Стокгольм (СИ) - Страница 32

— Тыковка, кто к нам пришёл? — Тедди рассматривает толпу на площадке, а когда взглядом находит меня — тыкает пальчиком, произнося что-то нечленораздельное, но что явно имеет в себе звуки «па-па».

Скоро мы начнем учить с тобой новое слово, Тедди, которое при тебе редко кто произносит: мама.

Ситуация с Лейлой кое-что прояснила для меня: у меня есть семья. У меня не «есть сын», «есть девушка» и «у Теодора есть Ана», у нас семья. У Теодора есть мама, самая настоящая мама. Я не воспринимал это настолько серьезно до появления Лейлы.

И это единственное, за что я могу её поблагодарить.

***

— Люблю тебя, моя сладкая тыковка. Будь хорошим мальчиком, Теодор.

— Он в безопасности, вы же знаете, с ним я всегда «взрослая».

Тедди сегодня с тётей Миа, и я разделяю переживания Аны, но надеюсь, что мы отвлечемся сегодня.

То время, что Ана игнорировала и «динамила» меня, нельзя считать за ухаживание. Если мы и не можем насладиться тоской друг по другу, то вернуть ей кусочки «конфетно-букетного» я в состоянии. И малышка вполне заслуживает красивого платья, похода в ресторан и небольшую безделушку в подарок.

— Ты потрясающая в этом платье.

— Вы тоже очень сексуальны с галстуком, и не уставшим, мистер Грей, — Ана мило прикрывает рот рукой, как всегда делает, когда смущается, и я целую её тонкие пальцы, на одном из которых переливается кольцо с бриллиантами в форме знака бесконечности.

Ана игнорировала кольцо намного дольше, чем серьги. Она чертовски хорошо знает цену этой мелочи, ведь это её любимый ювелирный бренд, как мне сказала Миа, она умеет считать и ценить деньги, и она жутко хочет доказать мне, что ей плевать на моё состояние. Будто это не очевидно.

Анастейша по-хозяйски размещает свою руку на моём бедре, точно так же, как и я на её, и до ресторана не произносит ни слова, лишь улыбается сама себе, смотря на ночной Сиэтл в моём окне.

Моя малышка.

Зал полон людей, я вижу нескольких знакомых, но ни с кем не собираюсь заводить беседы. Передо мной только Анастейша, нежно держащая меня за локоть, пока мы идём до нашего закрытого столика. Я хочу романтики, я хочу вкусной еды, но я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то смущал Ану. Только вдвоем.

— Почему мы не могли остаться дома?

— Потому что ты тоже должна отдыхать. Теодор уже не такой маленький, а белый цвет моей квартиры способен свести с ума даже самого здорового человека. Позволишь мне сделать заказ?

— Только не картофель. Терпеть не могу картофель. Из алкоголя — только шампанское, не больше бутылки.

— Договорились.

Господи, естественно, что я заранее сделал заказ. И естественно, что я знаю, что ты не любишь картофель, дорогая.

Наши беседы не ограничиваются Теодором, что очень нравится мне. Меня бы пугало отсутствие общих интересов и отсутствие каких-либо интересов, кроме Тедди, у Аны. Она такая молодая, такая живая, разносторонняя, веселая и просто покорившая меня своим обаянием, и с моей стороны было бы просто неправильно «загубить» её, сделать «домохозяйкой»…

— И чего ты хочешь в будущем? Своё кафе?

— Нет, ты что… Я не диктатор, даже не стерва. Хочу… знаешь, я ввязалась в очень удачные отношения, так что, наверное, моей накопленной зарплаты хватит мне на машину. С пятнадцати лет хочу что-то компактное и красного цвета… Всегда мечтала быть содержанкой, — в голосе сарказм, даже некая злость на меня, но, чёрт возьми, с чего бы это я должен её слушать? В конце концов, жилье и питание оговаривалось еще в трудовом договоре. А обновить её гардероб — моя прихоть.

— Так ты умеешь водить?

