Стеклянный шар (СИ) - Страница 3

Деда, Анатолия Макаровича Кондрашова, Лида старалась навещать каждую неделю, привозила продукты, лекарства, наводила порядок в скромном быте пожилого человека. Летом честно отрабатывала повинность на грядках, несмотря на то, что дед никогда не заикался о помощи. Восьмидесятилетний Анатолий Макарович был бодр для своих лет, на здоровье не жаловался, но Лида никак не могла отделаться от ощущения утекающего времени, глядя на единственного родного человека, от страха за него.

Периодически она порывалась продать дачу, влезть в долги, купить квартиру недалеко от своей, – вернее той, что по закону принадлежала ей, а по совести, была дедушки с бабушкой, – перевезти старика поближе к себе и медицинской помощи. Дед истово возражал.

– Дедуль, – увещевала она время от времени хмурящегося старика. – Сюда скорая едет два-три часа. Ты ведь не молоденький у меня.

– Молоденький, не молоденький, смерть не выбирает, – отговаривался дед. Лида лишь вздыхала.

Прав дедушка, на все сто процентов прав. Смерть не выбирает. Родители Лиды погибли совсем молодыми, обоим не исполнилось тридцати лет. Они увлекались туризмом, особенно водным. Катамараны, байдарки, каяки. На одном из сплавов в горной местности и погибли. Лиде тогда едва исполнилось четыре года, она осталось круглой сиротой. Опеку над ней взяли бабушка с дедушкой – родители папы. Мама была из многодетной семьи, родственники с той стороны поначалу вспоминали о маленькой девочке – отпрыске многочисленного семейства, – но постепенно общение сходило на нет. Кое с кем Лида перекидывалась дежурными поздравлениями на Новый год или Рождество в социальных сетях. Большинство же родственников не знала ни в лицо, ни по имени. Дедушки с бабушкой с той стороны не стало в Лидины восемнадцать лет, об этом она узнала уже после двадцати. Позже поняла, что многочисленная родня боялась, как бы родственница не подала заявление на свою часть наследства. Словно там действительно было что делить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Родная, воспитавшая Лиду бабушка погибла, когда Лиде шёл двадцать пятый год. На проселочной дороге от магазина домой, в том самом дачном посёлке, где по сей день жил дед. Сбил на мопеде вечно пьяный сосед. На мопеде! Почти средь бела дня! И не пришлось ехать в далёкие горы, везти спортинвентарь, тащиться сложным маршрутом. Сосед сам вызвал скорую помощь, полицию, полностью признал вину, каялся, был готов понести наказание. В итоге обошлось условным сроком. Дед пошёл на «мировую».

– Останутся дети сиротами, кому легче станет? – бубнил он под нос, потягивая портвейн из гранёного стакана. – Человека не вернёшь, а ребятам отец нужен.

Полностью соглашался с дедом муж Лиды, тогда она ещё была замужем. Правда, тот о чужих детях не думал, его интерес был прагматичный – деньги. Соседи продали крошечный участок, чтобы компенсировать моральный ущерб. На эту сумму впоследствии Олег – так звали бывшего мужа, – купил подержанный автомобиль, который и забрал после развода.

Через несколько лет Лида случайно встретила жену горе-соседа. Не стесняясь, та похвасталась, что с тех событий муж бросил пить. Ни грамма, даже не нюхал. Устроился на высокооплачиваемую работу. Квартиру купили – в ипотеку, зато просторную, всем места хватает. Дети хорошо учатся в школе. Средняя дочь балетом занимается, большие надежды подаёт, старший сын в институт поступил. Что ж… Выходит, прав был дед.

Глава 3

Лида спешно шла домой, никаких срочных дел не было. В магазин тоже не нужно, когда живёшь одна, большую часть времени проводя на работе, продукты расходуются медленно. Подгонял пронизывающий ветер и начинающийся дождь. Пока капли задувало резкими порывами, брызгало на светлый плащ как из пульверизатора, но того и гляди ливанёт. Небо заволокло красноречивыми свинцовыми тучами. Так некстати напомнившими Лиде цвет глаз Ивана… Ефремовича.

