Сто лет тому вперед (сборник) - Страница 3

Что прикажете в таком случае думать?

И Коля, как человек умный, сразу придумал. Он недавно читал рассказ американского писателя Вашингтона Ирвинга. Про одного человека по имени Рип Ван Винкль, который пошел в горы и заснул. Он вернулся к себе в деревню, идет по улице, а его никто не узнает. Он хвать себя за лицо, а у него борода до пояса. Так он и догадался, что проспал двадцать лет подряд.

Подумав так, Коля схватил себя за подбородок и даже удивился, что бороды нет. А пока он щупал свой подбородок, он расстроился из-за родителей, которые двадцать лет назад вернулись со своего катера, видят на столе кефир, а сына нигде нет. Они обзвонили все больницы, приходила милиция с собакой, но все впустую. Коля, двенадцати лет, пропал бесследно. И вот сейчас он выйдет на лестницу, постучит в дверь, откроют старенькая мама и старенький печальный отец и спросят: «Вы к кому, молодой человек?» А Коля скажет: «Я к вашему сыну». А они ответят: «У нас давно уже нет детей, потому что наш сын Николай двадцать лет назад пропал без вести».

С такими печальными мыслями Коля пересек комнату. Он ожидал, что коридор тоже изменился за двадцать лет. Но никак не мог предположить, что он ТАК изменился.

Коридора не было. Была комната в десять раз больше предыдущей, высотой в два этажа, тоже уставленная аппаратурой и непонятно как освещенная.

Этот зал занимал не только бывший коридор, но и лестничную площадку и даже квартиру, в которой жил Коля. Вот это был удар посильнее предыдущих.

Коля хотел было бежать обратно в кабину и жать на кнопки – вдруг это наваждение пройдет, – но в этот момент ему в голову пришла другая мысль.

Что было написано под кнопкой? «Промежуточная станция», «Конечная станция». А что это значит? Станция, остановки… Значит, кабина – это новый вид быстроходного двигателя, и Коля просто попал в другое место, в другой город… а может быть, в Индию? И, конечно, это не та же комната, а другая, похожая.

Как только Коля догадался об этом, он решил не спешить в кабину. Успеется. Нельзя отказываться от возможности заглянуть в Индию или в Самарканд.

Скоро Коля нашел дверь. Она была такого же цвета, как стена, и ее выдавала только узенькая щелка, в волос толщиной. У края двери Коля нашел белую кнопку. Он нажал на нее, и дверь уползла в сторону. Он очутился в длинном широком коридоре без окон. Может, в нем и были двери, но издали они сливались со стеной.

Что ж, пойдем дальше, решил Коля, а чтобы не потерять дверь – ищи ее потом, – он положил возле нее пятак.

Никто ему в коридоре не встретился. Наверно, потому, что было воскресенье или еще рано. Часов у Коли нет, но ведь в разных местах Земли разные временные пояса, и потому в Индии может быть полдень, а если он попал на Гавайские острова, то и вечер.

Да, не зря сосед запирал заднюю комнату на ключ. Этот двигатель наверняка экспериментальный и, может быть, пока секретный. Ну ничего, можно не беспокоиться: Коля будет молчать. Никто даже под пытками не заставит его раскрыть чужую тайну.

За коридором была широкая лестница. Коля только собрался ступить на верхнюю ступеньку, как заметил, что внизу мелькнуло что-то блестящее. Он замер. Послышалось шуршание. Коля быстро отбежал на несколько шагов в сторону и присел за углом. Ему совсем не хотелось, чтобы его увидели и начали задавать вопросы: «А ты, мальчик, как здесь оказался? А тебе, мальчик, кто разрешил ездить в кабинах?»

Из своего укрытия Коля увидел, что по лестнице поднимается странное существо, то ли рыцарь-лилипут, то ли пылесос на ножках. Головы у уродца не было, зато многочисленные ручки прижимали к бокам и спине листочки, сор, а круглые щетки выскакивали из-под карлика и, вертясь, обмахивали перила и ступеньки, а мусор загоняли в блестящий мешок, прикрепленный сзади. Карлик-уборщик пробежал в метре от Коли и успел обмахнуть щеткой Колины штаны, а другой – почистить ботинки. И, не останавливаясь, поспешил дальше.