— Ты помнишь моего отца? У меня не было выбора. Я могу управлять машиной, мотоциклом и моторной лодкой, потому что папа хотел сына и любил рыбачить.

— Детка, да ты идеальна.

— А до этого не была?!

— Пойдём потанцуем, идеальная с первого взгляда, моя городская сумасшедшая.

— Не напоминай…

Мы выходим к нескольким уже танцующим парам, и я соблюдаю все правила и приличия, когда сначала приглашаю Ану и вежливо сопровождаю её, а в танце соблюдаю полную дистанцию. Одна рука на её талии, ни сантиметром ниже, другая сжимает мягкую маленькую ладошку, её рука на моем плече, и мы кружим по залу в мягком ритме какой-то современной классики, смотря друг другу в глаза.

— Вы позволите? — Анастейша кивает, и я прижимаю её к себе, оставляя между нами совсем небольшое расстояние, которое можно сократить. — Твои глаза сияют.

— Я влюблена, я счастлива, и я обожаю танцы. Мы могли бы заниматься этим дома.

— Будто дома у нас нет дел поинтереснее, мисс Стил.

— Тогда я буду танцевать с Теодором.

— Я буду играть для вас. Рояль в гостиной стоит не для мебели.

— Потрясающе, — Ана прижимается ко мне еще ближе, обнимая за шею, и я крепко сжимаю её тонкую талию. — Как твои ребра? Тебе точно не больно?

— Забудь. Ты слишком красивая, чтобы я думал о чем-то другом, кроме тебя в этом потрясающем наряде.

— Под которым нет трусиков.

Твою мать.

— Ты чувствуешь, что я чувствую к тебе?

— Похоть, мистер Грей, — она еле слышно шепчет мне на ухо, потянув мочку губами, и член в штанах дергается, отчего малышка хихикает, мы слишком близко друг к другу. — Грязный мальчишка.

— Ты не любишь общество, поэтому всеми способами заставляешь меня отправиться домой?

— Именно.

— Давай вернемся за наш столик. Я пригласил тебя, чтобы сделать тебе небольшой подарок и поговорить о кое-чем важном.

— Ты такой предсказуемый.

Это ты так думаешь.

Малышка, только не злись на меня.

Я тяну время, забалтывая её, чем уже не злю, а заставляю Анастейшу нервничать, ведь сказал ей, что хочу поговорить. Она ерзает на стуле, почти не прикасается к аппетитному главному блюду, и тянуть больше не за чем…

— Между нами за столь короткий период произошло очень много всего, Анастейша. Мы обрели друг друга, полюбили, и ты чуть не потеряла меня… И именно поэтому у меня к тебе будет небольшая просьба. Ничего не значащая, кроме того, что я очень люблю тебя и доверяю тебе.

— Кристиан, ты пугаешь меня до чертиков.

— Подпиши это, пожалуйста, — из кармана пиджака достаю конверт и протягиваю его Анастейше, который она тут же хватает и разворачивает, не ожидая уединения. — Это просто бумажка, в данный момент.

— Ты идиот, Кристиан.

— Анастейша…

— Я не буду это подписывать!

— Когда будешь готова. Там открытая дата.

Она перечитывает доверенность снова и снова, но в конце концов убирает конверт в свой клатч, а не швыряет в меня с криками.

Простой лист А4, но с голограммой и несколькими печатями, сложенный втрое, при наличие подписи Анастейши означающий, что она опекун Теодора, если я потеряю дееспособность или покину этот мир.

Я рискую? Нет, я не рискую. Всё только Теодора, это подчеркнуто, и это больше для согласия Анастейши, а не из-за моего страха.

— Я переживаю за него, и это естественно, что я хочу обезопасить его, особенно обезопасить его от Лейлы. И это естественно, что я доверяю своего сына только тебе, Ана. Подпиши, когда осознаешь, и верни мне, я передам доверенность своим юристам.

— Кристиан, это неправильно. Я никто тебе. Я никто ему. Такой документ должен быть на Грейс, на Миа, не на меня…