На детской площадке напротив подъезда толкались мальчишки. Лидия бросила беглый взгляд, почти никто не знаком, кроме Вовы Петрова из тридцать пятой квартиры и двух новеньких ребят из клуба – приходили всего три раза на авиамоделизм, пока не обжились. Стояли, что-то эмоционально обсуждали, повышали голос, потом и вовсе в ход пошли толчки друг друга в грудь, живот – намечалась драка.

– Идите-ка по домам, – вмешалась Лида.

– Иди куда шла, тётя! – раздался ломающийся голос долговязого подростка.

– Не тронь её! – тут же вмешался Вова Петров.

– А то чо?

– Узнаешь!

И снова крики, ругань, начинающаяся драка, основной мотив которой звучал просто и старо, как двор, в котором всё происходило: «это наш двор», «это наша площадка», «это наша территория».

Когда на шум начали выглядывать в окна любопытные соседи, а местная гопота невзначай подтягиваться к месту событий, чтобы вмешаться в случае надобности, ведь и они считали, что отстоять «нашу территорию» – дело чести, конфликт Лидии удалось загасить. Долговязый парень с приятелями отправился восвояси, впрочем, не чувствуя себя побеждённым. Проигран бой, а не война.

Лида лишь вздохнула. Посмотрела вслед уходящей компании. Они пересекли двор поперёк газона с пожухшей травой, примятой начинающимся дождём. Перескочили через детские качели-кораблики. Бравируя, пнули песок в яркой, установленной летом песочнице для малышей. Прошлись гуськом друг за другом по краю бордюра между проезжей частью и тротуаром. Замешкались, будто увидели что-то, остановились, с интересом разглядывая. Через секунду из прилегающих к тротуару кустов выскочил мохнатый комок, больше похожий на медвежонка, чем на собаку, рванул в сторону проезжей части, прямо под колёса желтобокого такси. Двор пронзил визг, от которого застыла в жилах кровь.

Все, кто был на детской площадке, рванули к машине, там уже суетилась компания долговязого и таксист. Щенок отчаянно скулил, пытался подняться на лапы, заползал дальше от пугающей его суеты под дно автомобиля. Водитель бегал вокруг, ругаясь, что опаздывает на вызов, и чёрт с ним, с кутёнком. Мальчишки кричали, что не дадут отъехать с места, пока не вытащат щенка из-под колёс, долговязый распластался по грязному асфальту, пытаясь достать скулящего пострадавшего.

– Ник, ну что? – кричали ему со всех сторон.

– Давай, мы с той стороны, – спешил на помощь Вова Петров. – Тёмыч пусть лезет, он мелкий.

– Меня мать прибьёт… – плакал Тёмыч. – Форма но-о-о-овая!

– Эх, ты! – кричал кто-то, падая на колени, пытаясь нашарить несчастного щенка под брюхом автомобиля.

– Сейчас! – услышала Лида знакомый голос. Этот-то что тут делает? Снова сбежал от отца?

Неизвестно откуда взявшийся Марсель растянулся по земле, шлёпнувшись прямо в лужу, игнорируя светлую ветровку, стоившую наверняка дороже одежды всех собравшихся вместе взятых.

– Тащите меня! Тащите! – раздалось из-под машины, ноги в кедах с белой подошвой замолотили по асфальту, отбрасывая брызги из лужи. Марсель отчаянно пытался выбраться, елозя животом под автомобилем. Раздавался ужасающий скулёж щенка, от которого всем окружающим хотелось реветь в голос.

Долговязый схватил одну ногу, Вовка другую, подоспевший местный алкоголик потянул сначала за штанину, а потом за показавшийся ремень форменных брюк. Через мгновение, улыбающийся от уха до уха, в разорванной, грязной одежде, с расцарапанным от соприкосновения с асфальтом лицом, Марсель прижал к себе визжащий чёрно-коричневый комок и деловито сплюнул:

– Напокупали пузотёрок! Поехали, – это мальчишка бросил водителю такси.

На мгновение Лида увидела перед собой не грязного, тщедушного, белобрысого мальчишку, а его отца, от воспоминаний о котором нехорошо сжималось в груди. Настолько уверенно говорил Марсель, не принимая во внимание даже теоретическую возможность возражений. Водитель, как мышь, услышавшая дудочку, кивнул и отправился за руль. Галдящая толпа расступалась. Вот тебе и классовое неравенство с пелёнок. Рождённый исполнять, командовать не может.