Степан Сергеич - Страница 16

Сыграли. Александр Борисович засиял, прослушав запись. Достал замусоленный карандаш, вытащил из-за пазухи сверток с нотами, близоруко наклонился, вписывая. Соскочил с тумбочки, энергично потряс кулачками, разминаясь. Монтажник колдовал над магнитофоном. В полном молчании, переглядываясь, прослушали все три части. Засекли время. С листком в руке появился спортивный молодец. Он заполнял гонорарную ведомость.

– Игумнов Виталий Андреевич, – продиктовал Куранов.

За полтора часа, уместившихся в пятнадцатиминутную запись, Игумнов заработал пятую часть месячного оклада ведущего инженера. Растерянно отошел он от кассы, полагая, что произошла какая-то ошибка – не здесь, в лаборатории, а вообще.

В шашлычной Куранов сделал обширный заказ.

– Часто у вас такие спектакли?

– Когда раз, когда два в неделю… Я, Виталь, знаю твою одиссею, мне ведь звонили ребята, рассказывали, не мог предположить, что ты унизился до поисков работы. С твоим-то дипломом, с твоими-то знаниями!.. Смешно! Вообще зачем ты вляпался в изобретательство? Смешно – переть на начальство, лезть на рожон. Смешно…

Когда выпили, Куранов заговорил еще быстрее, стал объяснять, кто такая Нонночка.

– Как ты сюда устроился… в эту шарагу? – прервал его Виталий.

– Не по воле божьей… Что, плохо мне? Хорошо. Тепло. Мухи не кусают.

Мною наконец довольны. И все – честно, законно. Подумаешь – запись к фильму какой-то одесской студии!.. Покрупнее попадается рыба. Рыба ищет там, где глубже, а человек ищет эту самую рыбу. Вот я ее и нашел… Ты меня, конечно, помнишь с плохой стороны. А напрасно. Я тоже ведь без идеальчиков жить не могу, они мне, идеальчики, весьма нужны. Наслушаешься про них – и вроде бы в Сандуновских попарился, легко так, приятно… Деньги тебе нужны?

Могу дать.

– Нет. Я пойду.

– Ударю с другой стороны. Оформляться будешь? Работа у нас не пыльная: шумофон закреплю за тобой, на виброфончике научу пиликать.

– Не буду. Мне бы что-нибудь менее интеллектуальное.

– Вкалывать хочешь? Вкалывай. Скажу прямо: возмущен. К тебе с душою, а ты воротишь нос. Но Юрочка Куранов не обидчив, нет. Запиши-ка адресок. Сидит у меня на крючке один кадровичок, бойкий деляга. Позвоню я ему завтра, объясню ситуацию. Примет он тебя с твоей музыкой. Подъезжай к нему после обеда в офис, сто десять процентов гарантии.

– Вот это отлично.

Он записал адрес. Куранов обиженно дымил сигаретой.

– Желаю удачи… Без Куранова не проживешь, Виталя, поверь мне, это Москва, а не палаточный город в Сибири. Позвоню тебе как-нибудь…

Курановский кадровик изволил слишком долго обедать. Виталий в привычной уже позиции – край дивана у входа в кабинет – просматривал газеты. Сегодня сиделось легко, сегодня отказа но будет, да и занятие нашлось – гадать, что за парень покуривает напротив в дорогом ратиновом пальто, в застиранном, потерявшем остроту цвета свитере, без шапки. Ничего, конечно, особенного, во всех одеждах встречал Игумнов людей, ищущих работу. Но лицо – вот что привлекло его внимание, такое лицо увидишь – и оно всплывает в памяти через десяток лет: окрашенное в темную бронзу, плоское, широкоскулое, с ястребиным носом. Одних лет с ним, но глаза повзрослее, поопытнее. Войдя, парень спросил низко: «Не принимает?» – и сел на два стула, закурил сигарету и сразу забыл о ней, замер в позе человека, уже длительное время пораженного неотвязными мыслями, а сигарета дымилась, дымилась в пальцах, пепельный столбик нарастал, подбирался к пальцам, достиг их, тогда парень не глядя швырнул окурок в урну, точно попав в нее, и продолжал вдумываться в, казалось, неразрешимую головоломку.

В коридоре висело объявление. Заводу требовались монтажники и регулировщики радиооборудования, токари по металлу, инженеры-конструкторы по общему машиностроению и инженеры-радиоэлектроники. Игумнов решил, что парень – рабочий. Но тот вскоре опровергнул это предположение. Выйдя из задумчивости, он сунул руку в разрез пальто и достал газету на английском языке. Секунду задержавшись на первой странице, он уверенно раскрыл где-то в середине, расправил листы, приготовился читать долго, с явным интересом.

Токарей и монтажников, знавших в совершенстве английский язык, Игумнов не встречал еще. Поколебавшись, он спросил, привстав:

– Простите, вы конструктор?

Парень почитал еще некоторое время, видимо, до конца абзаца.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru