Степные волки (СИ) - Страница 12

Загрузив добычу в большой мешок, Звенислав подал его нам, а потом мы вытащили и его самого. Всё так же осторожно и без шума покинули лавку, проулками прошли к реке и уже здесь приступили к ночному ужину. И было бы всё хорошо, но, видно, хлеб пах настолько сильно, что на нас вышли местные оборванцы, человек десять. Некоторых мы знали, но голод не тётка, и если бы они решили отобрать нашу добычу, пришлось бы биться, может, даже насмерть. Поэтому на опасность мы отреагировали соответственно, потянулись за ножами, а Курбат приготовил сучковатую палку.

Однако драка не произошла. Местный уличный заводила, Длинный Лога, вразвалочку подошёл к нам и поздоровался:

– Здорово, парни.

– И тебе не хворать, Длинный, – как старший, ответил ему я.

– Вижу, вы сегодня с добычей?

– Да. Кой-чего послал Белгор от щедрот своих.

В лунном свете лицо Длинного было видно хорошо, и я заметил, как он сглотнул голодную слюну. Но просить парень не стал, сдержался и сказал:

– А нам, наоборот, Белгор только тумаков подкинул. Хотели в рыбных рядах пошариться, голов насобирать, а нас ребята Дурки побили. Теперь ходим, на луну смотрим. Живот мелодию выводит, а мы песенки поём.

Дурка – это да, вполне серьёзно. Полностью оторванный от реальности здоровяк, сколотивший вокруг таких же, как и он, уродов, а затем объявивший себя королём городского дна. Даже в Старую гавань со своими тупорезами ходил. Однако был жестоко бит и чуть не помер.

Не знаю, что на меня накатило в этот момент. Обычно сочувствием к другим людям, кроме своих приютских, я не страдал. А тут подтянул поближе мешок, вынул четыре каравая, подошёл к Длинному Логе и вложил хлеб ему в руки.

Длинный даже растерялся, он ничего подобного не ожидал.

– Дык как же… – замямлил он. – Нам ведь и отдариться нечем…

– Сочтёмся.

– Если так, мы добро не забываем.

– Вот потому и делюсь с вами, что вы ребята честные и правильные.

Босяки обосновались неподалеку и набросились на хлеб. А товарищи насели на меня, выговаривая, что раздаю еду.

– Ты чего, Пламен? – Звенислав вспыхнул сразу, как только Длинный Лога отошёл. – Лучше бы нашим хлеб отнесли.

– Звенислав прав, – поддержал его Курбат. – Нехорошо поступаешь. Они нам никто.

– Тихо, парни, – остановил я друзей. – Лучше скажите, что дальше делать будем, как жить?

– Ты не увиливай. – Звенислав шмыгнул носом.

– А я и не увиливаю. Мой вопрос к раздаче хлеба имеет самое прямое отношение.

Парни задумались, и первым откликнулся Звенислав:

– Как жили, так и будем. Днём – в приюте, ночью – в городе. Потом дотянем до шестнадцати лет, год осталось ждать, а там – в жизнь.

– Угу. – Кроме этого, Курбат больше ничего не произнёс, но я продолжал молчать, и он высказался: – Если бы не горб, я бы в солдаты завербовался. А с увечьем только здесь чем-то промышлять. Ладно, Пламен, говори, что надумал.

– Вот смотрите, – придвинулся я к ним. – Мы здесь чужие, от местных очень отличаемся – это раз. Образования у нас нет. Немного читать-писать умеем, и всё – это два. Связей и родни в городе нет – это три. Мадам Эра с нас кормится – это четыре. Властям до нас дела нет – это пять. Считать минусы можно долго, но если кратко, то всё плохо. И как-то я задумываться стал, а что дальше делать? И так всё раскидывал, и эдак, но хорошего варианта не нашёл. А потом вспомнил историю про Кривого Руга, как он начинал. Тоже ведь сирота, как Длинный Лога и его босяки. С детства по улице бегал и попрошайничал, а потом банду сколотил и теперь уважаемый человек. Если и дальше так будет, скоро его в Купеческую гильдию примут.

Прервавшись, я оглянулся на бродяг, которые разорвали хлеб на части и, словно зверьки, отвернувшись друг от друга, торопливо глотали его.

– Ну-ну, – поторопил меня Звениславка. – Чего дальше-то?

– Вот я и говорю, надо свою банду собрать, а босяки Длинного Логи нам подходят. Парни они правильные, понятие имеют. Вот и сегодня могли бы на нас толпой навалиться, а не стали.