– Спасибо, – сказал уборщику Коля, и, хоть первая встреча кончилась благополучно, дальше он шел осторожно и оглядывался, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза.

Лестница привела Колю в большой вестибюль с прозрачной передней стеной. Стекло было такого большого размера, что удивительно, как его никто до сих пор случайно не разбил. Коля подошел к стеклянной стене, разглядывая площадь спереди.

Площадь была покрыта молодой травой. За ней стояли распускающиеся деревья. Коля подумал, что в Москве листья еще не распускаются и, значит, он приехал в южный город.

Нечаянно Коля дотронулся до стеклянной стены, и вдруг в ней появилось отверстие как раз в рост Коли. Стена, как живая, предлагала сквозь нее пройти.

Коля послушался.

На улице было не холодно, и Коле в куртке было как раз. Дул несильный ветер, за деревьями были видны высокие дома. Коля пересек гладкую розовую дорожку и сделал несколько шагов прямо по газону. Потом обернулся, чтобы рассмотреть получше дом, из которого он вышел.

Дом был высокий, этажей в двадцать. Но окон в нем было мало. И мало углов. Как будто кто-то взял напильник и обточил дом. Он был переливчатого, перламутрового цвета. В некоторых местах строитель забыл загладить выемки и выпуклости, но потом Коля догадался, что это сделано нарочно. В выемках были балконы, а выпуклости были затянуты стеклом, словно стрекозиные глаза. Нельзя сказать, что Коле дом понравился, но он был человеком широких взглядов и считал, что каждый народ может строить такие дома, какие ему вздумается. Наверно, эскимосам, которые живут в снежных иглу, или индейцам из вигвамов смешно смотреть на высотные здания или избушки.

Над стеклянной стеной, сквозь которую Коля только что прошел, по стеклу были выложены громадные золотые буквы:

А по бокам надписи – два больших, в два этажа, черных квадрата. Один из них был часами. В нем горели цифры: 9.15.35… 36… 37… 38… 39… Последняя цифра все время менялась и означала секунды.

А вот второй квадрат разрушил все теории Коли.

В нем была надпись:

Вполне возможно, что другой на Колином месте схватился бы за голову, заплакал от ужаса и побежал обратно в Институт времени, чтобы поскорее вернуться домой, к маме. Ведь приключение, выпавшее на долю Коли, по плечу далеко не каждому. Надо иметь хорошую нервную систему. Это тебе не Рип Ван Винкль со своими жалкими двадцатью годами и нечесаной бородой. Тут сто с лишним, даже черепахи по стольку редко живут.

А Коля обрадовался. Он сказал вслух:

– Ну дела!

И решил обратно пока не возвращаться.

Отца с матерью все равно дома нет, Николай Николаевич в больнице. А если отказаться от прогулки по отдаленному будущему, то этого себе никогда в жизни не простишь. Может, Коля еще усомнился, если бы у него были грязные ботинки, но уборщик ему помог. Что еще остается желать путешественнику по времени?

Сначала надо было решить, куда идти.

Колин дом стоял в переулке Сивцев Вражек. Дом этот старый, построен еще до революции. Коля рассудил так. Какие-то московские дома обязательно должны сохраниться – ведь даже раньше дома стояли по триста лет. Значит, если Коля пойдет направо, туда, где раньше был Гоголевский бульвар, он что-нибудь знакомое да встретит. Ориентируется он неплохо, ни разу в лесу не заблудился. В Москве он не пропадет. Даже через сто лет. Только лучше не спрашивать дорогу у прохожих: они заподозрят что-нибудь неладное.

И Коля направился к бульвару.

Он шел по розовой дорожке шириной метра три, которая чуть пружинила под ногами. За деревьями, окружавшими газон, дорожка влилась в широкую улицу.

Как только Коля вышел на нее, сзади раздался голос:

– С дороги, мальчик! Ты где шагаешь? Хочешь, чтобы тебя сбили?

Коля отпрыгнул в сторону и увидел, что его догоняет странный старик. Старик ехал на одноколесном велосипеде, расставив руки для равновесия, будто цирковой акробат. Он и одет был, как акробат: в зеленое облегающее трико и красные мягкие тапочки с длинными, острыми, даже чуть свисающими вниз носами. У старика были седые волосы ежиком и длинные усы, тоже расставленные, наверно для равновесия.