Столетняя война. Леопард против лилии - Страница 27

При анализе писем Эдуарда II в Гасконь создается впечатление, что чем менее популярным становился он в Англии, чем очевиднее росло недовольство его политикой, тем более цепко он держался за свое последнее континентальное владение. Оно давало средства, а значит – относительную независимость и опору. Не случайно именно из гасконских земель и поступлений сделал Эдуард II в 1308 г. щедрые пожалования в пользу своего фаворита Гавестона, ненавидимого в Англии.

Былые семейные раздоры Плантагенетов и Капетингов все дальше и дальше отступали в прошлое, «английская Гасконь», казалось, стала уже чем-то совершенно другим по сравнению с приданым Алиеноры, но новая волна напряженности между королевствами зарождалась именно здесь. И конечно, было очевидно, что инициатором конфликта станет именно английский правящий дом, который не до конца расстался с воспоминаниями об «Анжуйской империи» и к тому же ощутил новый, гораздо более серьезный, чем в XII в., экономический интерес к владениям на юго-западе Франции.

Французский королевский дом, позиции которого несколько ослабели после смерти Филиппа IV в 1314 г., также все больше и больше ощущал потребность в гасконских доходах. Выступления феодальной оппозиции при Людовике X, тяжелая борьба во Фландрии, удержание папства в сфере своей политики, – все это требовало огромных денежных средств. Сложные политические соображения и юридические аргументы, на основе которых Людовик IX полстолетия назад согласился на сохранение английской власти на юго-западе, канули в Лету. Через такой значительный отрезок времени уже трудно было понять, насколько важным являлось тогда признание Англией утраты Нормандии, Мена, Анжу, Пуату – территорий, которые к началу XIV в. уже прочно вошли в состав Французского королевства. Последнее английское владение на континенте не могло не оставаться наиболее острым и больным вопросом во взаимоотношениях между виднейшими государствами Западной Европы, какими стали к началу XIV в. Англия и Франция.

Важные и тесно связанные с англо-французскими отношениями события происходили в Шотландии. После поражения восстания Уоллеса страна временно оказалась под непосредственным английским управлением (1305). Но уже в 1306 г. в Шотландии вновь разгорелась антианглийская война за независимость (1306—1328) под руководством Роберта Брюса. В это время франко-шотландский союз обнаружил свою практическую действенность. Она безусловно проистекала из того, что к концу XIII в. стала вполне очевидной взаимная заинтересованность обеих сторон в совместных действиях против Англии на международной арене. Ведь ни Шотландия, ни Франция не решили до конца проблем, которые еще во второй половине XII в. толкнули их к сближению в антианглийской политике. Французская монархия все еще была вынуждена мириться с сохранением английского влияния на континенте, Шотландское королевство все более энергично и жестоко сражалось за свою политическую самостоятельность. Вот почему развитие франко-шотландских союзнических отношений шло по восходящей линии. Это выразилось в важном для Шотландии фактическом признании Францией законности власти Роберта Брюса, которого Филипп IV пригласил в 1308 г. участвовать в готовившемся крестовом походе. Однако шотландцы связывали укрепление союзных отношений с решением своей основной задачи – достижением независимости. В письме Шотландского парламента говорилось, что Шотландия могла бы присоединиться к крестовому походу, «если бы статус нашего королевства был с Вашей помощью возвышен, Шотландии была бы возвращена первоначальная свобода, прекращена война и установлен мир…» [55]. В период войны за независимость участие Франции стало непременным условием многочисленных англо-шотландских переговоров и перемирий, отразивших возросшее значение и действенность франко-шотландского союза. В начале войны под руководством Брюса, когда шотландцы еще не одерживали крупных военных побед, английская королева – сестра короля Франции – позволяла себе открыто проявлять сочувствие предводителю освободительного движения и заступаться за него перед Эдуардом I.

