Стой, кто идет? - Страница 3

– …условия абсолютно одинаковы для всех, – бубнил Крякинг, – десять монет в день, а…

– В час, – поправил его Мирр. – Вы хотели сказать десять монет в час.

– Я сказал именно то, что хотел. Не спорь с офицером!

– Прошу прощения, – предчувствуя недоброе, выдавил из себя Мирр. – Меня, наверное, память подводит. Мне почему-то казалось, что рабство отменено несколько столетий назад.

– Да ты и в правду крепкий орешек! – Крякинг смотрел на него с растущим негодованием. – Знаешь, если бы это было в моих силах, я вернул бы тебе память и с величайшим удовольствием отправил разбираться с полицией.

– Я сказал только…

– Рядовой Мирр! – Уголки рта Крякинга нервно дернулись. – Чувствую, придется мне тебя твикнуть!

Мирр встревоженно уставился на капитана.

– Неужели в Легионе дозволяется бить подчиненных?

– Твик – это… старый добрый способ…

– Минуточку, капитан! Согласен, я преступил рамки, выказал неповиновение…

– Зажми свои соски большим и указательным пальцами! – приказал Крякинг.

– Капитан, неужели мы не можем вести себя как благоразумные взрослые люди? – спросил Мирр, расстегивая при этом куртку и хватая себя за соски сквозь тонкую ткань рубашки.

– По команде «твик» сжимай пальцы изо всех сил, поворачивая при этом соски в разных направлениях примерно на два радиана, – с каменным лицом продолжал Крякинг. – Если ты не знаком с угловыми единицами измерения, девяноста градусов вполне достаточно.

– Капитан, неужели вам так хочется унизить нас обоих???

– Твик!

Руки Мирра исполнили приказ с излишним, какому показалось, рвением, и он завопил что было мочи.

– Вы сделали это! – заявил Мирр, когда почувствовал, что может доверять своим голосовым связкам. – Вы унизили нас обоих!

– Переживу! – довольно сказал Крякинг. – Кажется, мы говорили о деньгах? Сколько у тебя?

Мирр извлек из кармана тоненькую пачку банкнот.

– Примерно двести монет.

Крякинг протянул руку.

– Одолжи мне их, Войнан. Отдам при следующей встрече.

Не видя способа отказаться, Мирр передал капитану пачку.

– Прошу вас, капитан, не подумайте, будто я на что-то намекаю, но существует ли вообще шанс, что мы когда-нибудь встретимся?

– Сомневаюсь, но кто знает? Галактика не так уж велика.

Мирр собрался было прокомментировать это заявление но жгучая боль в груди заставила его отказаться от подобного намерения. Он молча выслушал конец вводной лекции и, лишенный сигарет, денег, памяти и достоинства, покинул кабинет капитана Крякинга, чтобы начать свою тридцати-, сорока-, или пятидесятилетнюю карьеру в Космическом Легионе

Вместе с шестью другими новобранцами, к одежде которых были приколоты пластиковые таблички с именами, Мирр стоял в углу огромного зала. Новобранцы сбились в кучку на крохотном пространстве, кем-то отгороженном для них столбиками, между которыми были натянуты веревки. С любопытством Мирр огляделся вокруг.

Зал делился пополам длинной стойкой, над которой до самого потолка поднималась металлическая сетка. Светящиеся ленты на потолке испускали унылое сияние, еле заметное среди клочьев пробравшегося с улицы октябрьского тумана. За сеткой виднелись бесчисленные ряды полок с разнообразнейшим снаряжением, а за стойкой через равные интервалы сидели облаченные в форму клерки. Они, сидели совершенно неподвижно, словно замороженные потоками струящегося по цементному полу ледяного воздуха.

– Какого черта нас тут держат? – спросил сосед Мирра, угрюмая личность, чье лицо было бы синим от пробивающейся щетины, не будь оно желтовато-серого цвета – следствие холода. Его табличка гласила: «Рдв Копгроув Фарр». – Сержант Хлип сказал, что это займет всего пару минут, а мы торчим здесь уже полчаса. И вообще, что происходит?

Мирр непроизвольно мигнул ему.

– У меня отняли память…

– Нам всем есть, что забыть. Это еще не причина…

– Ты не понял… Я не помню вообще ничего!

– Совсем ничего? – Фарр отступил на шаг, в его карих глазах мелькнуло опасливое уважение. – Наверное, ты был настоящим чудовищем!

