Стена - Страница 4
- На фиг мне его книга, - грубо заявил. - Сиди, отец, не прыгай, у меня еще вопросы есть. Внука его знаешь?
- Павлика? Вежливый, здоровается всегда...
- И все?
- А что еще? Ему под двадцать, мне под восемьдесят, здоровается - и ладно.
- Ладно так ладно, - засмеялся парень, сложил листок, сунул в карман, встал. - Все. Допрос окончен. Вы свободны, свидетель Коновалов.
- Погоди, постой, - старик неожиданно резко - собеседник славный, похоже, утекал! - вскочил, цапнул парня за локоть. - Ты из милиции, точно!
- Ну ты, дед, даешь! - парень легко высвободил локоть. - Сначала вор, а теперь милиционер. Вот слесарь - это еще туда-сюда, давай на слесаре остановимся. И тебе понятно, и мне спокойно... А ты времени не теряй, завтракай - и во двор. Дыши кислородом, думай о возвышенном. Хочешь - об истории. Вот тебе, кстати, тема для размышлений: почему при Екатерине Второй люди ходили вверх головой? - засмеялся шутке и к выходу направился. Но вдруг притормозил, посмотрел на вконец растерянного старика. Сказал серьезно: - Да, про мелочишку забыл. Ноги у тебя болеть не станут. И сердчишко малость притихнет. Так что пользуйся, живи, не жалей себя. Себя жалеть - пустое дело. Вот других... - не закончил, открыл рывком дверь.
Старик совсем растерялся - и от царских обещаний парня, и, главное, от того, что он уходил, спешил, уж и на лестничную площадку одной ногой вторгся. Любой вопрос: чем бы ни задержать - лишь бы задержать! Успел вслед - жалобно так:
- Может, ты доктор?
- А что? - парню, похоже, домысел по душе пришелся. - Может, и доктор. Чиним-лечим, хвастать нечем... - и вдруг сжалился над стариком: - Не горюй, отец, еще увидимся. Я же сказал: с тебя начал, тобой и закончу.
- Чего начал-то?
- Чего начал, того тебе знать не надо, - наставительно сказал парень. А почему с тебя - объясню. Хороший ты человек, Пал Сергеич.
- Ну уж, - почему-то сконфузился старик, хотя и приятна была ему похвала парня. - Хотя оно конечно: жизнь прожил, зла никому не делал...
Старик вспомнил Соню-покойницу. Это ее слова, в больнице она умирала, понимала, что умирает, тогда и сказала старику: "Жизнь прожила, зла никому не делала".
- Зла не делать - это пустое. Это из серии: "Моя хата с краю", - сказал парень. - Я тебя. Пал Сергеич, хорошим потому назвал, что ты и о добре не забывал.
- Это когда же? - искренне удивился старик. - О каком добре? Ты чего несешь?
- Что несу - все мое, - хохотнул парень. - Не морочь себе голову, отец, живи, говорю, - и хлопнул дверью.
Был - и нет его. Ну, точно нуль-транспортировка! Старик по инерции шагнул за ним - звать-то, звать его как, не спросил, дурак старый! уперся руками в закрытую дверь и вдруг ощутил, что стоит прочно, уверенно стоит, не как давеча, когда ноги, как мягкие воздушные шарики, по полу волочились. А сейчас - как новые, не соврал парень. Притопнул даже: не болят - и все.
Время к одиннадцати подкатило, у школьников образовалась переменка короткая, на десять минут всего. Но и десять минут - срок, если его с толком провести. В школьном дворе, отделенном от общего зеленым реечным забором, октябрятская малышня гоняла в салки, потные от обилия знаний пионеры играли в интеллектуального "жучка", похожие на стюардесс старшеклассницы в синих приталенных пиджачках чинно гуляли, решали, должно быть, проблемы любви и дружбы - любовь приятней дружбы, какие уж тут сомнения! - а их великовозрастные однокашники, не страшась педсоветов, привычно дымили "Явой" и "Столичными". Можно сказать, изображали взрослых; Но сказать так - значит соврать, ибо они уже были _взрослыми_, ладно - не по уму, зато - по виду. Этакие дяденьки, по недоразумению надевшие кургузые форменные куртки.
Конечно же, автору никак не нравится, что подрастающее поколение, надежда нации, с юных лет травит себя вредным для здоровья никотином. Но как, посоветуйте, с этим бороться? Отнимать сигареты? Новые купят, карманные деньги у всех водятся. Пороть? Попробуй справься с такими, уложи их поперек лавки! Читать лекции о вреде курения? Они такими лекциями по горло сыты, ни одну на веру не принимают, а понадобится - сами произнесут и сигареткой переложат. Демагогия - грустный знак времени... Помнится автору, отец поймал его, тринадцатилетнего, за тайным курением, скандалить не стал, а взял сыночка "на слабо", заставил его выкурить целую пачку, двадцать сигарет "Новость" подряд. Результаты были ох как печальны, не стоит о них... Но это - мера негуманная, несовременная, никак не совместима с нынешним понятием о правильном воспитании!
Так что вот вам проблема - почище любви и дружбы.
Парень вышел из подъезда, немедленно заметил курильщиков, оккупировавших лавочку возле песочницы, и подошел к ним.
- Здорово, отцы, - сказал парень, как красноармеец Сухов из любимого нашими космонавтами фильма "Белое солнце пустыни". Поскольку "отцы", как и в фильме, не ответили, а лишь окинули парня ленивыми, не без высокомерия, взглядами, он продолжил:
- Капля никотина убивает лошадь.
- А две капли - инвалидную коляску, - скучно сообщил один, самый, видать, остроумный. - Шли бы вы, товарищ, своей дорогой...
- Дорога у нас одна, - не согласился парень. - К светлому будущему. Там и встретимся, если доживете... Но я не о том. Знаете ли вы некоего Топорина Павла?
- Зачем он вам? - спросил остроумный, аккуратно гася сигарету о рифленую подошву кроссовки "Адидас".
- Инюрколлегия разыскивает, - доверительно сказал парень. - Такое дело: умерла его двоюродная бабушка, миллионерша и сирота. Умерла в одночасье на Бермудских островах и завещала внучатому племяннику хлопоты бубновые, пиковый интерес.
Курильщики изволили засмеяться, шутка понравилась.
- Ну, я Топорин, - сказал остроумец в кроссовках. - К дальней дороге готов.
- Не спеши, наследник, - охладил его парень. - У тебя впереди физика и сдвоенная литература. Классное сочинение на тему: "Чужого горя не бывает" - о коммунистической морали. Генеральная репетиция перед выпускными экзаменами.
И в это время над двором прокатился раскатистый электрический звон. Перемена закончилась.
- Откуда вы тему знаете? - спросил, вставая, Топорин Павел.