Стена - Страница 158

Тигхи в недоумении шагнул назад. Он еще не понял, в чем дело. А из противоположного угла помещения к месту происшествия уже тащились, шаркая ногами, соседи упрямца.

– Мертв! – сказал один.

– Скончался от апоплексического удара, – констатировал второй, и в его голосе прозвучало нечто похожее на злорадство.

– Паралич мозга! – согласился первый.

Второй старик слегка потыкал труп своим посохом, затем повернулся к Тигхи:

– Это ты своими насмешками довел его до смерти.

– Вот именно! Довел его до смерти! – проблеял первый старик.

– Это чистая случайность! – поспешил оправдаться Тигхи.

– Стало быть, бриллианты теперь наши, – произнес старик, ощерив гнилые зубы в ехидной ухмылке. – Калеку можешь забирать. Нам он ни к чему.

– А вот девчонку оставь, – добавил другой старик и похотливо хихикнул: – Она нам пригодится.

Тигхи со свистом втянул в себя воздух.

– Я так не думаю, – сказал он. – После смерти хозяина раб становится свободным.

– Чушь! – прорычал первый старик.

– Чушь! – подтвердил второй.

– То, что принадлежало ему, теперь наше. Мы – его наследники.

– Свое имущество он завещал нам.

– Тогда я посоветовал бы вам сбегать за судьей, – произнес Тигхи, которым овладела хладнокровная решимость. – Я оспариваю ваши слова. Я считаю, что он умер, не оставив наследников, и объявляю его раба своей собственностью. Вы можете забрать себе все остальное его имущество. Следуй за мной, раб, – сказал он, обращаясь к Мулваине.

– Ты не имеешь права! – проскрипел возмущенно первый старик. – Кто ты? Как тебя зовут?

– Ты говоришь на Отре с западным акцентом, – подозрительно произнес второй. – Ты с запада. Вонючий сопляк западник, ты здесь никто!

Однако Тигхи спокойно направился к выходу, уводя с собой Мулваине и собственную невольницу.

Он привел Мулваине на один из нижних уступов города и купил ему еды. Бывший сослуживец Тигхи по платону флатаров урчал и едва не откусывал себе кончики пальцев. Покойный хозяин явно держал его в черном теле.

– Ты теперь богатый человек, Тигхи, – произнес он, прожевав последнюю порцию травяного хлеба, и скользнул взглядом по юноше.

Сделав это, Мулваине как бы испугался собственной смелости и снова потупил глаза.

– А я думал, что ты погиб, как и остальные, – сказал Тигхи, хлопнув Мулваине по плечу.

– Как и остальные?

Тигхи кашлянул.

– Ати, – сказал он, – Пелис, Равилре. Помнишь их?

Мулваине смотрел вдаль застывшими, неподвижными глазами.

– Я думал, – выдавил он наконец, – что от нашего платона никого не осталось. У меня в памяти почти ничего нет. Какие-то смутные картинки. Помню, как я бежал по уступу вместе с вами, хозяин.

– Не называй меня хозяином, – приказал Тигхи. – Мы же воевали вместе, как-никак.

Мулваине покраснел.

– Ладно, – проговорил он еле слышно.

– Вот так-то лучше, – сказал Тигхи.

– Помню, как я бежал, – продолжал Мулваине. – А затем резкая боль в ноге – меня ранило. А больше я ничего не помню, пока не очнулся в их форте, с забинтованной культей. Ноги уже не было. После того как рана зажила и затянулась кожей, меня выставили на торги вместе с другими пленными, однако никто не хотел покупать меня. Мне очень повезло с моим хозяином. В самом деле. Я не шучу. Он сам оправлялся после ранения и очень привязался ко мне. – По щеке Мулваине поползла слеза. – А теперь он умер. Умер!

– Только не начинай плакать, – с отвращением произнес Тигхи.

Однако уже было поздно. Мулваине рыдал, растирая глаза кулаками.

– Почему у рабов глаза постоянно на мокром месте? – удивился Тигхи.

Мулваине, шмыгая носом, проговорил:

– Вам, должно быть, есть что рассказать, хозяин. То есть Тигхи. Хозяин Тигхи. О, былые деньки! Кажется, что все это в далеком, далеком прошлом!

Он затряс головой, опять уставившись в землю.

– Ну что ж, – начал Тигхи, устраиваясь поудобнее. Он посмотрел на небо. Время едва перешагнуло за девяносто, и солнце слепило ярчайшим светом. Белая дыра, прожженная в идеальной голубизне. – На мою долю хватило приключений с избытком. Это уж точно. Я тоже побывал в шкуре раба, как и ты. Однако мне удалось спастись. – Тигхи потер правый глаз. С тех пор как он начал употреблять крепкую воду, которой так славился Восточный Город, у него стала болеть голова. Головные боли отдавались в глазных яблоках так, что порой все вокруг виделось в мутной белой пелене, и только после того как Тигхи закрывал глаза и открывал их снова, напрягая зрение, пелена, рассеивалась, и предметы обретали прежние очертания.

– Удалось спастись? – тихо удивился Мулваине и испуганно огляделся. – Ты же знаешь, что беглых рабов сбрасывают со стены, – прошептал он. – В этом городе меня знает каждая собака. Я прожил здесь целый год. Мне не удалось бы убежать.

– Понимаешь, тут все не так просто, – произнес Тигхи. – Меня, скажем так, забрал другой человек. Точно так же, как я забрал тебя. – Он улыбнулся Мулваине, но тот усердно тер свою культю через штаны и не поднимал взгляда. – Ах, Мулваине, – продолжал Тигхи, – ты даже представить себе не можешь, где мне довелось побывать. Я добрел до самого конца мира – до Восточного Полюса. Я видел ледяные пещеры и воевал с колдунами и монстрами. Я летал в воздухе и ощутил дыхание Бога. И когда я возвращаюсь в мир мужчин и женщин, как это уже случилось, мне тяжело чувствовать себя связанным всеми этими мелкими условностями.

Тигхи сузил веки, всматриваясь в даль. Его зрение уже утратило свою былую остроту.

– Восточный Полюс? – изумился Мулваине, бросив на Тигхи быстрый взгляд и снова опустив глаза. – Я слышал о нем. Но разве это не миф?

– Нет, – ответил Тигхи и опять потер глаза. – Он такая же реальная часть стены, как и уступы, на которых стоит этот город. Стена вовсе не такая, какой мы ее себе представляем. Я помню, Мулваине, твои слова, когда мы еще служили в платоне. Однажды ты сказал мне… ты сказал: а вдруг стена вовсе не большая, просто мы маленькие?

– Неужели я сказал такое? – удивился Мулваине. – Кажется, это было так давно, хозяин.

Тигхи скорчил гримасу.

– Не называй меня так, – раздраженно проговорил он.