Стокгольм (СИ) - Страница 26

— Ты мне ничего не должен.

— Ну-ну, малышка. Даже если не должен, очень хочется.

И, в отличие от действий Аны, мои движения направлены не только на то, чтобы намылить безупречное тело, но и заставить малышку вздрагивать, прикусывая губу, чтобы не застонать.

— Кристиан, пожалуйста, прекрати… Тебе нельзя!

— Да мне плевать, — затыкаю Ану поцелуем, прижав к холодной плитке, и она громко стонет в поцелуе, царапая ноготками мои предплечья. — Я так хочу тебя, Анастейша. Хочу грязно и быстро, а чуть позже — долго и нежно, я хочу любить тебя, Ана.

— Люби меня, Кристиан… Пожалуйста, люби меня.

Куколка, а что с тобой еще можно делать?

— Это мой раунд, Анастейша. Позже получишь своё, хорошо?

— Д-да.

Ты моя, Анастейша. Я тоже мудак, детка, тебе везет на нас.

Девушка громко пищит, когда я засасываю нежную кожу на ключице, но не отталкивает мою голову, а наоборот, крепче прижимает к себе, позвляя оставить темно-синий засос.

— Ты. Моя.

— И это единственный след, что ты собираешься оставить на мне?

— О, нет, детка…

Спускаюсь с поцелуями до груди, мягко сжимаю, не доставляя боли, и оставляю второй засос, затем чуть выше ещё один. Ана сильно дергает меня за волосы, но не позволяет прекратить. Маленькая мазохистка.

Набухшие соски манят меня, но я лишь поглаживаю их костяшками пальцев, целуя мою сладкую девочку. Нет.

Рука скользит между ног Аны, и она прикусывает меня, когда я растираю её смазку по клитору. О, чёрт возьми, да ты еле держишься…

— Ты мокрая насквозь, да, Ана?

— Пожалуйста, Кристиан, не тяни…

— Раз вы так просите, мисс Стил!

Блять, нетерпеливый мудак.

Анастейша вытягивается на мысочки, и я, о наконец, медленно вхожу в неё, под наш общий стон.

— Твой раунд, помнишь?

— Моя девочка.

Ана не опирается на мои плечи, но крепко хватается за небольшую полку с ванными принадлежностями. Поправляю душевую лейку, чтобы вода текла на плитку, и начинаю двигаться, что мгновенно вызывает отклик у Анастейши; она крепко сжимает мой член своими мышцами, и я шиплю от столь приятной боли.

— Я был бы благодарен, если бы ты выпустила меня.

— Прости…

О, господи боже, наш основной инстинкт — лучшее, что ты мог для нас придумать.

Ана до чертиков сексуально стонет, каким-то чудом умудряясь даже двигаться мне навстречу, и это всё так ярко… Так необходимо мне.

Движения слишком резкие, мне тяжело, а оттого и больно, но оторваться я не могу. И никогда не смогу.

— Так хорошо… Кристиан, так…

— Я знаю, детка. Я тоже чувствую это.

— Детка, я почти…

— Знаешь, мне это приснилось. И я хочу как во сне…

— И как было в твоём сне?

— Вот так, — Ана легко отталкивает меня, заставляя выйти из нее, и опускается передо мной на колени.

Блять, я сейчас лопну…

Ладошка хватает мою ладонь, намекая, чтобы я всё сделал сам, и мне уже всё равно. Ана целует меня в головку, и я кончаю на её губы… На её довольную улыбку.

Одна ладонь сжимает грудь, другая между ног малышки, и она громко охает, откидываясь на стену.

Да я отхватил кота в мешке. Эта ранимая скромница еще задаст мне жару…

— Блять…

— В точку, мистер Грей.

***

Анастейша спит, вытянувшись рядом со мной, а я не заснул после нашего яркого и продолжительного второго раза. Малышка настолько расслабилась, что мне пришлось её буквально держать, когда она попросилась еще раз в душ.

