно, Александр Людвигович, охотно. Тем более что с этой стороны нам никакие неожиданности не грозят. Охлаждение же государя к нашему дорогому Герману – не более чем игра. Александр, как вы знаете, чувствительный и совестливый человек. Однако же и он вынужден усмирять свои чувства в угоду политической надобности. Отсюда и удаление Германа из Царского Села, и проявление мнимого неудовольствия. Стоит лишь молодому Лерхе проявить себя в какой-либо иной, не связанной с цесаревичем Николаем области, и высочайшее благоволение тут же вернется.

– Я рад, – без энтузиазма выговорил я. Чего-то подобного я и ожидал. Уж слишком плохой актер принц Ольденбургский. – Тем не менее мне хотелось бы знать, что господа банкиры подразумевают под быстрой окупаемостью?

– Да что вы, право, Герман Густавович, пристали к этой мелочи! – расправив влажные от пивной пены усы, воскликнул кавалерийский ротмистр. – Не довольно ли того, что ваши прожекты станут осуществляться?

– Отнюдь, Вениамин Иванович. – Фу, еле выговорил. – Нет у меня уверенности в скорейшей прибыли с дороги, для которой еще и рельсы не начали делать. Не хотелось бы ввести в заблуждение уважаемых господ. Они ведь намерены существенные капиталы в это дело вложить…

– За это можете не волноваться, молодой человек, – решил успокоить меня барон. – В нашем обществе честное имя куда дороже денег стоит.

– Так и я о том, Александр Людвигович. И я о том. Какая тень на ваши имена ляжет, если мы акционерам пообещаем скорые дивиденды, а их не будет! Да и ваши деньги надолго в строительстве застрянут.

– Да где же застрянут? – заволновался Гинцбург. – Подписаться на акции дороги на миллион – это же таки не значит этот миллион тут же отдать.

– А что же это значит? – удивился я. Надеюсь, вполне достоверно удивился. Потому что уже стал догадываться, что за махинацию решили провернуть эти прохиндеи. Не зря же Рейтерн меня об облигациях предупреждал.

– Это значит, Герман Густавович, что мы с господином Гинцбургом готовы поручиться своим именем в благонадежности вашего предприятия, – опередил еврейского банкира Штиглиц. Судя по выражению лица управляющего Госбанка, разговором он был весьма недоволен. – Кто же иначе рискнет доверить капитал на строительство хоть чего-нибудь в дикой Сибири?

– Спасибо. – Я даже ладонь к сердцу прижал в доказательство искренности. – Огромное вам, господа, спасибо. Но какая же здесь прибыль? Согласно Уложению об акционерных товариществах, подписка на участие – это выражение готовности выкупить заявленное число долей. Ни о каком участии в распределении какой бы то ни было, даже потенциальной прибыли речи не идет. Или я что-то неверно понимаю? Я опасаюсь, что…

– Вот только не надо опасаться! – От волнения у Горация Осиповича прорезался яркий еврейско-одесский говор. – Таки мы должны опасаться. Не скажу за господина барона, а наш банкирский дом готов миллион серебром на ваши прожекты положить. А это-таки немалые деньги, молодой человек!

– Миллион? – выдохнул я. – Всего? Да на один железоделательный завод нужно два как минимум. А на дорогу и пятидесяти мало!

– Пятьдесят? – округлил глаза Асташев-старший.

– Это не так много, как представляется, – неожиданно ласково улыбнулся Штиглиц. – Я добавлю еще миллион. Господа Лерхе тоже что-то вложат. По подписке что-то наберется. Но основное – это, конечно, займы. Придется выпустить облигации долгосрочного займа под три процента. Их ныне охотно покупают в Европе.

– И кто же станет выплачивать им заявленную прибыль, коли еще ничего нет?

– А вот господин Рейтерн и станет. Он так ратовал за частных железнодорожных строителей, такие с генерал-лейтенантом Мельниковым полемики учинял, что государь был вынужден особым рескриптом повелеть, чтобы акционерным обществам по пять процентов дивидендов из казны выплачивалось на вложенное со дня начала изыскательских работ. Да и наш друг… Гораций… эм… Осипович гарантии дает, что в Париже через отделение их банка облигации наши с изрядным привеском сторгует.

В мое время подобные схемы проворачивали с использованием государственных гарантий. Некая близкая по духу главе администрации организация получает от региональных властей гарантийные обязательства. Конечно, под замечательный проект. Что-нибудь этакое нанотехнологичное или инфраструктурное. И с ними тут же бежит в импортные банки за кредитами. Разве можно сравнивать их два процента годовых и наши двенадцать? В итоге иностранные деньги тут же расползаются по русским банкам в виде вкладов, а с чиновничьей братией начинается длинная и нудная переписка. Государевым людям положено интересоваться ходом выполнения перспективного проекта, но денег хочется еще больше. А «домашней» фирмочке не до проектов. Они заняты собиранием процентов по вкладам и распределением относительно честно нажитого между заинтересованными лицами. Грубо говоря – пилят и оттаскивают.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.