– Все может быть, – грустно подтвердил Мирр. – Главное, что я никогда об этом не узнаю.

– Нужно было сделать как я! – Пухлый, с покатыми плечами юноша, обозначенный как «Рдв Вернон А.Райан», ткнул Мирра локтем в бок. – Я записал все на бумажку и спрятал ее.

– Зачем?

– Прикрытие на каждый день! – самодовольно ухмыльнулся Райан. – Сейчас меня не потащат в кутузку, что бы я ни сотворил. Пока пыль не уляжется, я бесплатно попутешествую, а потом…

– Минутку, – прервал его Мирр. – Я правильно тебя понял? Если память о преступлении стерта, то судить за него нельзя?

– Да что ты вообще знаешь? А-а, да, ты же вообще ничего не знаешь!

– Неужели… совесть не мучила тебя?

– Скорее всего, не мучила, но я ведь не похож на тебя – против меня нацелен всего один удар! – Курносая физиономия Райана излучала благодушие.

– Я рассчитываю смыться отсюда через пару месяцев: посмотрю, что к чему, а потом загляну в свою бумажку… и на волю! Чист и свободен! Ох, и повеселюсь я тогда!

Красноречие Райана начало действовать Мирру на нервы.

– Ты читал свой контракт?

– Ну конечно! В этом-то все и дело, дружище! В нем сказано, что я обязан служить в Легионе в обмен на воспоминания, но если память вернется ко мне, контракт автоматически аннулируется!

Райан ткнул локтем смуглого Фарра:

– Спроси старину Каппи, это он придумал!

– Придержи язык! – цыкнул на него Фарр. – Ты что, хочешь поведать об этом всему миру?

Райан подмигнул сначала одним глазом, потом другим.

– Все равно, чудесные будут каникулы!

Он с победоносным видом огляделся вокруг, чем только усилил раздражение Мирра. Несколько новобранцев, прислушивавшихся к разговору, согласно кивнули.

– Что это нас согнали сюда, как овец? – громко спросил Мирр и, отодвинув один из легких столбиков, вышел из отгороженного закутка.

– Зря ты затеял это, парень, – сказал кто-то. – Сержант Хлип приказал нам оставаться внутри.

Мирр потопал ногами, разгоняя застоявшуюся кровь.

– Плевать мне на всех сержантов!

– Подожди, вот увидишь! – вставил Райан. – Больше, уродливее и страшнее его мне еще никого не доводилось видеть. Руки у него – как мои ноги, пасть такая, что наполовину открыта, даже когда закрыта, а сам он…

Райан замолк. По лицу его разлилась смертельная бледность, а взгляд сфокусировался на точке, расположенной над головой Мирра.

Мирр обернулся и обнаружил рядом воплощение ужаса, в котором, несмотря на то, что Райан не успел закончить фразу, безошибочно узнал сержанта Хлипа. Двухметрового роста сержант являл собой сооруженную из мускулов и костей пирамиду. Верхушка его черепа заострялась подобно артиллерийскому снаряду, а тело от верхней точки равномерно расширялось вниз – массивные плечи, бочкообразный торс, и равные в обхвате талии Мирра ножищи. Мощь, заключенная в этих конечностях, позволяла сержанту, несмотря на огромный вес, двигаться почти с кошачьей грацией. Казалось даже, что при каждом шаге он чуть-чуть отрывается от пола.

– Так что ты сказал, Мирр?

Голос Хлипа напоминал подземный гул, который вырывался из пасти, простиравшейся от уха до уха (что вполне отвечало описанию Райана). В какой-то ужасный момент Мирру даже показалось, что пасть опоясывает всю голову сержанта бесконечной лентой губ и зубов.

– Я… я ничего не говорил, сержант, – промямлил Мирр.

– Рад слышать это, – сержант придвинулся ближе, заслоняя Мирру белый свет своим голубым мундиром. – А почему ты двигал мой столбик?

Родившийся в глубине души Мирра страх соединился с оставшимся от разговора с капитаном Крякингом отчаянием, и в результате столь невероятного сочетания эмоций Мирр внезапно осознал, что ему не протянуть тридцать, сорок или пятьдесят лет, что лучше умереть сразу и покончить со всей этой бессмыслицей. К счастью, средство быстрого и безболезненного самоубийства само предлагало свои услуги.