После серии поражений Англии в войне (крупнейшее из них – битва при Баннокберне 1314 г.) англичане использовали французское посредничество для начала мирных переговоров. Эдуард II прикрывал военные неудачи официальной версией о «просьбе Франции», которая якобы служила причиной примирения. Факт существования франко-шотландского союза безоговорочно признавался в английских официальных документах как политическая реальность. Так, в ноябре 1309 г. Эдуард II писал, что он начинает переговоры с Шотландией «по настоянию короля Франции, нашего дорогого отца и друга, который является союзником шотландцев» [56]. Поддерживая Шотландию в течение первых двух десятилетий XIV в., французская монархия реально способствовала ослаблению Англии и, по существу, готовила свой успех в новом неизбежном столкновении с ней из-за земель на юго-западе.

Несколько иная ситуация сложилась в тот момент во Фландрии. Она по-прежнему находилась в поле зрения соперничающих монархий, но совокупность некоторых явлений внутренней жизни сделала ее в начале XIV в. не самым активным звеном в традиционной системе связей и противоречий европейских государств. Битва при Куртре 1302 г. и последовавшая за ней борьба вокруг условий мирного соглашения с Францией обнажили наметившееся еще во второй половине XIII в. расхождение политических позиций графов Фландрских и горожан, которые все более активно вмешивались в политическую жизнь и отличились в сражении при Куртре и в целом в борьбе против французской аннексии. Графы же Фландрские постепенно превращались в подлинных вассалов Капетингов.

Англия с этого времени навсегда потеряла союзника в лице этого полунезависимого вассала французской короны. Однако фландрские города стали к началу XIV в. достаточно самостоятельной силой. Их политическая активность и высокий дух независимости опирались на прочный фундамент сильной экономики, которая в масштабах Европы развивалась в опережающем темпе. Их давнее тяготение к торговым связям с Англией сохранялось, но не было однозначной предпосылкой для легкого политического сближения и тем более союза. Сказывалось и расхождение городов с позицией графов, и то, что на протяжении десятилетий Франции удалось обрести хотя бы частичную опору в городской среде: на ее стороне была значительная часть патрициата, особенно в Ипре. Наиболее болезненно отразился на отношениях английской монархии с городами Фландрии факт торгово-экономической помощи отдельных фландрских купцов воюющим за независимость шотландцам. В английских официальных документах содержатся многочисленные требования Эдуарда II прекратить торговые связи с шотландцами, Англия квалифицировала их как пиратство, поскольку корабли фландрских городов прорывались через английскую блокаду.

Осложнение отношений с Англией и политическая переориентация графа Фландрского практически оставили графство в начале XIV в. без международной поддержки. Английская монархия, правда, по-прежнему стремилась по возможности сдержать нажим Франции на своего потенциального союзника, не вступая при этом с ней в открытый конфликт. Так, в 1315 г. Эдуард II отказался участвовать во «фландрском походе» Людовика X, сославшись на тревожное положение в Ирландии и Шотландии. К тому же английскому королю было бы унизительно принять участие в войне против бывшего союзника, тем более что французский король призвал его в войско в качестве своего вассала. Французское давление на Фландрию продолжалось, и это со временем должно было сказаться на позиции горожан. Пока же у них, видимо, сохранялась иллюзия, что дальше достигнутых рубежей французская угроза не разовьется, сдержанная сражением при Куртре. Однако вскоре стала ясна ошибочность этих предположений.

Непрочно было положение английской монархии и за Пиренеями, где франко-кастильский союз представлял большую опасность в случае англофранцузской войны на юго-западе. Англию, однако, должно было воодушевлять то, что во время предыдущего конфликта в Гаскони этот союзник никак себя не проявил. Это вселяло надежды на возможность переориентации Кастилии, особенно реальную в связи с тем, что Франция, по всей видимости, была замешана в сепаратистских выступлениях кастильской знати под флагом защиты прав инфантов де Ла Цеда – представителей французской ветви правящего дома. Несмотря на то что в 1306 г. союз между Францией и Кастилией был подтвержден, Эдуард II уже в 1308 г. предпринял дипломатические шаги для более надежного урегулирования отношений с Кастилией. Столкновения на море между кораблями кастильского и гасконского флота угрожали обострением англо-кастильских отношений, а возобновление притязаний королей Кастилии на английскую Гасконь при наличии франко-кастильского союза было крайне опасно.