Курбат пробурчал:

– Это они побоялись. Нас трое, и каждый крепче любого босяка, да и ножи ваши они могли увидеть. Не рискнули просто.

– Пусть даже так, мы ведь их не в побратимы взять хотим, а как прикрытие для наших дел.

– А есть что-то на примете? – Курбат всё ещё сомневался, а вот Звенислав загорелся.

– Есть, как не быть. Но раньше мысль на жратву вся работала, а сейчас кое-что прояснилось. Нас уже трое и сразу дело провернуть смогли. Сегодня Толстого Петру почистили на еду, а ведь могли этого гада в постели взять. Там ведь дверь хлипкая, сломали бы и в доме оказались. А деньги у него есть. У такого скареды наверняка в подполе кубышка заветная. Пощекотали бы ему толстое пузо ножичком, глядишь, и отдал бы. Как вы, идею мою принимаете?

– Да, – выпалил Звенислав.

– Согласен, – кивнул Курбат. – Только скажи, ты чего мадам Эру помянул?

Я задумался. Сказать друзьям всё сразу или обмозговать идею ещё раз? Но в итоге решил не тянуть. Скажу всё как есть. Может, они что-то иное придумают.

– Не отпустит нас мадам Эра. Таких, как мы, бесплатных работяг она никому просто не отдаст. Эти скоты, Матео с Гильомом, о борделе мамаши Ритоны не просто так заговорили. И до этого такой разговор был. Поэтому, когда девчонки наши подрастут, всех скопом туда скинут. Уверен, что есть у мадам Эры такая задумка. Она только определиться не может, продать девушек за звонкую монету или самой салон организовать. Думает пока. С нами проще, смирных при себе в работниках оставит, а нас на галеры. И сколько она ещё будет думать, неизвестно. По моим прикидкам, всё решится в конце весны. На нас хоть и небольшое, но пособие из герцогской казны платят исправно.

– Предлагаешь с мадам разобраться? – сразу ухватил мысль горбун.

– Правильно, именно об этом и толкую.

– Когда?

– Неделя-две – и работаем. Кого бы вместо неё ни поставили, нам легче будет.

Пока мы беседовали, босяки закончили свою трапезу и Длинный Лога подошёл к нам.

– Благодарю, парни, – сказал он.

– Работа есть, Длинный, – закинул я приманку.

– Какая?

– Виллу маркиза Тернгофа знаешь?

– Конечно. Это самое красивое место в столице.

– Мы завтра в ночь хотим там сад почистить. Не интересуешься?

– Интересуюсь. – Он присел рядом с нами. – Излагай.

– Ночами там два сторожа и четыре собаки. Если вы возле ворот шум устроите, мы спокойно сад обнесём.

– А как добычу поделим?

– Пополам.

– Идёт, – согласился он.

Договоренность была достигнута, и мы вернулись в приют.

Снова был обычный день. Подъём и скудный завтрак, а потом рабочий день, не сказать, что тяжёлый, но нудный. После чего ужин, отбой и вновь выход в город.

Босяки ждали нас в условленном месте, и мы ещё раз всё обговорили. Затем благополучно добрались до виллы маркиза Тернгофа и проделали всё так, как и было задумано. Беспризорники дразнили сторожей, которые напускали на них злобных волкодавов, а наша тройка набивала мешки отборными яблоками и виноградом. Конечно, когда мы убегали, виноград подавился, но яблоки были восхитительными.

Следующую ночь отсыпались, а после неё, вновь скооперировавшись с босяками, открыли охоту на тех, кто ищет запретных сексуальных радостей. Мужеложство и педофилия в герцогстве были под запретом, но любители клубнички всегда знали, где предоставляются подобные услуги.

Отмыв и отчистив городского босяка, симпатичного тринадцатилетнего парнишку по кличке Фиццы, мы выставили его на освещённой аллее в парке Пяти художников. Сами же затаились неподалеку, под деревьями.

На извращенцев у босяков давно зуб имелся, в прошлую зиму они в этом самом парке сразу троих потеряли. Вошли парнишки в парк, на пропитание чего выпросить. А потом их нашли порезанными на куски, с многочисленными следами насилия, уже в другом квартале. Стражники никого не искали. Зачем, ведь это всего лишь бродяги? Но босяки ничего не забыли и смогли прознать, кто это сделал. И хотя силёнок, чтобы до тварей дотянуться, им не хватило, зло на всех извращенцев они затаили.