Стилет (другой перевод) - Страница 5

— Барбара, — сказал распорядитель, — хочу представить тебе князя Кординелли. Князь был так добр, позволив воспользоваться для съемок своей машиной.

Барбара подняла глаза. Князь Кординелли. Это имя — одно из тех, что постоянно мелькали на страницах газет, — было знакомо. Но встретиться с таким человеком в жизни представлялось чем-то совсем нереальным.

— Рад познакомиться! — он улыбнулся, взял ее руку и поцеловал.

Барбара ответила улыбкой, и он отошел, а она продолжила работу. Вечером того же дня, когда она отдыхала, устроившись перед телевизором, зазвонил телефон.

— Барбара? — Странно, но по телефону его иностранный акцент проступал сильнее. — Говорит Чезарио Кординелли. Какие планы на вечер? Не хотите поужинать со мной сегодня?

— Не знаю… — она совсем растерялась. — Я собиралась просто немного отдохнуть.

— Тогда договорились, — голос в трубке был уверен и тверд. — Жду вас в одиннадцать в ресторане «Эль— Маррокко».

И прежде чем она успела что-нибудь сообразить, раздались гудки.

Она почти автоматически поднялась, пошла в ванную и только стоя под душем, поняла, что пойдет на эту встречу.

Потом, когда они уже сидели за столиком и она протянула к нему бокал с шампанским, он совершенно серьезным тоном произнес:

— Барбара, ходят слухи, будто вы становитесь неразборчивы в знакомствах. Должен признаться, мне это очень по душе. Скажу больше: буду счастлив, если позволите мне помочь вам по этой части.

— Что?! — она опешила, но, увидев его озорную улыбку, быстро сообразила и засмеялась розыгрышу. Они чокнулись и стали пить шампанское.

Он успел изучить натуру американских девушек.

Теперь голос Чезарио прервал ее сумбурные мечты:

— Я буду у тебя в половине десятого. Заедем в Дом Правосудия — мне надо получить кое-какие бумаги, а потом — прямо в аэропорт.

— Хорошо, — кивнула она. — В девять тридцать я буду готова.

Чезарио поставил машину на служебной автостоянке и с улыбкой повернулся к Барбаре.

— Я оставлю тебя ненадолго, о'кей? Дело одной минуты — только заберу свои документы.

Она согласно кивнула и все же, с опаской покосившись на запрещающую табличку, попросила:

— Только поскорей. Мне не хочется, чтобы меня отсюда прогнали.

— Все будет в порядке, — успокоил ее Чезарио, вышел из машины и направился к двери с надписью: «Департамент иммиграции и натурализации». Она проводила его взглядом: лихо заломленная альпийская шляпа бутылочного цвета сидела на нем вызывающе. Временами он напоминал ей мальчишку-сорванца.

Впервые такое впечатление возникло у нее совсем недавно. Он только что вернулся из Европы, где, по его словам, побывал в родовом имении. После поездки он окончательно утвердился в намерении стать американским подданным и предложил, когда это событие свершится, отпраздновать его вместе — в путешествии по местам, где светит горячее солнце и плещет синяя вода.

Она тут же согласилась. Положив трубку, чуть улыбнулась про себя. А вдруг на сей раз это будет не просто развлекательная поездка? Она была наслышана о его многочисленных похождениях. Но целая неделя!.. За семь дней многое может случиться.

Из-за угла доносился гул голосов. Она оглянулась. У входа в суд сгрудилась толпа. Полицейский, дефилирующий перед зданием, остановился у ее машины и наклонился к окошку.

— Вы надолго здесь, мисс?..

— Нет-нет, офицер, — поспешно заверила она. — Мой приятель зашел получить документы о натурализации. Сейчас вернется, и мы уедем!

Полицейский кивнул и направился к толпе, но она окликнула его:

— Что там случилось?

— Сегодня начинается процесс по делу мафии. Понятно, народ сходит с ума. Чуть не половина Нью-Йорка хочет попасть в зал, где будет слушание.

Клерк, сидевший за конторкой, поднял голову и выжидательно посмотрел на Чезарио.

— Мое имя Чезарио Кординелли, — проговорил тот. — Я хочу получить свои документы.

— Вам нужны подлинники? — Да.