Халат Анастейши чуть покосился, обнажая грудь, и я вижу следы, что оставил на ней.

Мудак? Да. Стыдно? Ни капли.

Она сама их просила, да и никто не увидит, не то время года. Моя.

К тому же, эта стерва сама оставила мне засос, и он будет немного виден над рубашкой.

Глотаю сразу две таблетки обезболивающего и опускаюсь ниже на подушках, обнимая измученную девочку.

— Люблю тебя, — Ана сжимает мою руку сквозь сон и ближе прижимается ко мне, снова крепко засыпая.

— И я тебя люблю, Анастейша…

Нужно написать СМС маме и поблагодарить за такой подарок. Забрать Тедди — лучшее, что она могла сделать для нас.

***

Ана крепко держит меня за руку, пока мы спускаемся по улице до Пайк Плейс, и я не могу стереть глупую улыбку с лица. Девочка в замечательном настроении, постоянно смотрит на меня, отчего-то хихикает и еще крепче сжимает мою руку. Малышка еле проснулась, мы перекусили, еще раз насытились друг другом у кухонной стены, а сейчас идём за любимой пиццой Аны. Идеальный день Анастейши, я не стал спорить.

— Детка, ты когда-нибудь хотела стать знаменитой?

— В детстве я мечтала стать певицей.

— И ты стала. Ты потрясающе поешь для Тедди, мне нравится, правда.

— Спасибо… А ты? О чем ты мечтал?

— О чем я мечтал — того я и добился.

— Неужели шестилетний малыш мечтал стать занудой-директором?

— Именно, детка. А сейчас, я хочу сделать тебя звездой первой полосы… — Ана не может, да и не хочет мне возражать, когда я сладко целую её посреди улицы. Сжимаю её ягодицы, и эта негодница платит мне той же монетой, тиская меня сквозь джинсы.

— Я люблю тебя! — малышка отрывается от меня, чтобы глубоко вдохнуть, и зацеловывает всё моё лицо, хихикая. — Ты чудо, чудо, чудо.

— Пойдём, куколка. Я жутко хочу покормить тебя.

Ухмыляюсь фотографу на другой стороне улицы, и он благодарно кивает, просматривая кадры. Малышка проснется очень знаменитой.

Моя малышка.

Мы оставляем заказ в кафе, где обещают исполнить всё как можно скорее, но не менее чем через час, и Ана тянет меня погулять у воды. Мне нравится молчаливая Ана, когда я знаю причину её молчания. Довольная, до сих пор мягкая.

К причалу прибывает очередной паром с острова Бейнбридж, и на мгновение я замираю, когда мне кажется, что в толпе пассажиров я вижу знакомую фигуру… Но только кажется.

— Ты кого-то увидел?

— А, нет. Нет, детка, показалось. Ты умеешь плавать?

— В бассейне. Боюсь большую воду.

— Ох, нужно будет это исправить. Я научу тебя.

— Ты хорош во всём, Кристиан Грей?

— Для тебя — я очень стараюсь, — чмокаю малышку в нос, и она хмурится, отстраняясь от меня.

— Я чувствую себя пустышкой рядом с тобой.

— Анастейша…

— Ты можешь всё, и мне неловко, будто я глупая и ни на что не способная.

— Но ты и вправду глуповата, раз позволяешь моей любимой девочке так думать о себе. Да, я… Я умею считать, умею видеть людей. И что теперь? С каких пор это стало значительнее, чем твои таланты? Мы недавно говорили, ты замечательно поешь. Ты превосходно готовишь. Ты делаешь так, что Теодор слушается тебя, а ему года нет. Ты замечательная, куколка.

— Это умеют все женщины.

— Не все, Анастейша. Ты единственная, ты лучшая. Ты мягкая, нежная, ранимая, очень любящая и очень ответственная. Ты не как все, Анастейша. Ты не серая, — ну, последний пункт — это пока…