Клерк кивнул, порылся в картотеке и вынул маленькую карточку.

— Мистер Кординелли, документы будут готовы в течение десяти минут. Если угодно, вы можете пока присесть и отдохнуть.

— Хорошо! — улыбнулся Чезарио. Чуть помешкав, он приблизился и вполголоса спросил: — Простите, где-нибудь поблизости есть туалет?

Пряча улыбку, клерк объяснил: .

— Этажом ниже, слева от лестницы…

— Благодарю, — проговорил Чезарио, направляясь к выходу. — Я сейчас вернусь!

Он спустился вниз и, остановившись перед мужской комнатой, огляделся. Никого Он вернулся на лестницу и, прыгая через три ступени, бросился наверх.

Едва крытая черная автомашина остановилась у входа в окружной суд, ее обступила плотная толпа. Глянув в окно, Беккет повернулся к свидетелю и улыбнулся:

— А вы— важная птица!

Динки Адамс — свидетель, худой человек с длинным лошадиным лицом, — передернув плечами, вжался в сиденье и надвинул шляпу на глаза.

— Нечего сказать, — не принял он шутки, — как только узнают, кто я такой, моя жизнь не будет стоить ломаного гроша.

— Вас никто не тронет, — ободряюще проговорил Беккет. — Мы обещали, оградить вас от любого посягательства, и мы это сделаем.

К тому времени пространство перед входом в суд было расчищено отрядом полицейских, и в машину заглянул капитан Стрэнг.

— Все в порядке! Можно идти.

За Беккетом из автомобиля вышли три агента. Они внимательно огляделись, затем Беккет дал знак, и свидетель тоже выбрался из машины. Толпа загудела и стала надвигаться, так что агенты и полиция с трудом прокладывали себе дорогу. Газетчики, репортеры, фотографы, выкрикивая вопросы, неотвязно следовали за ними по ступеням подъезда и ввалились вместе с ними в коридор.

— Сюда! — позвал Стрэнг. — Лифт ждет.

Когда дверцы лифта захлопнулись, все облегченно вздохнули.

— Ну наконец-то! — Беккет переглянулся с капитаном и засмеялся.

— Да, главное позади, — кивнул Стрэнг. — Осталось отбиться от репортеров наверху, и дело в шляпе.

Динки Адамс затравленно озирался. Лицо его было серым от страха.

— Если и вправду обойдется, весь остаток жизни буду за вас молиться, братцы, — проговорил он сдавленным голосом.

Беккет тотчас посерьезнел. Детективы переглянулись, и лица их снова напряглись: дверцы лифта начали открываться.

Взлетев на третий этаж, Чезарио тотчас направился к лифтам. Мельком глянул на толпу у входа в зал заседаний, отметил в ней двоих полицейских. Втянув правое запястье в рукав дорожного пиджака, нащупал стилет.

Болезненная усмешка пробежала по губам. Будто набат, тревожно и гулко стучало сердце. Он глубоко вздохнул. Лицо застыло в странной гримасе. Двери первого лифта стали отворяться, и толпа ринулась туда, но Чезарио не двинулся. Он знал — те были в Другой кабине. Он знал все до мельчайших подробностей, но у него не было ни секунды на подготовку. Он приник к простенку между вторым и третьим лифтами.

Наконец двери второго лифта открылись. Охранники вышли, окружая свидетеля плотным кольцом. Чезарио быстро шагнул к ним — и через мгновение нахлынула толпа, так что ему оставалось только предоставить ей вплотную притиснуть его к группе детективов. Но шансов не было. Детективы стояли стеной и все время заслоняли свидетеля. Вопросы репортеров, перекрикивающих друг друга, повисали в воздухе. Вспышки фотоаппаратов слепили. Оставалось надеяться на удачу: как только свидетель переступит порог зала заседаний, будет поздно.

Они были теперь возле самой двери. Чезарио давно уже не дышал: переполнивший легкие воздух, казалось, давил на уши. Все вокруг двигалось будто в замедленной съемке. Стилет холодил разгоряченную ладонь.

Перед закрытой дверью произошла заминка. Детективы слегка расступились. Внезапно воздух, распиравший легкие Чезарио, вырвался наружу, и он разразился страшным кашлем. Толпа еще раз толкнула его вперед… Сейчас!